Нет, заверил Яков, хоть и после некоторой заминки, для тебя время замерло в прямом смысле. И пойдет снова лишь после того, как ты сделаешь, что должна. Ты проснешься в своем мире как обычновернешься к своим заказам, сериалам и куклам. Ты даже помнить не будешь ничего, что с тобой произошло здесь.
Как будто это все сон?
Да, как будто сон.
Пожалуй, это меняет дело: я люблю сны. Тем более, такие красочные и правдоподобные. Это даже здоровово сне пройтись по Невскому проспекту начала XX века.
Пока я немного успокаивалась, Яков вдруг по-свойски прошел по моей квартирев сторону ванной:
Раз уж мы здесь, тебе нужно приодеться, сказал он, негоже второй раз появляться в доме фон Гирса в одном исподнем.
И толкнул дверь. А за нейя обмерла второй раз, потому что за ней была не привычная моя душевая кабина, а огромная гардеробная, битком набитая самыми разнообразными нарядами этой эпохи. Внизу столь же впечатляющая полка с обувью, а наверхушляпки невообразимых фасонов.
Самое интересное, что свет Яков зажег, щелкнув моим выключателем.
Хорошо, я приоденусь, раз ты так просишь, я с благоговением погладила шелковую насыщенно-малиновую ткань одной из юбок. Но только в интересах делазапомни.
Ну, не буду тебе мешать, хмыкнул Яков и собрался уже закрыть дверь ваннойно вдруг устало вздохнул: что ты делаешь?!
А я, взяв свою сорочку-парашют за нижний край, намеревалась наконец-то от нее избавиться.
Раздеваюсь Или мне надевать шелковое платье на это безобразие?
Именно! Постой, ты понятия не имеешь, как одевается дама нашей эпохи, да?
Я неловко пожала плечами, признавая очевидное. Откуда бы мне это знать? В школе по истории у меня была пятерка исключительно потому, что я лучше всех закрашивала контурные карты. В этом я сильна, да.
Яков был в замешательствепока я грубовато не прикрикнула:
Ну что ты там стоишь, помоги мне! Ты-то наверняка знаешь, что за чем надевать и куда крепить вот эту штуку.
Мне показалось, или Яков немного смутился?
Бросьразозлилась я. Не знаю, что у вас там за тайная организация, но только не говори мне, что ты ни разу не видел голой женщины.
Яков кашлянул и счел важным заметить:
Я видел голых женщин.
Рада за тебя, милый, потрепала я его по щеке. А теперь помоги мне одеться.
Возиться со слоями одежды пришлось долго. Теперь я понимаю, что многочисленные горничные порхают вокруг барышень в романах вовсе не для красного словца, а потому что самой затянуть на себе корсет или застегнуть двадцать четыре (двадцать четыре, черт возьми!) мелких пуговки на спине совершенно невозможно!
Зато когда Яков закончил с этими пуговками, то даже я, вечно недовольная своим отражением, призналавыгляжу шикарно. Хотя Яков и заставил выбрать достаточно простое, до самого подбородка закрытое серо-голубое платье, а не малиновое с открытым декольте, как хотела я. Мол, ты гувернантка, Марго, а не жена хозяина дома, будь скромнее, бла-бла-бла Но выглядела я все равно отлично. Корсет все утянул, где надо, и приподнял тоже, где надо; а серый цвет самым выгодным образом оттенил мои рыжие волосы. Они у меня как раз отросли до плеч и вились от природы, так что даже получилось соорудить приличную прическу.
Хотя косметика бы конечно не помешала
Не успела я подумать, примут ли меня за проститутку, если я чуть-чуть подкрашу губы, как за спиной грозной тенью возник Яков.
Лак с ногтей я бы на твоем месте смыл, посоветовал он.
Может, мне еще татуировку свести? огрызнулась я, пряча помаду в карман.
Брови у бедного Якова взлетели вверх, и он совершенно жалко спросил:
У тебя есть татуировка? Где?
Показать?
Не надо, он снова смутился. Татуировку можешь оставитьее не увидят.
Это еще как дело пойдет, вздохнула я задумчиво. К сожалению, и правда уже очень давно не было никого, кто мог бы посмотреть на мою татуировку.
И второй раз вздохнула, когда снова оглядела на себя в зеркале.
Теперь-то ты понимаешь, что они ошиблись: я не та, кто вам нужна. Сказала я уже вполне миролюбиво. Я даже одеться сама не смогу. И по-французски знаю только «Je ne mange pas six jours!». Ну какая из меня гувернантка для девочки-дворянки?
Они не ошибаются, Маргарита. Выходи. Скоро уж темнеть начнет, а тебе нужно вернуться в дом раньше хозяев.
Глава 3. Дом на Мойке
Еще в детстве, пока училась в школе, самым нелюбимым мной предметом была физика. Я ее ненавидела. И решать физические задачки было той еще пыткой. Однако и в детстве я понимала, что даже ненавистные физические задачки когда-нибудь решаются: все на свете решаетсядля этого нужно лишь время и некоторые усилия с моей стороны. Поэтому придумала для себя идеальный способ пережить трудности: нужно просто зажмуриться. Не в прямом смысле, конечно, но надо запретить себе переживать и чувствовать, запретить ныть о том, как все плохои четко понимать, что рано или поздно это кончится. Ну и, разумеется, методично, шаг за шагом, делать необходимое, каким бы тяжелым оно ни казалось.
Точно так я собиралась поступить и теперь, когда Яков высадил меня у главного входа в огромный особняк на Мойкетрехэтажный, серокаменный, нависающей надо мной так сурово, что я вдруг совершенно серьезно спросила:
Это правда, что здешний хозяинманьяк, который похищает девушек?
Наверное, мне бы сделалось легче, если б Яков в ответ расхохотался и сказал, что это чушь. Но он посмотрел на меня крайне внимательно, а потом с сомнением пожал плечами:
Сказать по правде, я об этом фон Гирсе почти ничего не знаю, таков был ответ. Знаю только, что дома он почти не появляется, а всеми деламив том числе и наймом прислугизаведует какая-то дама, то ли его родственница, то ли жены. Вот ей-то ты и передашь свои рекомендации.
Рекомендации?..
Да, держи, он всучил мне увесистую кипу бумаг.
А если меня не наймут?
Наймут, заверил Яков. А если не наймут, то у меня есть план «Б».
Не сомневаюсь. Думаю, если хозяин все-таки окажется маньяком и порежет меня на кусочки, то у Яши даже найдется план «В». Увы, дурочек, желающих по дешевке купить редкую старинную куклу найдется немало
А если я здесь умру? всполошилась тогда я.
И Яков снова не обнадежил:
Это будет не очень хорошо. Постарайся не умирать.
С тем и простились.
Ноябрь стоял теплый, ласково пригревало солнце, играя бликами на черных водах Мойки, медленно плыли пушистые облака по лазурному небу. И высилась прямо надо мной махина серокаменного дома. Не домадворца. Мрачного, источающего тревогу и смуту дворца. Из центральной части, балкон которой поддерживали шесть стройных колонн, исходили два крылавидимо, с жилыми комнатами. Крыло левой части венчала изящная ротонда с такими же колоннами по окружности, а справа из крайнего окна на втором этаже я даже козырьком приложила руку, чтобы разглядеть лучше. Да, там стоял кто-то небольшого роста и смотрел, кажется, как раз на меня. Девочка? Впрочем, она быстро спряталась в тень.
Все-таки странная девчонка, очень странная.
Я приказала себе поторопиться и скорее перешла улицу. У остекленных двустворчатых дверей замерла, раздумывая, как постучатьи вдруг обнаружила маленький латунный кругляш с ручкой и заманчивой подписью: «Прошу повернуть».
Ну раз просят
За дверью что-то тихонько тренькнуло, и, пока я дожидалась последствий, взгляд сам наткнулся на такую же латунную табличку с надписью, пестрящей дореволюционными «ятями»:
«Домъ ювелирныхъ дѣлъ мастера барона Георгия Николаевича фонъ Гирса».
И почти сразу же дверь распахнули: та самая женщина в смешном фартуке и чепце, что встретилась мне прошлой ночью. На сей раз она обрадовалась мне как родной:
Вернулись?! Ну наконец-то, заждались уж. Вы больше без предупреждения не убегайте, перешла на шепот: хозяин узнаетмигом выгонит! А поклажа-то ваша где? Не за нею, что ли, ездили?
Э привезут чуть позже, я вымученно улыбнулась.
Ну тогда идемте, к барышне нашей провожу. Вас как зовут-то?
Неужели и рекомендаций не спросят? Но перечить я не стала, наоборот порадовалась, что обстоятельства сложились так удачно: собеседования, должна сказать, вовсе не мой конек.