А как это сделать? спросил Вова. Ведь пулеметная лента такая длинная!
Ну, как, как? Перебежками. Умелыми перебежками и неожиданными для пулеметчиков бросками гранат, ответил человек Хрущева. Бронежилет он положил на топчан, когда гладил козу. Вот козу тебе даю, добавил он. Так что включай мозги, думай.
И Вова надел этот продукт цивилизации перед атакой. Просто так вышло. Он не хотел, но пока Вова его мерил, был отдан приказ:
СРОЧНО АТАКОВАТЬ НЕМЕЦКИЕ ДОТЫ
Бронежилет сзади застегивался пуговицами. Вова впопыхах никак не мог вытащить две пуговицы из петель. И побежал наверх прямо так, в бронежилете. Только накинул сверху бушлат и плащпалатку.
Верховский бежал долго. И пулеметчик никак не мог попасть в него.
Сержант осмотрел рожок своего автомата. Десять патронов не больше. Он решил их использовать только если из блиндажа выкатят запасной пулемет. Тогда надо будет хоть чуть-чуть прикрыть адъютанта. Может быть, успеет бросить гранату. И он бросил. Граната взорвалась прямо у самой амбразуры. Справа. Кэт у подзорной трубы ахнула.
Жаль, жаль, если его убьют, подумала она. Такой парень. Почти, как искусственный. Настоящий механизм.
Рокки не видел этот штурм дота своим адьютантом. Он был срочно вызван Москвой к аппарату. Звонила Валя Серова. Его Главная Любовница. Она говорила:
Пожалуйста, перевези меня в Берлин. Здесь такая тоска. Я хочу некоторое время пожить на Западе.
Прости, дорогая, но у меня сейчас срочные дела. Штурмую Город Эстэ.
Если ты меня больше не хочешь, отвези, пожалуйста, к тов. Эстэлину. Ему я нужна. Я больше нужна товарищу Эстэ, чем тебе.
Не думаю. У него сейчас немок завались.
Откуда?
Что откуда? Немки? Так мы взяли Берлин! Ты не слышала?
Нет. Когда мне слушать разные сплетни. Я четыре месяца беспрерывно снималась.
Я приеду за тобой через через
Я хочу сейчас.
Прости, не могу. У меня сейчас срочное дело
Нет, нет, поговори со мной еще немного.
Хорошо. Я расскажу тебе, как Зюкафф обосрался при штурме Берлина. Я Таким образом, разговор затянулся и Славик не видел, как адъютант бросил в дот вторую гранату.
Никита с Хижняком стояли на наблюдательном пункте у перископа и видели, как Верховский лег, а через несколько секунд опять побежал к доту.
Отлично бегает, сказал Владимир Матросов.
Немцы не стреляли.
Наверно, он все-таки смог повредить основной пулемет, решил Итальянец. Значит, сейчас немцы вылезут с резервным. Сержант приготовился. Хорошенько поставил локоть. У него всего десять патронов. Надо попасть. Обидно будет, если убьют адъютанта. Ни за что, ни про что. Хоть бы он успел добежать до амбразуры.
И немцы действительно выползли. Но стрелять не пришлось. Верховский бросил последнюю гранату и попал точно в резервный пулемет. Двое немцев, которые готовили этот пулемет к стрельбе, даже подпрыгнули в воздухе. Верховский был уже в пяти метрах от амбразуры.
Ну! Ну! Еще немного! даже закричал Никита Сергеевич. А Кэт у подзорной трубы упала в обморок.
Сержант НКВД и Матросов смотрели на бегущего адъютанта, встав на колени. А ведь их тоже могла сразить очередь опытного пулеметчика. Еще немного и Верховский бросился бы на амбразуру. Еще
Немцы поставили новый крупнокалиберный пулемет. И тут он заработал. Подполковнику Верховскому просто на-просто оторвало голову. Сначала был пробит экспериментальный бронежилет. Верховского подбросило. Потом пулеметчик поймал его голову в перекрестье прицела и буквально тремя выстрелами превратил голову Катиного любовника в только что приготовленный студень.
Все кончено, сказал Вова и опустил голову. Сержант тоже лег на землю. Он рыдал.
Помощник Никиты Сергеевича Хрущева схватил ППШ и выбежал из блиндажа. Он поднялся вверх и, стреляя на ходу из автомата, пошел на амбразуру. Рокки закончил свой разговор с Москвой и тоже встал у перископа. Он пообещал Валентине Серовой, что через два дня или возьмет Эстэ и отвезет ее к Эстэ, или пусть сама находит пути переезда в Берлин. Он застрелится. А нет, так его расстреляет тов. Эстэ с тов. Зюкафф.
Почему он не делает перебежек? спросил старший пулеметчик Ганс у командира дота лейтенанта Шмидта.
Не знаю. Они уставились на стреляющего на ходу Хижняка. Подожди, подожди, не стреляй. Пусть подойдет еще ближе. У него всего одна граната, а попасть в амбразуру из автомата этот парень не сможет. Не тот угол обстрела.
Что он делает? спросил Раки. Его сейчас запросто убьют.
Ложись! приказал Никита своему помощнику. Как будто Хижняк мог его услышать.
Хижняк шел и шел. Иногда он стрелял по амбразуре короткими очередями.
Его заклинило, сказал Ганс. Он постоянно подводил прицел, чтобы перекрестье всегда было на голове русского.
Подпусти его еще немного и убей, сказал Шмидт. Но Хижняк попал в Ганса раньше, чем тот начал строчить. Пуля попала Гансу прямо в правый глаз. Лейтенант Шмидт быстро оттащил Ганса. В это время взрыв потряс дот. Хижняк бросил свою единственную гранату и сразу попал. Черный дым повалили из амбразуры. Крупнокалиберный пулемет Ганса был искорежен. И сам Ганс с пробитой головой лежал на полу блиндажа. Пулеметов больше не было. Зато было несколько автоматов и несколько ящиков патронов к ним. Шмидт взял автомат, и сам расстрелял Хижняка. Тот упал в десяти метрах от амбразуры. Уже много народу здесь лежало. И все поле было усеяно трупами павших за этот день красноармейцев. И дальше, еще дальше и еще дальше лежали роты.
Вова Матросов поднялся и побежал к доту.
Он жив! радостно воскликнул Никита. Рокки тоже обрадовался.
Жаль, не добежит, сказал Рокки, слишком далеко. Снимут.
Я думаю, у немцев больше нет пулеметов, сказал Никита.
Зато есть автоматы, сказал Славик Ракассавский.
Шмидт прицелился. И вдруг заметил, что кто-то зигзагами движется по полю. Колесит, но все приближается к доту. Шмидт протер глаза, потом взял бинокль. От волнения он сразу не мог его найти. В блиндаже было еще четыре бойца. Все бросились искать бинокль.
Вот он, герр лейтенант! сказал Дитрих и протянул лейтенанту Шмидту бинокль. А Вова в это время продолжал бежать.
Шмидт даже забыл про него. Все его внимание было привлечено странным движущимся предметом. Он поймал его в бинокль. Ч-что это? Вас из дас?
Это была коза. И она искала Вову Матросова. Может она просто соскучилась, может может ей просто захотелось есть. Неважно, но по какой-то причине она искала Вову Матросова. Шмидт не знал, что делать.
Герр лейтенант, сказал Дитрих, а вдруг эта коза заминирована? Он тоже смотрел в бинокль из-за плеча лейтенанта.
Ты прав, Дитрих. Сними ее. И Шмидт уступил место.
Дитрих начал стрелять длинными очередями, но сразу не смог попасть в козу. Она как будто заранее знала, куда будет стрелять немец.
Ах ты, падла! выругался Дитрих.
Он сменил обойму, дал две короткие очереди и тут поле, и небо сильно потемнели. Настолько сильно, что Дитрих вообще больше ничего не увидел. Почему? Дот, амбразуру дота закрыл Матросов своей грудью. Для лучшего обзора Дитрих глубоко залез в амбразуру, и теперь ствол его автомата уперся в грудь Матросова.
Ура! закричал Ракассавский.
Победа! рявкнул Никита Сергеевич.
Они немного помолчали.
Почему никто не идет в атаку? спросил Никита. Никого не осталось больше, что ли?
Только коза, вздохнул Ракассавский. Кстати, откуда она взялась? не слушая доклада Хрущева, он поднял трубку и сказал:Резервные роты в атаку на пятидесятом подплацдарме. И добавил:так что вы там говорили, я прослушал?
Это наши козы, вздохнул Хрущев и поправился:Это наша коза. Вы сами приказали
Козы участвуют в атаке, что ли? Не понял Славик.
Мне казалось, я вам докладывал, что я заменил пятьдесят человек пятьюдесятью козами. Вы сами приказывали дать лучшим по козе.
Зачем?
Чтобы обеспечить более глубокую материальную поддержку бомбистов перед атакой. Этот боец, между прочим, даже на учениях побоялся закрыть дот. А стреляли тогда холостыми патронами. Представляете? А сейчас?
Что сейчас? Генерал-полковник прикурил очередную сигарету и попросил принести кофе. Кофе сказал я! Но никто даже не знал, где лежит настоящий бразильский кофе. Ведь Верховский, адъютант Командарма был убит при штурме дота.
Сейчас, сказал Хрущев, этот Вова Матросов совершенно спокойно закрыл дот своей грудью. А из этого дота стреляли, между прочим, не холостыми. Били настоящие пулеметы и автоматы. Настоящими боевыми патронами.
Вы видите, Комиссар, мне даже не принесли кофе. А почему? Потому что убит мой адъютант.
Мой помощник полковник Хижняк тоже убит при штурме этого дота, сказал Никита Сергеевич.
Вот именно, сказал Рокки. И много других людей погибло при штурме. Начальник штабаслово на букву бпогиб
Подорожный погиб не при штурме, сказал Хрущев. Его застрелил из автомата майор НКВД Урузаев. Тогда, помните, в земляне, где спал Матросов с козой начальник штаба случайно попал под очередь.
Вот именно. Тем более, что это не важно, где погиб командир. Непосредственно на доте, или в процессе подготовки атаки. А ваш Матросов, между прочим, испугался пулеметных очередей и лег. Лег на землю, как последний сукин сын.
Я думаю, он был ранен, сказал Хрущев.
А потом вдруг встал и пошел? Так не бывает, сказал Раки. Или ранен, или нет.
Возможно, на нем был бронежилет.
Вы что, надо мной смеетесь? Откуда на рядовом бойце мог быть бронежилет? Их всего-то два во всей армии. Один был у моего адъютанта, а другой у вашего помощника.
Хрущев промолчал. Он не мог знать, что его помощник, полковник Хижняк забыл свой бронежилет в землянке Матросова. А тот перед атакой не успел его снять.
Этот боец и на учениях побоялся лечь на амбразуру, и теперь опять струсил. Ваши методы коммунистического воспитания ни к чему не привели.
Тогда почему он все-таки пошел в атаку и закрыл своей грудью амбразуру дота? спросил, прищурившись Никита.
Да потому, что увидел свою козу! ответил Раки.
По-вашему, он решил спасти козу, поэтому пошел на пулемет? В благодарность за сексуальную ночь, вы думаете?
Думаю, он понимал, что мертвую козу, мы не будем посылать родственникам. И решил ее спасти. Так для какой поддержки вы выдавал бомбистам этих коз?
Моральной.
Козу убрать, сказал Славик Ракассавский, а то еще будут потом говорить:Это была козья атака. Потом еще в учебники запишут. Ну ты стратег, Никита Сергеевич.
Я только тактик. Стратег Екатерина Дмитриевна.
Какая еще Екатерина Дмитриевна?
Ну, наша Екатерина.
Что значит, наша? Уже коммунизм, что ли, начался?
Я не так выразился. Ваша, ваша Екатерина.
Ракассавский не стал больше разбираться. Он только коротко приказал:
Послать человека и расстрелять козу.
Вы правы. Нельзя допустить, чтобы коза нас скомпрометировала, сказал Никита. Где у нас начальник Смерша?
Убит, сказал кто-то. Но наш человек сейчас на позиции. Я сейчас сообщу ему по рации ваш приказ.
Ваша фамилия? спросил Никита.
Серов.
Хорошо, Серов. Обеспечьте выполнение операции по козе.
Славик Ракассавский нервно расхаживал по земле под маскировочной сетью. Он ждал начала атаки резервных рот.
Ну! окликнул он радиста. Тот даже не подпрыгнул от грозного окрика. Привык. Сейчас, сейчас. Сейчас. Пошли, товарищ Командующий.
Раки сделал несколько шагов по направлению к перископу. Но вдруг замер на полпути.
Почему стреляют? спросил он. Ведь роты должны были начать стрелять только в пятидесяти метрах от дота. Да и то да и то, если это действующий дот. Но он погашен! Опять затарахтел пулемет. Славик бросился к перископу.
Коза подошла вплотную к амбразуре. Понюхала лежащего на амбразуре друга. Потом залезла на сам дот и начала щипать травку. Итальянец получил по рации приказ о ликвидации козы. Он уже взял ее на мушку, но коза сначала залезла на дот, а потом вовсе скрылась на той стороне. Только рога были чуть-чуть видны.
Видимо, там склон южный, решил Итальянец, и травка посочней.
Он встал во весь рост, опустил автомат и, не спеша, твердой поступью двинулся к доту. У Итальянца был вид Геракла, направляющегося к поверженному динозавру. Сзади, метрах в ста пятидесяти молча поднимались по пологому склону резервные роты.
Итальянец оглянулся. А когда вновь посмотрел на дот, то понял, что-то не так. Умом он так и не понял, что изменилось, но сработал инстинкт. Сержант НКВД ткнулся в землю. Да так сильно, что кровь из носу пошла. Тело Вовы Матросова было отброшено в сторону, а из амбразуры опять тарахтел пулемет.
Это увидели в перископы и Никита со Славиком.
Мать твою! выругался Ракассавский, этот пулемет срежет мои последние роты.
Сколько же у них там было пулеметов?! поразился Никита Сергеевич. Неудивительно, что мы так долго не можем взять этот проклятый город. Вооружены до зубов.
Так, так и надо, хотел сказать Славик, но передумал.
Пока Дитрих стрелял, Шмидт смог отремонтировать один пулемет. Обычный, не крупнокалиберный. Оказалось, что повреждения были незначительными. С трудом, но все же они смогли оттолкнуть тело Матросова от амбразуры. Ножки у отремонтированного пулемета были оторваны взрывом, поэтому его закрепили камнями и срытым с дота дерном так, что он мог только поворачиваться в продольном направлении. Ни вперед, ни назад его просто так не сдвинешь.
Итальянец понял, что пришла его очередь. Про козу он совсем забыл. Несколькими перебежками сержант приблизился к доту и упал на амбразуру.
Шмидт попытался спихнуть тело. Но не вышло. Пулемет был зажат камнями и дерном. Он дернул пулемет назад. Нет.
Дитрих! Быстро ко мне! заорал Шмидт. Он всем телом почувствовал, что сейчас произойдет что-то страшное.
Они вдвоем рванули пулемет на себя, но он так и не сдвинулся с места. Кто из них нажал на курок неизвестно. Длинная очередь разорвала легкие сержанта. Долго сдерживаемая внутренними органами кровь ринулась по стволу пулемета. Так нефть, долго хранимая земной корой, а потом открытая геологами на Востоке, выпускается олигархами в импортные трубы и течет на Запад. Там труб! много. И на всех хватает нашей бесценной нефти. И такая же бесценная кровь сержанта наполнила этот импортный трубопровод. Забила его до упора под огромным давлением. Так почему-то казалось затухающему сознанию Итальянца.