Вам решать, сообщаю.
Хорошо, не будем терять время, послушаем, забирает пленку. Может, сам споешь? предлагает, не выпуская бобину из рук. Мне сообщили, что ты хорошо поешь, опять взглянул на Антоновну. В живую песня по-другому звучит, объясняет.
Могу, соглашаюсь с ним.
Что тебе для этого надо? На каком инструменте играешь? интересуется.
На акустической гитаре, шестиструнной, сообщаю.
Непроизвольно морщась от выбора плебейского инструмента, встает из-за стола:
Сейчас посмотрю, где-то был этот инструмент.
Приносит гитару и протягивает мне. Пробую звук. Шикарно. Гитара эксклюзивная, концертная. Немного подстраиваю и начинаю с первой песни, записанной на пленке«Так хочется жить».
Во время моего исполнения Аркадьевич положил подбородок на сцепленные в замок руки и прикрыл глаза. По окончании песни задумчиво посмотрел на меня.
Я не буду сомневаться в твоем авторстве, хотя твой возраст и эта песня не соответствуют друг другу, а исполнение у тебя дворовое, сообщает. Эта песня первая на пленке? интересуется и снова берет бобину.
Киваю. Он встает, идет в стенке и, открыв одну из дверок умело заправляет пленку в большой магнитофон. Марки не вижу. По комнате разносятся из невидимых динамиков звуки синтезатора Павла и мой голос. «Вроде неплохо получилось записать», мысленно отмечаю.
Кто играет? Не ты? останавливает магнитофон по окончании песни и спрашивает меня.
Один профессиональный музыкант, признаюсь.
Хм, не плохо, соглашается, давай тогда и другие песни на пленке послушаем, принимает решение и запускает магнитофон.
«Не вдохновился моим исполнением под гитару», догадываюсь.
Аркадьевич, отойдя от магнитофона, прослушивает все записи, выключает и поворачивается ко мне.
Какие разноплановые песни. Все твои? не выдерживает он.
Молча смотрю на него и киваю.
Я бы не решился показывать их профессионалам, если бы это был плагиат, наконец сообщаю ему.
Спой под гитару про коня, предлагает он.
Пою «Коня», потом и другие песни по его просьбе. Наконец он подходит к главному вопросу:
Сколько ты за них просишь?
Передаю слово в слово то, что уже озвучил Аде Антоновне.
Ого! восклицает и, обращаясь к ней: Ничего себе аппетиты у современной молодежи! Зачем тебе столько денег? спрашивает, хитро глядя не меня.
Овес нынче дорог, отвечаю репликой Бендера.
Аркадьевич тонко захихикал. «Тоже знает Ильфа и Петрова», мысленно отмечаю.
Я могу тебе заплатить тысячу рублей за все песни, предлагает.
Встаю, задвигаю стул и беру со стола конверт с нотами.
Извините, что отнял у вас время. Пленку отдадите? У меня в Москве еще много дел, смотрю угрюмо на него.
Пленку-то отдам. А если эти песни прозвучат потом где-нибудь? Что будешь делать? хитро сморит на меня.
Я могу даже оставить пленку, уйти без нее и без денег, но обманув меня сейчас, в будущем вы потеряете больше. Я не злопамятный, но память о зле у меня хорошая, а жизнь сегодня не заканчивается, сверлю его взглядом.
Некоторое время меряемся взглядами. Наконец он отводит взгляд. Антоновна сбоку облегченно выдыхает, чуть скрипнув стулом.
Не собираюсь я никого обманывать, буркнул он в сторону. Кто же так торгуется? Сразу собираешься уходить, угрожаешь, возмущается, видимо забыв, что только что сам угрожал кинуть меня.
Не люблю торговаться, сообщаю, я знаю настоящую цену моим песням. Она значительно больше, чем прошу я.
Откуда ты можешь знать? Я предлагаю тебе реальную цену, по две тысячи за первую песню и про коня, за остальные по пятьсот рублей.
Начался конструктивный торг. В результате пришлось скинуть свою цену. Сошлись на четыре тысячи пятьсот рублей за «Так хочется жить», «Коня» и «О той весне», после того, как я объяснил концепцию песни о войненесколько детей в касках и солдатских скатках поют на фоне военной кинохроники. Остальные четыре песни ушли по три тысячи за каждую. Согласился с дополнительным условием Аркадьевича привезти ему еще песен. Вижу довольство в глазах Антоновны.
Не споешь ли те песни, которые уже продал? спрашивает она.
Кофе можно? интересуюсь, наглея.
Иосиф Аркадьевич, у вас сливки найдутся? улыбаясь, спрашивает в спину, отсчитывающего деньги Аркадьевича.
В холодильнике посмотри, отмахивается он.
Через некоторое время отхлебываю ароматный напиток и берусь за гитару. Пою «Дальнобойщик», «Маленькую страну» и «Все пройдет».
Однако, неопределенно произнес Аркадьевич. Еще есть? интересуется.
Есть дворовые и блатные, признаюсь.
Спой, чуть ли не в унисон попросили оба.
Пожимаю плечами и пою «Кольщик», «Ушаночку», «Ребята с нашего двора» и «Старые друзья».
У тебя кто-то сидел из родных? формально поинтересовался Аркадьевич. (Видимо, не впечатлился от этих песен).
Нет. Много знакомых сидело и сидит, признаюсь.
Какую песню ты пел на вашем концерте? не унимается Антоновна.
Про бабушек, отчего-то смущаюсь.
Спой, предлагает и объясняет Аркадьевичу о нашем концерте к 8-му марта.
Пою про бабушек. Взрослые внимательно слушают.
Образно и трогательно, отмечает Аркадьевич. Ты в песнях упоминаешь бараки, сараи. Там так у вас живут? интересуется.
Живут по-разному. Я с родителями и бабушкойв бараке, признаюсь.
Пересчитываю деньги и складываю их в пакет.
Тебе куда надо? спрашивает Антоновна.
Смотрю на настенные часы и прикидываю, где могут сейчас находиться ребята. Судя по времени или у Соломоныча, или у фарцовщиков.
Мне бы к ребятам, прошу Антоновну. Она кивает и спрашивает разрешения у Аркадьевича воспользоваться телефоном.
Сережа, помни о своем обещании, напоминает он и протягивает свою визитку.
Киваю, прощаюсь и выхожу на лестницу. Только в машине чувствую, как спадает внутреннее напряжение. Отсчитываю Антоновне причитающуюся ей сумму.
Удивил ты Иосифа, сообщает она, и меня тоже, признается и впервые улыбается мне. Он был моим преподавателем в Гнесинке когда-то, признается с грустью.
Сейчас работает администратором? предполагаю я.
Откуда ты знаешь? удивляется.
Пожимаю плечами:
Догадался.
Заехали в какой-то мрачный двор и остановились.
Где это мы? оглядываю незнакомое место.
В этом доме в семнадцатой квартире должны быть твои ребята или скоро подойдут, показывает на дом Антоновна. Тебя, когда в следующий раз ждать? интересуется.
Вероятно, в августе или сентябре. Ребята возможно раньше с антиквариатом приедут, сообщаю.
Домой вернулись довольные. В Москве купил себе легкую ветровку для похода. Еще в поезде задался вопросом: «На что Фил копит деньги, если почти ничего не покупает?»
Глава 5.
Июнь. Поход.
Подготовка к походу шла полным ходом. Когда стал вникать в детали схватился за голову стоило только почитать методические рекомендации для организации мероприятия руководителям походов. На месте Михалыча, положа руку на сердце, я бы отказался. (Сужу с позиций будущего юриста). Если вдумчиво разбираться, то практически мы все пункты инструкции нарушили.
Штатным медиком назначили Ленку Андронову, так как у нее мама работает в железнодорожной больнице. «Вполне логичный выбор! Ее мама все знания медика передаст или это передается с генами?» мысленно иронизирую. Ей вручили сумку санинструктора и повязку с крестом.
Естественно медосмотр перед походом никто не проходил. Тренировочный поход на один-два дня не делали. Проигнорировали другие мелочи, из-за которых при расследовании в случае ЧП всем организаторам светило потерять должность или грозила статья. Михалычпохист? Вроде опытный преподаватель и этот поход для него не первый.
Постарался выкинуть все из головы, так как помнил, что все обошлось и все вернулись домой в конце месяца здоровые, довольные, только усталые. При распределении груза между членами команды естественно оказалось, что всем ребятам кроме своего рюкзака придется нести еще один или два крупных баула или свертка. Мне досталась палатка, не считая части общих продуктов в рюкзаке. Полученные в спортзале завода палатки пришлось чинить и искать недостающие растяжки (веревки). Рассматривая схему маршрута на кальке, попытался склонить Михалыча к игнорированию части намеченного маршрута. Из будущего помнил, как все измучились в начале похода, проходя второй отрезок пути.