Монахиня убеждается, что все поняла правильно, когда видит того, к кому пришла, почти не заставил ждать, очень вежливо приветствовал Чуть выше ростом, чем она думала, чуть тоньше в кости, похож на сверчка или на цикаду: те же движения, гармоничные для насекомого, не очень подходящие для человека. Сразу как-то делались понятны те пересказы со смешком: «И тут авангард опять его потерял и только на той стороне вражеского строя нашел».
Многое другое тоже проясняется. Этот молодой богомол в омерзительно пестрых тряпкахпроще не видеть, не запоминать, слишком сталкиваются цвета, отвлекают, наверняка это нарочно. Долго подбирал Он старомодно вежлив с ней, не потому что знает, кто она, а он знает, а потому что она старше и служит Будде Это на поверхности. Под поверхностьюмаслянистая черная вода. Кажется, она пришла куда нужно.
За двумя рядами холмов к югу отсюдалагерь армии регента и замок Одавара, взятый этой армией в осаду. Замок, которому в ближайший месяц предстоит пасть, и тогда страна станет единой, впервые за поколения. А здесь тихо. Деревушка будто выпала из войны, из времени. Пузырьи они в пузыре.
Они обмениваются пустяками. Монахиня просит написать ей стихотворениеей рассказали, что гость пишет чудесные стихи в китайском стиле, а эта осада так тягостна Гость-пленник-подследственный серьезно кивает, закрывает единственный глаз. Монахиня ждет, смотрит, как он дышит, вернее, как почти не дышит. Думаетв семнадцать это, наверное, выглядело еще страшнее, сейчас ему двадцать три, а к тридцати, если он доживет, все начнут привыкать.
Потом он в два движения открывает глаз и плоским бесцветным голосом читает сложный четырехстрочник про корни гор и корни морей, про покой, на котором стоит любое строениеи любая буря. Да, конечно, он знает, кто она. Скромная служанка Будды, дама Кодзосю, советница регента, женщина, которая выносит за ним меч на праздновании Нового года Аллюзии и цитаты в три слоя придется еще разбирать, но стихотворение запоминается с одного раза.
Ничтожная хотела бы отплатить за щедрый дар историей, кланяется монахиня. Дожидается кивка. Все-таки, кем бы она ни была в непридворной иерархии Присолнечной (а место ее не ниже пятнадцатого и не выше, вероятно, девятого), но перед нейкнязь, потомок бесконечно старого рода, человек, правящий собственной властью. Последний из великих владетелей и великих генералов, кто еще не склонил головы перед регентом. И самый молодой. Позволят ли ему склонить головуили позднее явление в ставку регента обойдется ему в жизнь, а его северув войну на уничтожение, решается сейчас. Я прочла ее в одном китайском трактате, там ее приводили в качестве примера. Это рассказ о том, как монголы приручают больших орлов, с которыми охотятся. Вам это может быть интересно, ведь север славится ловчей птицей
Кивок, благодарность.
Монголы не начинают с детства. Они ловят взрослых орловмолодых или подростков. Надевают на глаза колпачок, спутывают лапы и сажают птицу на веревку на провисающую веревку, понимаете? Орлытяжелые птицы и привыкли чувствовать под лапами твердую опору. А ее нет. И каждый, кто входит в помещение или проходит мимо, обязательно дергает веревку, чтобы орел все время терял равновесие. Когда кажется, что птица обессилела и сейчас упадет и повиснет, ей подставляют перчатку. Твердую, коробчатую кожаную перчатку. И снимают колпачок. Кормят мясом. Говорят ласковые слова. Гладят, чистят. А потом сажают обратно. И так, пока орел не привыкнет, что единственным по-настоящему надежным местом на свете является перчатка, а единственным подателем едыхозяин. Есть птицы, которые от такого умирают. Но с большей частью это вопрос времени.
Не знал, улыбается князь. Мы их растим совсем иначе. Конечно, нет смысла такое делать с человеком. Он чуть наклоняется вперед. Люди подвластны страху и благодарности. Но с человеком, который живет как тигр и волк и благодарности не знает что ж, можно использовать и этот способ. Тем более что ему затруднительно противостоять, даже понимая, что происходит.
Да, Иэясу-доно прав, думает монахиня. Тысячу раз прав. Выбрасывать такого человекапреступная глупость. Он еще молодтот же Иэясу-доно на его месте не показал бы мне, сколько понял, но он умен: разгадал, к чему притча, осознал, что опасность настоящая, не отмелпо глупости или гордыне и не стал искать быстрый и острый ответ сейчас. Отложил на потом, на обдумывание. И не оскорбилсядаже, кажется, забыл, что должен был. Впрочем, может быть, мне он показывает другую маску, не ту, что официальной комиссии. Но все-таки полагает, что разговаривает отчасти с господином регентом.
В таких притчах каждый находит свое, соглашается монахиня, тем они и хороши. Интересно также смотреть, как они устроены. Эту вы наверняка знаетепро правителя, который пообещал за волшебную вещь «все, что пожелаешь», и, конечно, не сдержал слова. Тут начинают случаться страшные чудеса, царство может погибнуть, а может спастись Мне всегда хотелось знать, почему во всех этих историях, где бы они ни записаны, правитель непременно отказывается дать обещанное. А недавно я поняла: если он поступит иначе, не будет истории. Четыре года назад, а потом еще раз, год назад, один молодой правитель пообещал неким людям, которые могли помочь ему в важных делах, отомстить, справиться с превосходящим врагом, взять под руку огромные землипообещал им все, что они пожелают. Оба запросили много, не оскорбительно много, но достаточно, чтобы начать сказку. Но они получили все, что просили, до капли. Один потом погиб в сражении, второй жив, их дома и семьи благополучны. И никто не рассказывает об этом историйнечего рассказывать.
Мальчик на возвышении пожимает плечами. Конечно, ему не нравится эта притча. Пусть пьетсам налил. Смешной мальчик думает, что непроницаем, что отгородился от внимательных глаз пестрой одежкой, страшными слухами, выходками, достойными покойного князя Оды. Смешной. Приехал в лагерь господина регента один и решил, что никто не заметит, что в этом было кое-что ещекроме отваги, смертной решимости и точного расчета. Владыки любят брать с собой в смерть свиту. Ты не хотел брать никого, и у тебя почти получилось это спрятать.
Почему же? так же без выражения говорит мальчик. Это тоже история, достопочтенная госпожа Кодзосю. Сказки о том, как не погибают царства, интересней прочих. Увы, чаще всего их пишут ханьцы, не касаясь таких низменных вещей, как действительность. Но я отступил от заданной темы. Какое «все» может быть нужно вам от меня?
Совершенно несмешной мальчик. Совершенно несмешной никакой не мальчик. Слова легко перевести: какое «все» может быть нужно даме Кодзосю, советнице, от Датэ Масамунэ, полумертвеца сейчас и с вероятностью мертвеца в ближайшем будущем? Это не я вам делаю предложение, а вы мнетак что говорите. Я выслушаю. Большене обещаю.
Большинство в его положении склонно хвататься за соломинку. Или за провисающую веревку. Человек, только что посвятивший ей хорошее китайское стихотворение, улыбается половиной рта и не торопится протягивать когтистую лапу.
Монахиня касается лбом пола. Распрямляется с шорохом.
Я помогла бы вашей светлости в любом случае, но если вы пообещаете мне мое «все» и ваша судьба не исчерпается здесь и сейчасвы станете получать от меня письма.
Не «вы будете знать все, что знаю я» это слишком высокая цена даже за «все», но «вы будете знать то, что касается вас, и то, что я сочту нужным». Может быть, скромное предложение, но исходит оно от советницы регента и секретаря его жены
Если моя судьба не исчерпается здесь и сейчас Ему явно понравилось выражение, он катает его на языке.
Вы будете защищать мою госпожу.
Госпожу северного финансового ведомства? тут удивления еще больше. Дама Кодзосю занимает высокое место в советах Присолнечной, решает многое, держит ниточки к большему, но госпожа О-Нэ Госпожа О-Нэ, супруга великого господина регента, Кита-но-Мандокоро, северное финансовое ведомство в иерархии императорского двора, представительница мужа в государственных делах и сама по себе «большое имя». Какая защита может потребоваться ей, если муж доверяет ей полностью и в политике ставит выше самых важных вассалов и союзников, несмотря на то что драгоценного наследника ему родила другая?