Хорошо, сказал доктор, хорошо, что вы попали в мои руки. Дело дрянь, конечно, но, братец мой, знали бы вы, сколько я родов принял! Сколько детишек на ноги поднял! Это при такой-то детской смертности! Это дорогого стоит. Меня еще долго вспоминать будут. Жаль, только вас на ноги не подниму!
Может не стоит так откровенно? подал голос старик градоначальник.
Так вы акушер что ли? спросил я. Или детский доктор?
А, вы, сударь, думаете, что в вашем случае это имеет значение?! Как вы, кстати, себя чувствуете?
Думаю, я брежу, подумав немного ответил я. Горячка.
Доктор удовлетворенно кивнул.
Поправляюсь? предположил я, видя чужое внимание.
Отнюдь! Сейчас сестра вам капельницу поставит, а пока укол. У вас на сердце были жалобы?
Нет.
Какие аллергии помните?
Никакие.
Насколько сильный у вас болевой порог?
Понятия не имею. Картечь, пули тело ловило. Были в нем и штык, и сабля. Радости никогда при этом не испытывал. Я не понимаю, к чему эти вопросы? прошептал я слабеющем голосом.
К тому, батенька, что ножки у вас сильно обморожены и на ручке появилась гангрена. Резать будем. Спасать вас дальше. Готовы ли вы? Осознаете?
Кажется, я надолго замолчал. Старик пошептался с доктором и стал продвигаться к выходу.
Я не понял. И ноги, и руку? спросил я не своим голосом.
Точно так, важно кивнул головой доктор. И даже после такой сложной операции, я вам ничего не обещаю. Уж очень вы слабы.
Петр Кузьмич
Да, голубчик.
А, нет ли у вас другого доктора? Коновала что ли?
Я мог поклясться, что круглые очки доктора в этот миг мигнули холодными вспышками и на меня с ненавистью посмотрели вертикальные зрачки. Дьявол.
Куда уж лучше?! удивился градоначальник. Один он у нас и за ветеринара так же.
Понятно. Мне бы в Кандалакшу По тракту. Куплю оленей и погонщика по тройной цене. Деньги значения не имеют! я прикрыл глаза и сглотнул.
Вот как! сразу оживился старик. Конечно, ему скоро пароход покупать, считает каждую копейку. Что скажете, доктор?
Дорогой мой, Петр Кузьмич, вы, как малое дитя, право слово. Чудес нет и их не бывает! Сколько дней мы его искали? Сколько, я спрашиваю? То-то! Посмотрите на него! Сейчас мы видим агонию! Перед нами тот момент, когда смерть стоит в изголовье больного! Странно, что он вообще говорит разумно.
Да, я понимаю. Но думаю, раз выжил, несмотря на ваши заверения об обратном, может, дать ему шанс? Всё-таки мы тело искали, а нашли живого человека. Как же теперь?
Не довезем, Петр Кузьмич, быстро и авторитетно заявил доктор. Больше скажу, отвечая на ваш прямой вопрос, медлить нельзя! Надо резать. Теперь он не в руках Бога, а в руках опытного специалиста.
Еще как можно медлить, тихо возразил я. Попробуйте только прикоснитесь ко мне пилой своей адской. Непуганые северные люди! Сразу стреляться начнем без барьера!
Нечего тут браниться. Не надо мне грозить! Я доктор, пуганный не раз и не два! Однако живой до сих пор, как видите. Да что ж вы так переживаете, голубчик! Я же вам ноги буду резать, а не голову! За вами что, ухаживать некому? Да с вашими деньгами в любой инвалидный дом возьмут, но рано об этом говорить! Не победили мы еще болезнь. Не одолели заразу!
Рассуждаете, как мещанин, сказал я и поморщился. Куда мне без ног?! Несите мне револьвер, сейчас я вашу болезнь разом одолею.
Бредит что ли? наклонился к плечу доктора старик. Может кровь ему пустить надо?
Может и надо. Неспокойным каким стал, согласился доктор.
И тут я вспомнил.
Сделайте милость, господа, дайте мне наган и позовите Прохора.
Доктор снял очки. Протер их белым платком. Посмотрел на старика градоначальника, тот качал головой чему-то своему, отстранённый от мира. Словно вышел в астрал. Доктор прокашлялся деликатно и спросил:
Сударь, о каком Прохоре вы говорите?
О моем. О дядьке своем. Старике. О том, с кем я прибыл сюда.
Доктор покарябал щеку. Внимательно посмотрел на меня. Поднял перед лицом моим руку, растопырил пальцы.
Сколько видите пальцев?
Два.
А сейчас?
Два.
И сейчас два?
Конечно. К чему вопросы?
Ни к чему, сударь. Первый раз я показывал один палец, во-второй раз четыре, в последний раз ладонь была растопырена, и я показывал все пять пальцев.
Что это значит? Какое это имеет отношение к Прохору? К моим ногам? К револьверу? К вашей чертовой бруснике?! утомил меня доктор и сейчас мне хотелось в него несколько раз выстрелить.
Я бы так не заводился на вашем месте, сударь. Не в том вы состоянии! Перед операцией надо беречься! Дело в том, сударь, что к нам вы прибыли один.
Снова в палате повисла тишина. Это какое-то безумие. Меня залихорадило, и мир завертелся. Я хрипло рассмеялся, сказал:
Быть такого не может. Неужто я сам чемоданы носил!
Однако, я говорю вам правду. Я всегда говорю правду. Я доктор.
Да идите вы прочь, со своей правдой! Убирайтесь отсюда, господа. Не желаю вас видеть! Стреляться надумаете, так я всегда готов и к вашим услугам никуда не уйду знаете, где меня искать.
Пойдемте, Петр Кузьмич. Больному надо остаться одному, сказал доктор. Ему вдруг стало хуже.
Вы видели? оживился старик. Видели? Что это за колдовство? Обезумел? Может связать его? Или батюшку позвать? Лежал пластом, а тут дрыгаться начал! Никак бес вселился!
Господа пошли к выходу, не обращая на меня внимания.
Может и связать. Батюшка вряд ли поможет. Я знаю, что это. Вашему городу очень повезло иметь такого грамотного многопрофильного доктора, как я. Авторитетно могу заявить, что перед нами яркий пример полярного психоза, доктор ткнул пальцем вверх, заостряя внимание градоначальника. Вам, Петр Кузьмич, не имеющему должного образования и не разбирающемуся в медицинских терминах, должно быть понятнее, если я назову это состояние больного мерячкой.
Мерячка?! Бог ты мой! Откуда?! Ему теперь что, всё мерещится?! старик встревожился не на шутку и всплеснул руками. Дешевые театралы! Что за пьеса тут разыгрывается с моим участием? А может Оленька приехала и разыгрывает сценарий, а господа ей подыгрывают? Она у меня очень любит литературу и театры и, точно знаю меценат нескольких. Сговор? Розыгрыш? Но позвольте, ведь со всем неуместная карнавальная шутка! Мне бы сознание своё мутное удержать в себе, не то, чтобы роль играть.
Точно так. Откуда? Извольте! Достаточно любого полярного сияния, когда происходит видимый аспект магнитного возмущения. Вот и тронулся головкой. Теперь можно ожидать чего угодно. Они же буйные. Если в море, то за борт бросаются. Если на суше, доктор покосился в мою сторону и примолк на секунду, затем продолжил, может и на непонятном языке говорить, но это цветочки феномен изучается. Надумаете спросить у местных саамов, так назовут это эмериком или легенду расскажут.
Какую еще легенду?
Сказку свою. Больно до них они охочи. Никогда не заканчивается.
Я тоже сказки люблю! оживился старик. И чтоб подлиннее была!
А я нет, отрезал доктор, вредны они очень, как и гречневая каша на молоке. Извольте послушать. Для вас краткий пересказ. Под звездой Полярной, есть невидимый для живых людей замок, куда улетают души умерших. Там живут они в печали, а когда наскучит им, то открывают окна! Представляете? Я нет. Это же противоречиво! Какие в замке окна? Там бойницы! Вернемся к сказке. Чудесный свет струится из окон на облака, и те вспыхивают огнями разноцветными, и так появляется северное сияние. Души мертвых зовут к себе души живых, тех самых, что одержимы эмериком. Таких, как мой безнадежный больной, доктор кивнул на меня головой.
Страшная сказка! старик вытер пот со лба. Как теперь до кабинета дойти? А спать потом? Мертвые живых зовут! Страсти! Голубчик мой, и что люди?
Люди? Люди идут на зов.
Батюшки, свет. Страх Господний.
В принципе, продолжал вещать доктор, довольный эффектом, не плохая теория, объясняющая полярный психоз. Эти саамы на самом деле бросают свои вежи, оленей и детей и уходят в неизвестном направлении и никогда не возвращаются.