Денис покусал ус:
Ну, коли уж руки рвутсятогда к Бельскому. Как еще до Москвы доберетесь? Да и что тамбог весть
Об оставлении Москвы Давыдов узнал совсем скоро, буквально на следующий день, здесь же, в Юхнове, точнее говоря в его окрестностях. С грустным известием сим явился в Юхнов сын местного предводителя дворянства, лихой уланский майор Степан Храповицкий, коего Денис помнил еще по прусскому походу. Они и нынче встретились, как старые друзья, обнялись, расцеловались
Так что сдали французам Москву, со вздохом поведал Храповицкий.
Известие сие, несомненно, сильно огорчило бы Дениса Васильевича истинного Дениса. Однако Дэн все-таки прекрасно знал, чем все дело закончится, зачем «Москва, спаленная пожаром, французу отдана». Так что бравый гусар при этом известии особенно не расстроился, лишь немного погодя настигла его по-настоящему недобрая весть о двух смертяхгенерала Якова Петровича Кульнева и князя Петра Ивановича Багратиона. Вот здесь Дэн по-настоящему затосковал и пару дней вообще не мог никого видеть.
Однако же боевая обстановка взяла свое, отряд (или, как тогда называли«партия») Дениса Васильевича Давыдоватеперь уже полковникаразросся до вполне приличных размеров. Учитывая прибившихся ополченцев и казаков генерала Шепелева, теперь стало возможным планировать и крупные операции чем Денис и занялся уже в самое ближайшее время.
Доверенные лица, глаза и уши партизан, нынче были повсюду! Узнав от своих соглядатаев о появлении возле Вязьмы тяжелого артиллерийского обоза, Давыдов тотчас решил немедля напасть на оный, разжиться боеприпасами и артиллериейбуде сыщутся у врага легкие полковые пушки.
Налет был страшен! Партизаны вынеслись на обоз сразу, как только заметили. Завязался бой, взбороздили небо ядра, засвистела над самой землею картечь.
Быстрей, быстрей, братцы! собственным примером увлекал своих партизан Денис. В быстроте да лихом неотвратном натиске наша сила. Особенно сейчас.
Около сотни французских солдат залегли с ружьями вдоль телег, выпалили положили несколько человек. Произвести следующий залп Давыдов врагам не дал! Вынесся, взял в сабли да на казацкие пики!
Партизаны рубили, кололи и почти не стреляли, словно битва происходила в какой-то уж совсем невообразимой древности, когда надежда была лишь на меч да копье. Ну да копье, не казацкая или уланская пика, пикой-то управляться не каждому данотут и конь должен быть выезженный, справный, и всадникиумелые. Как казаки Любо-дорого было смотреть, как эти храбрые парни орудуют пиками! Крутят их, словно шесты в у-шу, колют, бьют!
Ура, братцы!
Вот вам за спаленную Москву!
За веру, царя и Отечество!
Ура-а-а-а!
С первой линией охраны было покончено в пару минут. Видя такое дело, остальные французы предпочли сдаться. Шесть офицеров. И около трех сотен солдат! А уж сколько полезного добра оказалось в военных фургонах! Двадцать подвод с провиантом и фуражом, дюжинас боеприпасами: порохом, ядрами, свинцом
Славная победа, господин полковник! Вот ведь, право же, славная! словно ребенок, радовался корнет. Впрочем, он и был ребенокпятнадцать лет Однако же по тем временамвсе же уже взрослый. Ратник. Воин. Гусар. Илихой партизан, вот уж этого у Коленьки не отнимешь, недаром Денис Васильевич представил его к награде первым же, отправленным самому Кутузову рапортом. Что и говоритьгусар гусаров, партизан. Вот еще бы усы поскорей выросли
С командованием была налажена постоянная двусторонняя связь, с коей доставили и рескрипт о присвоении Давыдову звания полковника, и благодарственное письмо от генерала Коновницына, дежурного генерала генерального штаба. В сием письме генерал благодарил партизан за проведенные ими действия, не только от себя лично, но и от имени главнокомандующего, Михаила Илларионовича Кутузова.
«Партия» лихого гусара быстро пополнялась людьми, в основномбывшими пленниками, освобождаемыми во время рейдов«поиска». Эти изможденные люди всей душой ненавидели врагов и стремились остаться в отряде. Давыдов не противился, правда вот, пришлось одеть напросившуюся «пехоту» в трофейные французские мундиры, правда, фуражки старались нацепить своиуж если не армейские, то хотя бы какие-то статские картузы.
Утром пришла весть о еще одном обозе, большом и довольно хорошо охраняемом. Весть сию принес невзрачный парень в темно-зеленой охотничьей курткепомещичий сын, недоросль, ополченец из отряда отставного капитана Бельского.
Обоз, говоришь? Денис Васильевич задумчиво раскуривал трубку. Большой?
Большой, господин полковник, тряхнув белобрысою челкой, уверенно закивал ополченец. Дюжины три фургонов! Идет к Москве. Значитамуниция, боеприпасы, фураж и все такое.
Соображаешь! партизанский вождь одобрительно кивнул и выпустил из трубки густые клубы зеленого табачного дыма.
Покраснев от похвалы, недоросль гордо выпятил грудь и, спохватившись, поведал о «славной виктории» ополченцев:
Фуражиров взяли, господин полковник! Вместе с возами. Они про тот обоз и поведали.
Возы поведали? пошутил Денис.
Парень растянул толстые губы в улыбке:
Не, не возы. Фуражиры.
Упускать столь богатую добычу Давыдов, естественно, не собирался. Для быстрого натиска людей хватало, оставалось лишь одноне медлить. Выстроив «партию», полковник кратко изложил задачу. Партизаны развеселилисьпорох с ружьями, продовольствие, фуражхудо ли? Тем более осеньтеплая одежда бы не помешала, хотя бы французские шинели, крестьянских армяков на всех не хватало, тем болеена вновь прибывших.
Мы ж тоже вам поможем, господин полковник! Вместе нападем, сверкнув глазами, уверил недоросльзвали, его, кстати, Феденькой, и сей славный вьюнош приходился родным племянником командиру юхновского ополчения отставному капитану Бельскому.
Румяный поручик Дмитрий Бекетов, услыхав таковые слова, расхохотался:
Уж с ополченцами-то нам никакой Бонапарт не страшен! Особеннос господином Бельским.
Подгоняя своего конька серой «мышастой» масти, Феденька ехал в первых рядах и указывал дорогу.
От юхновского тракта налево Вот тут Дальше все прямово-он до тех елок. А там уж увидим.
Узкая песчаная дорожка, взбираясь на пологий холм, скрывалась в ельнике, за которым открывалась лощина, полная красно-желтых кленов и усыпанных кроваво-алыми гроздьями рябин. Лощиной этой как раз и тянулась старая Смоленская дорога, ведущая к оставленной неприятелю Москве.
Над дорогой клубилась серовато-желтая пыль, поднятая копытами коней и колесами провиантских фургонов. Обоз!
Вытащив зрительную трубу, Давыдов приложил окуляр к правому глазу, с ходу насчитав около тридцати возов. Арьергард прикрывала пехота, впереди же, в авангарде, виднелись желтые гусарские мундиры
В желтом у нас кто? скосил глаза полковник.
Поручик Бекетов подкрутил усы:
Должно быть, гусары генерала Жакино. В составе армий Мюрата. Верно, подкрепление. Рубаки лихие! Впрочем, как и их славный маршал.
Да, Мюратизвестный храбрец, покивал Денис. Истинный рыцарь.
А в арьергардеполяки, навострил глаза юный корнет Коленька Розонтов.
Бекетов ухмыльнулся:
С чего ты взял, что поляки, о, мой юный друг?
Так по мундирам видно, уверенно покивал корнет. Темно-синее сукно, красные эполеты, угловатые кивера. Точнополяки. Вислинский или Северный легион. Я их еще из-под Смоленска помню.
Жолнежи, значит, полковник холодно прищурился и посмотрел вдаль. Эти тоже до последнего драться будут. Ладно! Что время зря терять? Вперед, братцы! Вперед.
Быстро спустившись с холма, партизанская армия растеклась по лощине, с ходу забирая обоз в клещи. Казаки и подоспевшая пехота атаковали арьергард, гусар же Денис бросил на французскую конницу в желтых мундирах. Грянули выстрелы, один за другим плыли над дорогой облачка порохового дыма.
Всадники помчались галопом. Ударил по лицам ветер. Разрядив на ходу пистолеты, Денис выхватил саблюжелтые гусары генерала Жакино уже оказались рядом, вот! Уже видны были их злые глаза, скалящиеся лошадиные морды А вот и зазвенели сабли! Враги сшиблись, сошлись, завязалась лихая рубка.