Ага! Вот появился какой-то плюгавенький человечек, чем-то похожий на гнома из волшебной сказки (впрочем, тут все напоминало волшебную сказку). С непропорционально большой головой и большими оттопыренными ушами, он казался бы смешным, если б не тонкие, кривившиеся в нехорошей усмешке губы, и не глазамутно-карие, презрительно смотрящие, казалось, сквозь людей. Длинная белая накидка с короткими широкими рукавами была гному явно великовата, грязные полы ее волочились по земле.
Ишшь! коротко кивнув в ответ на поклон охранников, гном повернулся к любопытным и обвел всех пленников широким жестоммол, чем богаты, тем и рады!
Толпившиеся у навеса людишки оживились, загалдели, кто-то уже схватил гнома за рукав, указал под навесом на кого-то из женщин Эта оказалась совсем юная девушка, довольноно не настолько, как местныесмуглая, однако с длинными рыжеватыми волосами, одетая во что-то напоминающее дырявый картофельный мешок с прорезями для рук и головы.
По знаку гномасудя по всему, именно он и был сейчас здесь за главногопарни вытащили девчонку из толпы пленников и, ничтоже сумняшеся, сорвали одежду. Девушка не реагировал никак лишь закрыла глаза.
Хош, гном с улыбкой погладил ее по бедру. Хош!
Подошедший к девушке типпохотливого вида старик с вздувшимися на узловатых руках венамиделовито осмотрел пленницу, придирчиво, словно новобранца на медосмотре. Безо всяких эмоций потрогал грудь, потом велел девчонке нагнуться, похлопал по ягодицам, заставил попрыгать, расставить ногизаглянул и в лоно, даже пошарил там рукой.
Ой, до чего ж было мерзко на все это смотреть!
Хош? с гнусной ухмылкой осведомился у похотливца гном. И, растопырив пальцы, добавил что-то еще
Да ведь ее продают, наконец-то дошло до Саши. Нас всех здесь продают, вот что! И этих несчастных женщин, и коренастого, и Ингульфа и и его самого тоже! Рынок рабов! Молодой человек слыхал, конечно, что в Африке такие есть и не только в Африке но чтоб прямо вот так, на побережье? Возмутительная наглость, куда только соответствующие органы смотрят? Такое впечатление, чтотуда же, куда и этот мерзкий старикмежду ног несчастной пленницы.
Ага! Гном уже показывал четыре пальца потомпосле долгих пререканийтри Торговались, ясное дело. На трех монетах и сошлись. Кроме девчонки, старый похотливец купил еще трех мальчиков, причем выбрал почище, и заплатил сразу оптом. Гном при всем при этом делал расстроенное лицодескать, отрываю от сердца, но, как только старый черт вместе со своими слугами и «покупками» ушел, принялся обрадованно подсчитывать барыш.
Вообще-то среди женщин по-настоящему красивых не было: пожалуй, только вот эта вот рыженькая девчонка, остальные желибо старухи, либо совсем еще маленькие девочки. Впрочем, покупатели на них находились, как и на прочих доходяграсчетливый гном, видимо, счел за лучшее не слишком загибать цены. Правдаэто относилось отнюдь не ко всем. Уж, конечно же, многие посматривали на Александра, Ингульфа, коренастогоэто явно были бы сильные и выносливые работники вот хозяин и не хотел продешевить.
Уже ближе к полудню, когда живой товар уже оказался почти наполовину распроданным, гном вдруг со всех ног бросился навстречу некоему важному господину, которого несли в портшезе четверо здоровенных негров. Видать, по здешним меркам это был какой-то богатый и, может быть, даже очень влиятельный в местной общине человек, внешним своим видом походивший на римского рабовладельца-патриция, какими их изображают в учебниках истории Древнего мира. Тучный, осанистый, горбоносый, с тщательно выбритым двойным подбородком и светлыми завитыми волосами, он был одет в несколькоодна поверх другойпросторных туник из явно недешевых разноцветных тканейлимонно-желтой, изумрудно-голубой, палевой. Самая верхняя туника, небрежно распахнутая, застегивалась на золотыеили просто позолоченные? пуговицы, ремешки на сандалиях также были позолочены и сверкали на солнце.
Сальве! изогнулся в поклоне гном. Сальве, онестус Нумиций!
Гай Нумиций Флор! с восхищением и плохо скрытой завистью прошелестело в толпе. Гай Нумиций
Сальве, Каймак, «патриций» лениво махнул рукой, и носильщики, осторожно опустив портшез, помогли хозяину подняться.
Гном тут же подвел к нему Александра, небрежно ухватив за руку. Изогнулся, умильно заглядывая «патрицию» в глаза:
Хош?
Милес? презрительно оттопырив нижнюю губу, тучный толстяк. Милес германикус? Готус? Вандалус?
Александр только плечами пожали при чем тут готы с вандалами? Странный тип.
Не дождавшись ответада он его и не ждал, похоже«патриций», внимательно осматривая рабов, указал пальцем на Ингульфа и коренастого.
Милес? Готус?
Силинг! юноша гордо выпятил грудь, и толстяк, тут же потрогав его мускулы, довольно улыбнулся.
Бене, бене Э? он перевел взгляд на коренастого
Тот в ту же секунду бросился на колени:
Эго эго нон милес ЭгоМиршак! Нон милес, нон.
Бене, внимательно осмотрев всех троих, «патриций» удовлетворенно кивнул и, обернувшись к гному, бросил:
Окто денериус!
Бене!!! Бене!!!
пор трез!
Ну, эту фразу Александр тоже понялвосемь денежек за троих. Предложенная цена работорговца, судя по его искривившейся роже, устраивала не ахти.
Фортес, фортес! повернувшись, он пощупал Сашины мускулы. Ах!!! Секс денариус! Эт катурпор дуо! он кивнул на Ингульфа и коренастого как там егоМиршак?
Ясно, набавляет, сволочь, ценутипа, оптом дешевле.
Ай эм рашен ситизен! обратившись к «патрицию», громко произнес Александр. Же суи ситуаейен рюс!
С таким же успехом мог бы и добавить про «облико морале». Никакого эффекта слова Саши ни на кого не произвелиих просто не поняли. Илиможет бытьпросто не хотели понимать? Не может быть, что б такой богатый, изображающий из себя римского патриция, тип не владел хотя бы французскимуж этот-то язык в Северной Африке все знают. Хотя «патриций», похоже, не африканецявный европеец или какая-то смесь. Смуглыйда, но глаза светлые серые, кажется или светло-голубые. Должен, должен хотя бы французский знать! Притворяется, сука ладно, посмотрим, что дальше будет, может быть, удастся по дороге бежать. Эх, прояснить бы толькокуда? Ладно полицейский участок, хотя бы какой-нибудь отель увидеть, может бытьпросто автостраду, шоссе
Тем временем продавец и покупатель наконец-то пришли к консенсусу. «Патриций», запустив пухлую руку в висевший на поясе кошель, отсчитал несколько блеснувших на солнце монет и, погрозив пальцем только что купленным невольникамбез глупостей, молкивнул своим.
Ага кроме носильщиков, этого косившего под римлянина толстякасудя по всему, редкостную гнидусопровождали еще с полдюжины крепких бойцов с дубинками и большими ножами, больше напоминавшими опять же римские мечигладисы. Да, и еще позади тащилась запряженная парой волов телега с каким-то чаном с известкой, что ли?
Носильщикиточнее сказать, их хозяинне торопились, видать, не хотели выпускать из виду медлительную телегу. Впереди, перед портшезом, настороженно посматривая по сторонам и время от времени расталкивая зазевавшихся прохожихвсякую рвань, шли двое парней, остальные же шагали сразу за пленниками, перед повозкой.
Александр невольно улыбнулсяну и процессия! Это видел бы кто хоть тот же Валентин, или Саныч, Ленка Негры! Носилки! Патриций! Волы эти, чан Иво всей, так сказать, красеСашкаполуголый, с цепями! Картиналишь на съемках реальная и вот почему-тосейчас.
Пройдя узкими улочками, он вышли на какую-то большую площадь, тоже без всяких реклам и автомобилейуж за этим Саша тщательно следил, потом миновали крепостные воротанатуральные крепостные ворота! вышли на вымощенную желтоватым кирпичом дорогу шириной метров пять, по ней и пошли.
Дорога вилась меж невысоких холмов, усаженных оливковыми рощами и виноградниками, кое-где, в низинах, на полях колосилась пшеница, на полных сочной травою лугах пасся скоткоровы, козы, овцы. А море! Какое было море! Сине-синее, с разноцветными проплешинами парусов, оно, казалось, нависало над берегом, так, что вот-вот прольется. Иопять же! никаких современных судов. Да куда ж они все подевались-то? И дорога эта с позволения сказатьшоссе. Нет, хорошо, конечно, идти, да и ехать было бы удобно, гладко, но ни дорожной разметки, ни знаков, ни многочисленных предупреждений«Раппель!» А во-он на том холмике скорость вполне можно было бы и ограничить этак километров до пятидесяти, а то и до сорока.