Шестерых присутствующих Константин узнал с порога, однако за столом сидело семеро. Седьмым оказался гладко выбритый моложавый незнакомец, положительно отличавшийся тем, что единственный, если не считать самого Константина, кто осмелился явиться на встречу не при галстуке, а в обычной тёмно-зелёной кофте без горла, надетой, судя по отсутствию воротника, прямо на майку.
Свободных кресел оставалось два: хозяйское во главе стола и рядом с незнакомцем. Делать было нечего, пришлось занять последнее.
Витаутас, позвольте вас познакомить, наш старший научный сотрудник, Константин Евгеньевич Александров, представил новоприбывшего Скрябин и посчитал, что этого достаточно.
Витаутас, не вставая, пожал протянутую руку по-прежнему незнакомец.
Очень приятно, дежурно среагировал Константин.
Вы случайно не сын Евгения Александрова? Евгения Ивановича, я имею в виду. Легенды СВР.
Скорее ПГУ, растерявшись от неожиданности вопроса, поправил Константин.
Сгладить возникшую неловкость взял на себя Петров.
Витаутас Лейтис представляет Генштаб. Собственно, он и стал инициатором нашей экстренной встречи. Прошу любить и жаловать.
Прямо снова многонациональный Союз, подумалось Константину. И татары, и литовцы, и прочие богоизбранные товарищи. Неужели всё настолько серьёзно?
Оказалось, что даже больше, чем он себе мог вообразить.
Витаутас пожаловал в институт не с пустыми руками. Не дожидаясь Константина, он со своего тонкого и широкоэкранного ноутбука уже несколько минут показывал собравшимся последствия случившегося сегодня на Красной площади. Само случившееся он называл не иначе как «атака», чем продемонстрировал свою осведомлённость в англоязычной терминологии, молча решили те, кто эту терминологию тоже знали.
Вообще-то в данном случае он был не далёк от истины.
Константин удостоился чести лично просмотреть уже виденную всеми присутствующими запись с одной из камер наружного наблюдения. Узкий угол обзора позволил зафиксировать лишь последние доли секунды перед взрывом, однако натренированная рука Витаутаса сумела остановить кадр так, чтобы из-за верхнего края экрана высунулось продолговатое остриё предмета, который в следующее мгновение таранил булыжную кладку, взметая фонтан каменных брызг. Исходя из сопоставления с куполами собора Василия Блаженного, которое это остриё на своём пути срезало, предмет был огромным.
Мы предполагаем, что длина падающего тела составляла порядка ста двадцати, ста сорока метров. Скорость в момент контакта с землёй была относительной небольшой: порядка четверти километра в секунду.
Да уж, до первой космической далековато, вставил своё веское слово Петров.
Константин прикинул в уме, что речь идёт о девятистах километрах в час, что совпадает со скоростью пассажирского самолёта. Вывод напрашивался сам собой. Однако Скрябин оказался проворнее:
Из этого следует, что свободное падение здесь не имело места. Объект был управляем, возможно, пилотируем, так?
Налицо торможение, указывая на застывший экран карандашом, ответил за штабиста Абашев. Сколько, вы сказали, эта штука могла весить?
Честно говоря, я вообще-то надеялся получить эти и другие данные от вас, глядя не на собеседника, а на Константина, отозвался Витаутас. Наши спецы предварительно оценивают вес равным двум с половиной тысячам тонн.
Десяток наших «Булав», присвистнул Петров.
Типун вам на язык, отмахнулся Озеров.
Витаутас между тем продолжал, перелистывая на экране фотографии, сделанные явно с крыши ГУМа, причём хорошей техникой:
Ядерной начинки в объекте не было. Радиация в секторе повышена, однако, в разумных пределах порядка двух микрозиверт в час.
Поздравляю! Теперь мы все сотрудники атомной электростанции, забарабанил по столу своими длинными почти паучьими пальцами Озеров.
Константина больше заинтересовала торчащая из-под земли конструкция. Словно гигантское веретено высотой с кремлёвскую башню, только скошенное под девяносто градусов в сторону собора. Веретено на снимках блестело, но не как металл автомобиля, а скорее как пластик.
Это железо?
Судите сами.
Не успели слушатели осознать, что происходит, как Витаутас водрузил на стол прятавшийся до сих пор под креслом чемоданчик, открыл его и как ни в чём не бывало достал прозрачный пакетик с куском чего-то синеватого внутри.
Этот кусок обшивки я передаю вам для анализов, сообщил он притихшей аудитории.
На худом лице Озерова отразился ужас. Профессор Скрябин, напротив, привстал, торопливо надевая очки, что понималось знатоками как жест, выражающий крайнее волнение и интерес. Петров и Пичугин застыли. Константин оказался заложником своего кресла и потому взирал на содержимое пакета с невозмутимостью Печорина.
Материал весьма лёгкий и прочный, продолжал Витаутас. Возможно, наша предварительная оценка веса объекта не верна в корне. Проанализируйте. Он положил оригинальный вещдок на стол. Вопросы?
Мне это кажется или ракурс такой, сразу же взял слово Пичугин, но объект не круглый, как торпеда, а приплюснутый?
Совершенно верно.
Витаутас пролистал фотографии вперёд и остановился на одной, сделанной с земли, со стороны Исторического музея. На ней было чётко видно, что форма снаряда напоминает воткнутый в землю каменный наконечник доисторической стрелы. Схожесть усиливали избороздившие корпус складки обшивки, вызванные ударом. Так выглядели куски кремня, которые в детстве Константин любил собирать с дружками во дворе.
На первый взгляд, это обычный боропластик, сказал Скрябин, и только сейчас все заметили, что пакет уже пуст, а профессор крутит его содержимое в руках. Правда, мы привыкли видеть его в виде мононити, но кто знает, какие фокусы сегодня можно проделать с помощью нанотехнологий? Масштабного производства никогда не было в силу дороговизны наполнителя. В 80-е, помнится, в мире производилось не более ста тонн в год. Думаю, даже визуальный микроскопный анализ покажет, прав я или нет.
То есть, встрепенулся Витаутас, если я правильно понимаю, вы предполагаете вполне земное происхождение этого материала?
Разумеется. Совершенно искусственное и совершенно земное. Я вас чем-то удивил, милейший? Может быть, вы думаете, я стал бы брать в руки предмет, только что прилетевший из космоса, где радиации хватит на миллиард Чернобылей? Если бы он прилетел оттуда, нас вами, скорее всего, уже бы не было. Но вы его привезли и живы. Не боюсь и я.
Штабист осёкся. Ему на помощь неожиданно пришёл Франциск Аркадьевич.
По ящику уже давно говорят о попытке внеземного вторжения.
Ничего себе «попытка»! рассмеялся Петров.
У Генштаба есть мнение, откуда к нам мог залететь этот снаряд? сохраняя серьёзность, спросил Пичугин.
Судя по траектории начал Витаутас.
Погодите с траекторией! прервал его Константин. Вы в интернете ролики видели?
Опять ваши ролики? резко повернулся к нему Пичугин. Скоро вы на роликах ездить будете.
Андрей Дмитриевич, не веря в свою смелость, повысил голос Константин. Интернет цээрушники изобретали для распространения и сбора как ложной, так и правдивой информации. Вы это лучше меня знаете. Пока он не утратил стихийности наполнения, в нём можно отыскать и зёрна истины. Так вот, это я к тому, что вы можете найти запись взрыва перуанского Мачу-Пикчу. Там точно такого же плана «снаряд», как вы выразились, упал. И вы знаете, как это было? Кому-то удалось заснять, как он на подлёте притормозил, заложил вираж и только потом врезался в скалу. Какая, скажите на милость, у него была траектория? Откуда его запулили, если это была просто боевая ракета? Зачем снаряду тормозить перед контактом с целью?
Учёные и военные мужи переглянулись.
Ваш старший сотрудник по-своему совершенно прав. Витаутас отряхнул с груди невидимые пылинки. Ситуация чрезвычайная, и распутать её обычными, пусть даже сугубо научными методами мы едва ли сможем. Пока мы сейчас тут совещаемся в рамках нашей компетенции, происходят обсуждения на гораздо более высоком уровне и гораздо масштабнее.