Суровому похитителю нужно срочно избавиться от тяжести в карманах! и мелочью звеню.
В таком случае и тут они не выдержали, и ну смеяться!
Избавьте нас от высокого штиля, достопочтимый сэр похититель, запросила Мария пардону.
Так это мы завсегда рады! мигом ссутуливаюсь, и чуть не нос рукавом, Деревенские мы!
Со смешками и дошли до ближайшего скверика. Сидели так, шутили, иотошёл! А ещё понимание пришло, што слишком я на Молдаванку зациклился. Город большой! Не в барышнях даже дело, а простошире надо жить!
Переоделся дома в нормальное, и не слушая Мишкиных возражений, потянул его с собой.
На Пересыпь пойдём, к Косте, сообщаю деловито, я, ты, Санька, ещё несколько ребят с Молдаванки.
А я-то здесь зачем?! резковато отреагировал Мишка, где я, а где Брал бы Саньку, да ребят своих молдаванских!
Ты? зашагиваю к нему, и глаза в глаза, Ты мне как брат! Родней, чем иные родные бывают!
Родные, усмешка в ответ, чуть печальная, бывает, что и родные
Но не кровные! Мы с Санькой побратались, и знаешьродней родных!
Вы и снова усмешка, грустная такая.
Станешь мне нам братом?! Кровным!
И такая радость жаркая полыхнула в ответ, што понял я, можно было и просто предложить. Без хитрых планов. Потому как што для сироты может быть выше семьи?
И сразудела все в стороны, да за Санькой сперва. Он как услышал, так и заулыбался. Ну и Мишка в ответ. Улыбаются, и стесняются улыбок своих. Вроде как не положено мужчинам чувства проявлять.
Вот пока не перестеснялись, я у тёти Песи вино и молоко взял, чашку эмалированную на кухне, и в катакомбы потащил их. Для таинственности и антуражу.
Огонь от лупы поджёг, так почему-то важно показалось. Солнечный огонь! Так, с факелом, в катакомбы и вошли.
Мишке любопытнокак же, впервые здесь! Глазами водит, но с вопросами сдерживается пока.
Я факел закрепил низенько, чашку на камень плоский поставил, и молока туда. Потом вина. Нож над огнём, и не думая долгочирк себя по руке!
Закапала кровь в чашу. Ножик Саньке, он за мной вслед. Потом Мишка.
Пили молоко с вином и кровью, потому руками порезанными сцепились, клятвы всякие говорили. И такое всёто ли от вина и антуража, то всамделищно, но будто за нашими плечами вся родня встала.
На много-много поколений назад. Улыбаются. Радуются побратимству нашему.
Так ли это, или мне привиделось, не знаю. Всё стало ясным и простым, што и никаких сомнений не осталосьмы теперь братья. Кровные.
Запястья перевязали.
А потом говорили, говорили
« Сеанс психоанализа» выдало подсознание, и заткнулось. Всё было хорошо. Правильно.
Шестая глава
В Москве нос воротил от уголовщины, а здеся пальчиком поманили, и только пятки сверкнули до самой Туретчины, ворчит Санька, глядючи на мои сборы.
Не пыхти! На Хитровке меня иначе видят! Как запомнили бегунком растерянным, с зарёванной мордой лица и испуганными глазами, так и осталось. Хоть обпойся потом, хоть обтанцуйся, хоть кулаки обтеши до костей о чужие физиономии!
Мишка молчит, но смотрит осуждающе, ажно досада берёт!
На Москве, повторяю в очередной раз, крутясь перед зеркалом и перемеряя вещи для цельного незапоминающегося облика, меня разве што наводчиком видели. Ты, Егорка, пляши в домах богатых, да всё вызнавай, и будет тебе доля воровская! А оно мне надо?
А здесь иначе? пономарёнковскую иронию можно черпать ведром, Даёшь экспроприацию экспроприаторов?
Уф-ф! Миш-ша! На Москве меня только на вторых ролях видят, потому как другое у них в голове и не укладывается. А здесьвсерьёз!
Денег мало? приподнимает брови Мишка.
Да нет же! я останавливаюсь, расстроенный непониманием, Простоинтересно! Проверить себя, понимаешь? Могу, не могу Азарт, понимаешь? Вроде как шахматы, только по жизни!
Хмыканье, но уже с нотками вроде как и понимания. Задумчивое такое. Усиливаю напор
Мне уже заработанногово! стучу ребром ладони по горлу, Не зажираться если, так хватит на всё провсёна учёбу дальнейшую, ну и так, просто жить. Скромно если, но не нищетак, в плепорцию. А надо будет, так заработаю! Открытки, фельетоны, ещё што-нибудь придумаю. Потом, взрослым уже, больше возможностей.
А это машу рукой, сам скажешь, куда деньги от аферы запустить. На больницу там, на школу или ещё чего. А?!
Боюсь я за тебя! Боимся! поправился Мишка, оглянувшись на пригорюнившегося Чижа, Аферы эти Или как здесь говорят? Панамы?
Панамы, киваю, чуть расслабившись. Выговорились, и напряжение мал-мала ушло, но чистые! Можно даже сказатьвысокие!
Это как? удивился Санька, отставив тоскование.
Ну так! По закону не придраться, и в карманы беднякам не лезу. Да собственно, чешу подбородок, и ни к кому не лезу!
Нешто так бывает? задивился Мишка, и вижуинтересно стало!
Ещё как! Сам вспомнидаже у бедняков бывает такое, што вот хочет он прогулять деньги, и всё тут! У одного взбрык временный, у другого характер. И прогуляет! Пропить не сможет, так рупь свой по грошику разменяет, и в толпе разбрасывать будет. А? То-то!
А у богатых машу рукой, и вовсе! Сыт, одет-обут, жильё есть, капиталец какой-никакой. Хочется себя порадовать, ну так и начинают! Одни в «Яр» идут, другие содержанок покупают. Часто даже и не нужны им эти содержанки! А просто, штоб была. Потому што могёт себе позволить!
Это да, согласился Санька. Мишка молча кивнул, припоминая рассказы клиентов, хвастающихся иногда чем-то подобным. Потому што могут!
Ладно, нехотя согласился Мишка с моими аргументами, но
Он молча тронул пальцем лежащий на столе браунинг, вопросительно глядя на меня.
Какое ж приключение, да без оружия? почти искренне удивился я.
Гляжу я, доверяешь ты своему компаньону, ехидно отозвался Мишка, на што Санька немножечко нервно хихикнул.
Дяде Фиме? Пока я ему интересенна все сто процентов!
« Сто сорок шесть!» вылезло из подсознания без дальнейших пояснений.
А это, показываю на пистолет, для приключенистости и спокойствии с перевозчиком. Потому как тот хоть и да, но таки не сам дядя Фима!
Всё! прервал я споры, подшивая пистолет с внутренней части куртки. Так, штоб сорвать можно, но случайно не слетел. Наваха в кармане, спицеобразный стилет с напалечным кольцом вместо рукояти в брючном шве. Такой себе опасный и загадочный, што просто ой! Практически Дакота или Оклахома? В общем, приключенец-приключенистый!
С тётей Песей и Фирой договорился без подробностей. Простодела! Вы тоже легенду поддерживайте. Только што был, недавно ушёл, убежал ещё до рассвета ловить бычков. Ну, такое всё!
Думаешь начал Санька.
Не думаю! прервал я его, присев на дорожку на скрипучий стул, Но если можно предусмотреть, то значитнужно!
Дней я задумался, пять так точно, но не больше недели. Вопросы порешать, может познакомиться с кем. Ну и так, экскурсии.
Санька порывисто вздохнул, он отчаянно хотел на Туретчину со мной, но уговорился, што в первый раз не стоит удивлять Бляйшманов незваными гостями, если приглашали конкретно меня. Обнялись, да и всё, сбежал вниз по ступенькам.
Кепку на глаза надвинул, от восходящего на горизонте солнца, походка ленивая, в углу рта зубочистка. Сам себе нравлюсь!
Дико немножечко, што белый день, ну то есть утро. Оно как-то в головехоть с Хитровки, хоть из прошлой жизнитакого рода дела обязательно по темноте должны быть!
Оно как бы и здесь таки да, но не всегда и не совсем. Если контрабанда из Туретчины или обратно, да на рыбацких баркасах и фелюках, то всё это в ночи обделывается. Даже если все давно куплены, то простоштоб не провоцировать!
Но бывает и по-другому. Такой себе немолодой рыбак решил выйти порыбачить, и хоть обыщись его! Нету! Всей контрабанды один я. И кто его осудит, если он порыбачит в ночь у турецких берегов, а с утра продаст наловленное на рынках Стамбула?
Зови меня дядя Хаим, встав с дырявой бочки, щербато улыбнулся долговязый мужчина лет пятидесяти, двинув огромным кадыком на плохо выбритой шее, племянник Шломо.