Прошел год. Весь год я прожил в ежедневных муках, которые вытравливал алкоголем и сигаретами, которые пришлось бросить из за болей в сердце.
За тем меня забрали на службу, в перестрелках с бунтарями, в подавлении восстаний, где погибал каждый второй солдат мысли о младенце ушли на второй план, ровно, как я уже говорил до того дня, как одной ночью после отпускного меня не поставили сторожить его с тремя другими солдатами.
Была ночь. Я помню это до сих пор, картиною перед глазами рев бил из за спины, а я стоял, подобно сослуживцам держа карабин у плеча. Вокруг было пусто, лишь пару фонарей перебивали угнетающий мрак белым светом. Каждая секунда была мукой. Адом на земле. Ребенок ревел, так же как во снах, как в кошмарах. Пару раз я задумал выстрелить в голову из карабина, один раз даже взял ружье перед собой, смотря на предохранитель и пытаясь прислонить дулом к виску, оборвал себя на месте. Пот залил глаза. Сердцебиение било в голову ужасно бойко, невыносимо громко, будто сейчас проломит ребра и выскочит прочь. Сам не знаю что на меня нашло
Внезапно мои руки без чувств опустились и карабин упал, откатившись в сторону коляски.Ружье перекатилось через круг, и стерев со лба пот тыльной стороной ладони я направился его поднять.
Тогда то, взяв ружье с залитого прошедшим дождем асфальта, я и увидел младенца в глаза. Из под тени, под падающим светом от фонаря я увидел крохотного, лысоголового, с небольшими глазками находящимися далеко друг от друга, и клеймом на левой руке, младенца.
Он посмотрел мне в глаза и мое сердце дрогнуло карабин снова вывалился из рук коляску сковало детским ревом.
***
По небу разнеслась молния, протянув за собой волну грома. Гром подхватили удары колоколов. Я прошел мимо рощи к небольшой полянке, откуда шла тропинка к лужайке красных цветов. Среди нее я часто разгуливал в детстве. Один мужчина с того времени, по сей день каждый год высаживает не большую клумбу, подобно алому пятну в сером городе. Это место, где можно было уединится.
Печально, что я так и не встретил этого мужчину. Вероятно он стар и на вид вовсе высох. Мы так часто не замечаем героев.
«Я не один!» снова раздалось в моей голове «кто бы мог подумать! Я до конца добивал себя мыслями, что я сошел с ума, но если это и так но если и так, то я сошел не один!»
Приятно когда ты всю жизнь считаешь себя психом, а потом оказывается что это не так! Приятно и странно.
Раньше до этого момента у меня всегда удавалось развести раздумья, перебить их чем то другим, сторонним, нарочно сбить себя с толку, что-бы не сказать раковых слов:
«Его нужно накормить»
Накормить что-бы успокоить что-бы остановить мучения
Колокола ударили.
Осознав весь ужас моих мыслей я сжал ладони между собой и начал нашептывать молитву. Все, без разбора. Которые учил в детстве, которые читала мать с отцом, приходилось слышать в церквях и на Богослужении.
Гром повторно ударил.
Я шел по тропе между качающихся на ветру берез, чьи ветви на буйном ветру разносились по всем сторонам, шорох листвы подавил мои молитвы. Остановившись посреди земляной, вытоптанной моими прогулками тропинке, я взглянул на пасмурное, с повисшими тяжелыми тучами небо, одернул свой взгляд от уходящего серого солнца, которое скрылось под облаком и закрыл глаза. Каплей за каплей на лицо: щеки, лоб, подбородок начали падать холодные капельки дождя.
Шорох усилился. Ветер свернул ветви, стянув стволы берез в лева. Траву он вовсе прижал к земле.
Я тронулся с места, в сторону конца рощи, где моему взгляду открылась не лужайка красных цветов, а вычерченная, кишащая илом яма в три метра. С боков стекала грязь вперемешку с дождевой водой, песок, мокрого цвета кучами, бросавших худую тень на тележку с гравием. В землю воткнуты лопаты, а перед всем этим стояла табличка с надписью:
«Идет строительство храма»
Никогда в своей жизни, до этого момента я не жалел о том, что начали строить храм. Впервые я подумал, что храмов слишком много, и от этого мне стало еще дурней.
В городе двести пятьдесят тысяч человек пробормотал я на них уже возведено две тысячи храмов, из которых совершенно не посещают ровно четыреста. Священники из ста пустующих храмов были уволены и нынче стали обычными рабочими.
Эти данные мне были хорошо известны из документов, которые нас штаб получал из отдела численности. Тогда никто, включая меня не посчитал это странным.