Пожалуй, поработаю над королевским заказом, раз уж не спится.
Спускаюсь в мастерскую, захватив со столика корзинку со свежей клубникой. Каждый вечер мне присылают такие из дворцовой теплицы. Сегодня клубника, вчера были персики. Интересно, какие они на вкус? Запах приятный.
Последнего человека в королевстве берегут и лелеют. Фрукты вот каждый день, королевское покровительство и официальное разрешение убиватьраз в неделю по одному любого вида и рода, узаконенная лицензия. Дань моей кровожадной человеческой природе. Всем ведь известно, что настоящие люди не могут подолгу обходиться без убийств, чахнут и умирают сами, если не позволять им убить того, кого хочется. Так что мне позволяют. Могу и двоих-троих прикончитьничего не сделают. За десяток, пожалуй, Король пальчиком погрозитно не особо сурово. Подданных у него много, а серебряных дел мастер один. Вернее, одна. И другого пока не предвидится. Резня, она ведь не только в нашем королевстве была, теперь такие как яна тройной вес серебра, да не простого, а лунного, высшей пробы.
* * *
Дверь в подвал тяжёлая, одной рукой не открыть даже мне, приходится поставить корзинку на пол. Тщательно задвигаю толстенную плиту обратно, хотя страх горожан охраняет меня не хуже тяжелой каменной двери. С рыжей кошкой Памелой, дочерью Элизабет, мы до Резни в один класс ходили, но она для местных до сих пор «девочка», я же«мэм» или «Госпожа».
Слева от двериособое зеркало, золотое, заговорённое. Пламя вечного факела над ним слегка подрагивает, в ближайшие дни стоило бы обновить заклинание. Раздеваюсь, избавляюсь от неприятно липнущей к коже плёнки. Я никогда не ношу шкурку тут, а с недавних пори не только по привычке. Смотрю на свое отражение и вижу то, чего не увидели ни оборотни, ни Антуанзатравленный взгляд насмерть перепуганной девчонки. А может быть, я всё придумала и ничего невозможно там разглядеть. Просто завтра мне стукнет семнадцать, и как раз полнолуние, удобнее не придумаешь. Надо решаться. Противно и страшно, нонадо. Я уже не ребёнок.
Мне ещё и десяти не было, когда горожане стали считать меня взрослой и обходить Дом у Старого кладбища дальней дорогой, а на двенадцатилетие Король сделал роскошный подарокуказ о признании Ференциаты из клана Фейри-Ке полноправным Мастером Серебряных дел. Необычное явление для нашего рода, где обучалисьиграя, за официальным признанием не гнались и могли оставаться детьми, давно уже обзаведясь своими собственными. Впрочем, если ты последняя из этого самого рода, и все твои родичи перебиты у тебя на глазахэто хороший стимул для ускоренного взросления. Да и сомнений в том, кем именно надо быть, чтобы выжить, тоже не остается. Ни малейших.
Человеком, конечно же!
Самым сильным и абсолютно свободным. Вольным. Независящим от времени суток и фазы луны. Почти всемогущим. Совершенно спокойно и без малейшего напряжения заходящим туда, куда его ни разу не приглашали. Не боящимся прямых солнечных лучей. Отражающимся во всех зеркалах, даже в самых простых, стеклянных, а не только в тех, что из заговорённого золота. Способным держать голой рукой серебряную цепочку. Тем, кого даже осиновый кол в сердце, одинаково смертельный для любого из нас, не может убить до конца, ведь не случайно же их прозвали «живущими вечно».
Быть человекомэто свобода.
Полная и безграничная.
Можно идти жарким днём по пыльным улицам городаи ощущать эту свободу каждой клеточкой тела. И знать, что во всём королевстве нет ни единого существа, которое бы не испытывало страха и зависти при одной только мысли о подобной свободе даже у Короля в глазах иногда проскальзывает смешанная с восхищением тень. Человечностьне важно, врожденная или благоприобретенная, ставит тебя на ступеньку над прочими.
Вечные, мать их.
Высшая раса.
Если я кого и не люблю больше, чем оборотнейтак это именно их, высших и вечноживущих. Хотя, конечно же, человеком в нашем мире быть удобно, с этим никто не поспорит. Не спорю и я. Пользуюсь. Удобно, да.
Особенно если на самом деле ты вовсе не человек.
Перед работой решаю заглянуть в тайную комнату. Час, конечно, неурочный, но не тащить же клубнику в мастерскую! Повод надуманный, знаю. Последнее время я слишком часто выдумываю разные поводы
У этой комнаты хитрая дверь, если закрыть плотнони один оборотень не вынюхает. Её устроил еще мой отец, любил он такие захоронки на разные случаи жизни, с двумя-тремя потайными выходами и системой маскировки. Жаль только, что убивать нас тогда пришли вовсе не оборотни, а те, кого он всю жизнь считал не более чем курьезом природы, забавным тупиком эволюции, пусть даже и награжденными интересным свойством никогда не умирать насовсем.
Ты был не прав, отец
Тогда меня спасла маскамы часто играли в людей, мы вообще очень много играли тогда Второй раз она спасла меня уже во время Ответной Резни, когда наши добрые соседи решили помочь бедной сиротке осознать своё новое положениену, а заодно и прибрать к более достойным рукам оставшееся без взрослых хозяев имение. Подбадривая друг друга и похохатывая, они вышибли дверь, а потом кто-то из оборотней пригласил остальных ненавижу оборотней.
Ох, с каким же воем они бежали потом из моего дома, давя и отпихивая друг друга в узком проёме дверей! Я тогда убила троих из отцовского револьвера, но куда больше их напугало моё лицо и серебряный кинжал, который я держала голой рукой. После той ночи меня зовут Тварью-с-холма за глаза и Госпожой в лицо. Пусть. Зато не называют ребёнком и бедной сироткой.
Королю я потом сказала, что меня поцеловала мама, перед самой смертью. Он поверилиногда такое срабатывало. Да только вот мама моя не была человеком, это всё слухи, которых мы, правда, не опровергали. Это и есть главная тайна нашего рода. Можно привыкнуть ко всемудаже к серебру. Если начинать по чуть-чуть, постепенно увеличивая дозу.
Меня приучали с рождения. Сначала очень больно, потом просто больно, но через некоторое время становится только немного противно. А потом привыкаешь и к этому
Ференциата!..
Эдвин не спит и полностью одет. Вскакивает с застеленной койки, бросается мне навстречу, расплываясь в счастливой улыбке. Ко всему привыкаешь, и когда-нибудь я, наверное, привыкну к этой улыбке, но пока каждый раз обрывается сердце, а ещё он так произносит мое имя, что слабеют колени. Вот она, причина. Та самая. Эдвин, Эдвин, что же мне делать с тобою, да и с собою тоже
Ференциата
У него горячие руки и жадные губы.
Зачем ты опять выходил?.. Зачем?! Чего тебе не хватает? А если бы вдруг
Идя сюда, я была настроена на серьёзный разговор. Надо же, в конце концов, объяснить этому дураку, но у него такие горячие губы и жадные руки.
Корзинка с клубникой падает на пол, рассыпаются ягоды, кто-то из нас давит их, уже не понять, кто именно, пронзительный сладковатый запах мешается с запахом кожи и табака. На пол летит одеяло. Я прижимаюсь всем телом к восхитительно тёплой коже и не хочу ни о чём больше думать
А потом мы валялись на шкурах, и я кормила его клубникой прямо с пола. Красный сок от раздавленных ягод тёк по моим пальцам и был очень похож на кровь. Эдвин смотрел умоляюще, но молчаля давно запретила ему просить об этом. Вслух он сказал другое:
А я тебе подарок приготовил! На завтра. Хочешь, покажу?
Дурачок! прижимаю перемазанный клубникой палец к его губам, палец тут же оказывается облизан. Потрясающие ощущения. Нельзя до ночи рождения, примета плохая. Завтра покажешь
А потом я его всё-таки укусила. Не сильно, так, совсем чуть-чутьуж больно красноречиво он просил. Хотя и молча.
* * *
Витая капля расплавленного серебра вместо того, чтобы скользнуть в приготовленную для неё лунку и вытянуться еще одним шипом изящной розочки, ушла в сторону и шлёпнулась на тыльную сторону моей ладони. Шипя, сую руку в холодную воду, потом зализываю ранку, пока она не превращается в белый шрамик. Он не исчезнетшрамы от серебра никогда не исчезают до конца. На моих руках их много, есть мельче, но есть и крупнее.
Работа сегодня никак не желает идти.
Королевский заказ. Ожерелье и два браслета, больше похожие на ошейник и наручники, прослойка холодного серебра под золотой паутиной. Интересное такое украшение оно не причинит вреда носителю, просто блокирует магические способности, в том числе и врожденныене даст, к примеру, переменить облик. Несколько лет назад, помнится, при дворе ходили слухи, что у принца определенные проблемы с удержанием себя в руках, тогда это списали на юношескую порывистость, а наиболее ретивые сплетники как-то очень быстро пополнили собою список тех, на кого мне открыта лицензия. Пожалуй, я не буду спрашивать Короля, для кого предназначено украшение, работа над которым сегодня ни в какую не желает идти