Ближе к вечеру заявился посыльный от воеводы.
Ехал я к нему злой. Да сколько можно меня дергать? Я еще и в вотчине своей не побывал, а гонец тут как тут. Однако взял себя в руки: войдя к воеводе, поклонился, пожелал доброго здоровья, поинтересовалсякак жена, как дети.
Плещеев ответил обстоятельно. Затем огладил усы и бороду, уселся в кресло.
Уж не знаю, чем ты государю так угодил, знать, не зря в первопрестольную ездил, только что гонец указ государев привез. Читай!
Я взял в руки затейливо украшенную бумагу, вчитался: «Освободить от сборов, налогов и тягот на год, исчисляя с февраля первого числа вотчину и хозяйство боярина Михайлова». Писано было витиевато, но смысл такой.
Везет же людям! завистливо вздохнул Плещеев.
А чего вместо меня в Москву не поехал? Сыскал бы преступника, как я, и тебя освободили бы от налогов.
Вишь, не пригласили. Обскакал ты старого воеводу. Так, глядишь, вскоре и мое место займешь.
Я и своим местом доволенна твое не претендую. Хотел бы чиновв Москве бы остался, предлагали.
Неуж отказался? Ну ты и дуреньпрости уж за прямоту, изумился боярин.
Я свернул государев указ, сунул за пазуху.
Погоди, не торопись. Гонец еще пакет привезлично тебе в руки.
Воевода протянул бумагу, свернутую квадратом и запечатанную сургучной печатью. Таких я еще не видел.
Я осмотрел сургуч, орла на нем, сломал печать и развернул бумагу. «Братчина о тебе помнит. Прости, что отправил поспешносрочные дела. Федор».
Коротко и ясно. А я-то укорял себя всю дорогу, что уехал не попрощавшись. Не у каждого чина хватит благородства даже на такую короткую писульку.
Чего там? полюбопытствовал воевода.
Письмо личное от стряпчего.
Воевода покачал головойто ли с укоризной, то ли завидуя.
Я попрощался и вышел.
К черту все делаеду домой, отсыпаюсь, молюсь и пару дней проведу с семьей. На торг надо сходить, подарков купить. Для женщины и ребенка подаркивещественное доказательство любви, уважения и заботы мужчины.
Баня дома уже согрелась, и мы мужским коллективомя, Васятка, Федька и сопровождавшие меня до Вологды ратникипошли мыться.
Самое милое делос дороги да в баньку. Ну а потом, как водитсязастолье.
Утром выспался. Когда проснулся, зашел Федька, доложил, что ратники кланяться велелисъехали утром со двора в обратный путь.
Ну а я после завтрака с женой и сыном собрался на торжище. Денег взял достаточнорешил шубу купить жене, да не московскую, а новгородскую, где полы и рукава короче и в которой удобно ходить. И себе бы не помешало купить хотя бы доху. Я помнил уничижительный взгляд слуги в доме стряпчегоне бродяга ли в дом стучится? Тулуптеплый, удобен на каждый день, но абсолютно непрезентабельный.
Вот и купил жене шубу соболью из меха мягкого, легкого, удобного в носке. Себе взял дохукороткую, чуть выше колена шубейку из бобра. Мех ноский, не боится сырого снега, для менякак нельзя лучше. А Васятке присмотрели доху волчью. Молодому парнюв самый раз: удобная, короткая и очень теплая. Все равно растет быстро, глядишьна следующий год и маловата будет.
Кошелек растряс сильно, но и покупки достойные. По улице пройдемся семьейда хоть в церковь в субботу, сразу видносемья боярская, не прощелыги какие идут.
Дома еще раз примерили обновы. Всем понравилось. Особенно Лена долго крутилась у зеркала, потом заявила:
Милый, к такой шубе и шапка нужна, и чтобы в один цвет.
Вот незадачане предусмотрел, упустил.
Надевай шубу, идем на торг.
Кто был бы против? Лена уже была в шубе, только в валенки нырнула да платок накинула.
Обойдя на торге меховой ряд, я купил все-таки шапкуиз соболя, одним цветом с шубой. Надела шапку жена, взглянул я на нее и обомлел. Красавица! Да и одета теперь так, что не стыдно и в Москве хоть к самому Кучецкому в гости заявиться.
Отдохнув денек, я занялся текучкой, съездил в свою вотчину. Делать в Смолянинове зимой было почти нечего, крестьяне неспешно чинили инвентарь к посевной. После того, как по предложению Андрея пни от деревьев, что на стройку пошли, выкорчевали, угодья расширились, и хлопот по весне добавится.
Дома вспомнил, что неплохо бы заняться старинным манускриптом. Все-таки вызванное мною привидениедаже затрудняюсь дать ему названиепочти Старик Хоттабыч, только кувшина не хватает.
Я вообще-то планировал весной или летом, по теплу, продолжить раскопки колодца и катакомб. Не все камеры и переходы подземелья я осмотрел досконально, да и предчувствие было, что мы открыли не все тайны старой карты и подземной части бывшей усадьбы князя Лосевского. Но сейчас зима, какие по морозу и снегу раскопки?
Я заперся в кабинете. Взял в руку древний манускрипт, стал читать вслух непонятный текст. И вновь, как и в первый раз, задрожал воздух, появился сгустоктумана или марева, в нем смутно виделось лицо. Когда лик его стал ясным, джинн или привидение зевнуло и ленивым голосом спросило:
Опять ты, самозванец?
Это почему же?
Боярское звание тебе не по наследству перешло, стало бытьсамозванец. Чего вызывал?
Как тебя звать-величать?
Тебе без надобности. Это все?
Нет! Ты только о прошлом ведаешь или будущее тоже видеть можешь?
Что тебя интересует?
Мое будущее.
Оно темно, я не вижу тебя здесь.
Я перед тобой, как же не видишь?
Я бесплотный дух, а ты человек не этого времени и умрешь тоже не здесь. На этой земле, но не сейчас.
Поясни подробнее.
Однако привидение разговаривать больше не захотелооблачко тумана быстро поблекло и исчезло, а с ним и мой бестелесный собеседник.
«Э, нет, так не пойдет», рассердился я.
Я снова прочитал заклинание.
Облачко и лицо появились вновь.
Экий ты настырный да надоедливый!
Зато ты невежливисчезаешь не договорив. Ты подчиняешься заклинанию на манускрипте?
Конечно, разве ты не понял?
Если будешь дерзить и исчезать самовольно, сожгу манускрипт, понял?
Привидение явно задумалось.
Нет, не торопись сжигать. Этот манускрипт в единственном экземпляре. Сожжешь его, и я навечно останусь в безвестности. Не подпитываясь от плотского мира, с годами и столетиями я зачахну.
Ишь, как разговорился, когда о себе любимом речь зашла. Теперь обо мне поговорим, тебе все равно делать нечего, если ты дух. Ты ведь и уставать не должен.
Я не знаю усталости, мне неведомы радости и огорчения.
Значитзря существуешь.
Тебе не понять. Спрашивайчто хотел?
В подземелье еще есть камеры?
Есть, и не одна, есть даже в одной из них злато-серебро, которое вы, люди, так любите, что из-за него готовы убивать близких.
А еще что?
Привидение скорчило гримасу.
Там еще есть Книга судеб. Каждый может прочесть в ней свою судьбу.
Я растерялся слегка.
Занятно.
Этой книге нет цены, а многие, стоящие у трона, отдали бы все свое богатство, чтобы завладеть ею.
Ладно, по теплу доберусь я до нее. Ты вот что скажине ждут ли меня какие неприятности и беды?
Неприятности будут, но ты и сам с ними справишься. А беды? Пожалуй, что и нет. Возвысишься ты на время, это будет. Только
Туман внезапно стал светлеть, привидение померкло и исчезлокак растворилось в воздухе. Что за ерунда? Вызвать в третий раз? Не случилось ли с ним чего? Так я и помочь ничем не смогу. «Потом», решил я, и так много интересного узнал.
В подземелье забраться надо по веснеэто уже решено, злато-серебро, конечно, не лишнее в этой жизнино Книга судеб? «Вот бы полистать!» загорелся я. А вдруг прочесть не сумею? Ведь в манускрипте тоже тарабарщина какая-то писана, понять невозможно. Найду книгу, а воспользоваться не смогуто-то будет огорчение.
Стоп, а что это чучело туманное говорило о моем возвышении? Неужели в Разбойном приказе поработать придется, заняв высокую должность? Неохота. Поподробнее расспросить бы привидение, но уж больно оно несловоохотливое, каждое слово тянуть как клещами надо. Посоветоваться бы с кем, только ведь к Савве, настоятелю Спасо-Прилуцкого монастыря, с этим не пойдешь. Он ведь поручал мне древние книги найтия и нашел, утаив только этот манускрипт. Оказывается, там, в подземелье, таится до поры до времени еще более ценная вещь. Может бытьдаже вероятнее всегоименно Книга судеб и была целью поисков? Только, похоже, скрывает от меня это Савва, можетбоится, что зажилю. А что мне в той книге? Только бы узнать свою судьбу да судьбу Лены и Васи. Потом можно и Савве отдать. Или Кучецкому нужнее будет?