Я подошел к гауптману и на немецком попросил его подробно нарисовать аэродром, где находятся дзоты, зенитки, склады, казарма и т. д. Пленный обреченно взглянул на меня, вздохнул и, взяв карандаш с бумагой, начал рисовать на листке, положенном на планшете, схему охраны аэродрома, комментируя, где что находится. Когда он закончил, я подошел к генералу и сказал, что у меня сложился план, как быстро захватить аэродром, главное, чтобы гауптман дал согласие на сотрудничество.
Ну, давай, расскажи, что ты там задумал? Какую каверзу приготовил немцам? заинтересовался генерал.
Пленный сказал, что через пару дней их меняют на другую часть. Вот мы на машинах, во главе с ним и приедем их как бы менять. Немецкая форма у нас есть, грузовики и мотоциклы тоже, даже легковой «Мерседес» есть. Вооружим немецкими пулеметами и автоматами солдат, переоденем их, главное, чтобы гауптман был с нами.
Вот ты и займись этим! давя окурок «Казбека» в пепельнице из консервной банки, сказал генерал.
Разрешите исполнять?!
Действуй, Андрей Иванович! Отбирай людей, инструктируй их, а техникой мы займемся! Когда намерен выступать?
Думаю, в 22.00 выедем, чтобы к 6.00 быть на месте.
Резонно! Удачи Вам, капитан! пожал мне руку генерал.
Через час, оповещенные посыльным, мои проверенные солдаты с «безымянной высоты» стояли шеренгой перед моей хатой. Посовещавшись с ними, да и со старшиной, мы «добрали» из добровольцев недостающих солдат. Необходима была рота, вот мы и набрали роту. Еще один взвод снайперов возглавил Семён-пограничник, их задача была уничтожить одним выстрелом расчеты немецких зенитных автоматов. Сделать это было нужно одновременно по сигналу ракеты, ни позже, ни раньше. В 21.00 подъехали немецкие грузовики «Опель», немецкий трофейный легковой «Мерседес» и два танка БТ-7, на бортах которых ремонтники нарисовали кресты. На моторах у «Опелей» были закреплены немецкие флаги, впереди всей этой колонны ехали четыре немецких мотоцикла BMW с пулеметами на колясках. Начали размещение, впереди в мотоциклы сели бойцы в форме фельджандармерии, с «бляхами» на груди, остальные расселись в форме эсэсовцев в тентованные грузовики «Опель-блиц», танкистов не стали переодевать. В десять вечера колонна тронулась в сторону Ковеля. Вскоре мы выехали на хорошую дорогу, и со скоростью 4060 км помчались к своей цели.
Я ехал в «Мерседесе» в форме штурмбанфюрера СС, рядом сидел бледный гауптман, которому я поставил укол с витамином, сказав, что это очень сильный яд, и если его в течение восьми часов не нейтрализовать, то смерть будет ужасной. Расписал я так хорошо его будущие муки, что он, дрожа, поклялся, что выполнит все, что я сказал. Теперь он ехал и время от времени бросал взгляд то на часы, то на меня. За четыре часа мы прибыли к аэродрому. Остановились километра за три до него. Показав Семёну на плане, где находятся зенитки, расчеты которых он должен уничтожить, я отправил его и ребят, вооруженных снайперскими винтовками, занимать позиции, предупредив, что ни один самолет не должен взлететь с аэродрома после начала боя. Сами же стали ждать рассвета.
Утро выдалось хмурым, низкие облака время от времени проливались мелким нудным дождем. Бойцы не вылазили из кузовов, спасаясь от дождя под тентами грузовиков, разве что рисковали сбегать за кустики. Завтракали сухим пайком, не разводя костров, многие перед боем не ели ничего, боясь ранения в живот. Я посмотрел на часы, и когда стрелки показали пол-шестого, дал сигнал колонне. Мотоциклисты в черных плащах и касках, с автоматами и бляхами на груди тронулись первыми, за ними выползли с лесной поляны танки и грузовики. Вся эта колонна направилась к аэродрому. Вскоре мы остановились возле шлагбаума при въезде на территорию. Из двух дзотов на нас смотрели пулеметы. Часовой о чем-то разговаривал с лейтенантом-переводчиком, который был в форме унтер-офицера с золоченой монограммой GFP на погонах. Мы подъехали на своем «Мерседесе», и вместе с гауптманом вышли к шлагбауму. Часовой, вытянувшись, отдал нам честь и, узнав гауптмана, поднял перекладину. Машины въехали на аэродром и остановились на плацу возле казармы. Пулеметчики передернули затворы, подготовившись к бою. Из казармы к гауптману бежали фельдфебель и два обер-лейтенанта.
Построить всех с вещами и оружием на плацу! рявкнул гауптман, не отвечая на приветствия.
Господин гауптман, а караульных попытался что-то спросить фельдфебель.
Всех! Что-то непонятно я сказал? прорычал в ответ начальник.
Немцы привыкли подчиняться, поэтому через 20 минут вся рота, включая пулеметчиков из дзота, стояла напротив нас на плацу. Я осмотрелся. На поле возле самолетов находились лишь механики, что обслуживали машины, да зенитчики, что сидели и наблюдали за сменой охраны. Я поднял ракетницу и пустил в небо красную ракету. Не успела та погаснуть, как застучали выстрелы снайперов, и загрохотали наши пулеметы, выкашивая немецкую роту. Одновременно с этим два БТ-7 открыли пулеметно-пушечный огонь по казарме, где на втором этаже отдыхали летчики. Снайперы, перебив зенитчиков, отстреливали механиков, которые старались скрыться за самолетами и за бензовозом. Бойцы начали собирать вооружение и продукты, время от времени добивая фрицев. Саперы минировали самолеты, склад горючего и боеприпасов. Забрали с собой мы все четыре зенитных автомата и бензовоз, долив в него недостающий бензин. Еще закатили в каждый грузовик по три бочки бензина, когда еще появится возможность так затариться. Обнаружили небольшой склад с продуктами, забрали все, загрузив один из грузовиков полностью.
Оставив один взвод на сбор трофеев, мы оседлали дорогу, идущую из Ковеля к аэродрому, так как не услышать, как рванет склад с бомбами и не увидеть дым от горящих самолетов в городе может только глухой и слепой. Место было удачное, дорога как бы ныряла в распадок, по краям которого был лес. Расположив с двух сторон дороги по четыре пулемета, я в лоб поставил два БТ-7, загнав их немного в лес, так, чтобы сразу не бросались в глаза. Саперы установили с десяток противотанковых мин на дороге, и мы стали ждать, когда же клюнет «рыбка». Ждать пришлось почти четыре часа, пока наконец не пришло сообщение с наблюдательного пункта, что движется колонна из трех танков Т-2, двенадцати автомобилей и штабного автобуса. Значит, против нас выдвинули батальон при поддержке взвода танков. Попросил бойцов стараться не повредить грузовики, так как нам они понадобятся. Сам же поручил пяти саперам отрезать пути отхода немцев. Те, прихватив по две противотанковые мины, устремились по лесу навстречу колонне немцев, и как только немцы спустились в распадок, быстро установили мины, благо грунт был песчаный.
Впереди колонны прошла разведка из трех мотоциклов, их мы пропустили. Следом за ними ползли два танка, которые напоролись на мины. Первый окутался дымом, а второй развернуло поперек дороги из-за поврежденной гусеницы. После этого шквал пулеметного огня ударил по тентованным кузовам. Снайперы выбивали водителей и офицеров, а танки БТ-7 жгли немецкие Т-2, после чего медленно тронулись вдоль колонны, изредка стреляя из пулеметов по недобитым фрицам. Бой длился не более пяти минут, лишь пять грузовиков оказались полностью целыми, еще у двух механики сказали, что в течение часа починят и поменяют колеса. Наши трофеи составили 12 пулеметов МГ-34, более 50 автоматов, 260 винтовок, 20 пистолетов, 12 минометов и много боеприпасов. В штабном автобусе захватили трех офицеров, рацию, карты и продукты. Из бойцов лишь трое были легко ранены, остальные не пострадали. Пока саперы снимали мины, а бойцы грузили трофеи, мы по рации связались с генералом, вкратце сообщив об операции. Генерал дал приказ возвращаться, переждав день в лесу, что мы и сделали, забрав с аэродрома людей и зенитки. По старой лесной дороге мы отъехали от тракта километров на пятнадцать и разместились на большой поляне под кронами деревьев. Гауптман от нетерпения чуть не плакал, говоря, что он уже умирает, и просил слезно дать ему противоядие. Умолял, что он сделал все, что я его просил, и теперь моя очередь выполнить обещание. Я достал из аптечки шприц, вновь набрал из ампулы витамин и вколол ему в плечо.
Теперь тебе надо полежать часа три, и все нейтрализуется, будешь двигатьсяпротивоядие может не подействовать!