Ты еще скажи, что холера тоже от комаров, сказал Норман, когда мы вышли на крыльцо.
Холера от грязной воды и немытых фруктов, сказал я. Надо кипятить воду.
Поэтому ты пьешь только чай или кофе, понял Норман. И виски не разбавляешь.
Разбавлял бы, сказал я. Если б был уверен, что вода кипяченая. А то они тебе из ближайшей лужи могут в стакан воды налить.
Из лужи не нальют, неуверенно сказал Норман.
Мы посмотрели через улицу, на дверь телеграфной конторы. На двери по-прежнему висело объявление «Вернусь через десять минут». Мы уже успели закупить все, что надо было в нескольких лавках города Монро, а объявление все висело. В соседней лавочке сказали, что особо уважаемым жителям города телеграфист не отправляет полученную депешу с негритенком, а относит сам. Поскольку и сам телеграфист был особо уважаемой фигурой, в случае хороших новостей его так просто из дому не выпускали, а чем-нибудь потчевали. В случае дурных новостей телеграфист высказывал соболезнования и тоже чем-нибудь угощался. Провинциальные нравы, да.
Доложу в главную контору, мстительно проговорил Норман.
Железнодорожники, наверное, уже жаловались, предположил я.
Вряд ли, отозвался Норман. Железнодорожники здесь пока не шевелятся.
Поскольку в каждом городе было свое собственное время, а часовых поясов в Штатах пока вводить не собирались, у железнодорожников постоянно возникали проблемы с расписанием поездов. Поэтому на каждой станции была телеграфная контора, через которую эти проблемы утрясались и синхронизировались с другими станциями. Однако сейчас железная дорога между Монро и Виксбургом (вернее, переправой ДеСото напротив Виксбурга) существовала только на картах. Ее построили перед самой войной и линию собирались вести через Луизиану, Техас и далее до Тихого океана, но от той трассы остался только кусок ШривпортМаршалл (в нормальном состоянии, и даже телеграфная связь там работала), а дорогу между Монро и Виксбургом разобрали, чтобы не дать противнику возможности снабжать свои войска. Телеграфная связь, между тем, между ДеСото и Монро сохранилась. Был разрыв где-то между Квебеком и Таллулой, рассказал нам словоохотливый сосед, посвятивший нас в тайны телеграфной дипломатии города Монро, но его давно починили. И слава богу, а то нам пришлось бы тащиться до Виксбурга, чтобы узнать, нет ли новостей от Джейка с Фоксом.
Наконец-то! промолвил Норман, и мы перешли улицу, чтобы попасть в заветную контору.
Новостей от наших ребят не было.
Норман отправил отчет о проделанной работе в главную контору, и пока мы дожидались ответа, наводил страх на телеграфиста своей голубой лейтенантской формой и суровыми речами. Надеюсь, телеграфист был запуган в достаточной степени, и до него дошло, что в случае, если нам с Норманом придет телеграмма от Шермана и Льюиса, или от кого-то из них по отдельностисразу же и немедленно посылать гонца туда, где мы будем. А будем мы где-то между Монро и Шривпортом, если вот прямо сейчас не поступит указание из главной конторы изменить программу работ. Не поступило. Контора велела нам продолжать работу; провода, изоляторы и прочие материалы или уже доставлены, или вот-вот доставят. Так что из конторы я сразу пошел на пристань, узнавать, где то, что нам должны доставить, и заодно поискать нам ночлег, а Норман отправился договариваться с подрядчиком, что предоставит нам столбы и рабочих, чтобы столбы вкопали. Предварительная договоренность с подрядчиком уже была, и первые столбы могли подвезти к месту работ прямо сегодня. Ну а чего время зря тратить?
Город, как это ни странно звучит, получил свое имя не в честь президента Монро, а в честь парохода, названного именем президента; похоже, жителей в свое время очень вдохновило прибытие этого парохода. Река Уошито, на которой стоит город, вроде как приток Ред-ривер, но на мой взгляд, это еще надо посмотреть, что чему приток, потому что Уошито пошире будет. Впрочем, я не знаю, как выглядит Ред-ривер здесь, в Луизиане, потому что от арканзасской границы и до самого Шривпорта она забита так называемой Великой запрудой, отчего нам пришлось, когда мы снова попали в Арканзас, покинуть пароход и в дилижансе отправиться в Кемпден, а уже потом спускаться по Уошито на пароходе. По дороге как раз и познакомились с человеком, который предоставит нам столбы и рабочих. Сегодня утром выгрузились, обнаружили, что мест в гостинице нет, оставили вещи у сторожа на пристани и пошли искать телеграфную контору.
Итак, я вернулся на пристань, прикидывая по дороге, как будем прокладывать линию, и убедился, что наш груз доставлен и лежит в армейском складе, но мне его не выдадут, потому что расписываться должен лейтенант Ирвинг. Зато там же я договорился, что нам с Норманом дадут переночевать в доме неподалеку, и узнал, кто держит паром и можно ли будет воспользоваться паромом, чтобы прокладывать кабель через реку. Кабель, слава богу, тоже прислали, а то я уже начал было прикидывать, какой высоты нам придется строить мачты, чтобы провода не рвали проходящие по реке пароходы.
Пришел Норман, которому я послал записку с каким-то молодым негром, расписался в ведомости, обрадовался, как и я, кабелю. Он еще заходил на почту, а там нам прислали новую пачку карт, в том числе, что ценно, и копию той, по которой еще до войны планировали вести трассу железнодорожники. Нам надлежало следовать линии будущей железной дороги и не очень от нее отдаляться. Фактически полработы за нас железнодорожники сделали. Так что мы обсудили, где конкретно будем делать выходы кабеля на обоих берегах реки, пообедали в приютившем нас доме и, пока световой день не кончился, разбежались в разные стороны: Норман уточнять, сможет ли подрядчик построить нам будки для перехода воздушной линии в кабельную или надо искать кого-нибудь еще, а я к паромщикуустанавливать на паром барабан с кабелем. У меня вообще было опасение, что плоскодонка, называемая здесь паромом, барабан не выдержит. Нет, выдержала, к моей радости.
Назавтра мы с паромом изображали из себя «Грейт Истерн», а Норман разбирался с делами на суше. А через день, когда мы с Норманом подключали кабель к воздушке уже на другом берегу реки, на набережной возникла фигура телеграфиста, аж подпрыгивающего от усердия.
Джейк проявился! обрадовался я, и мы, бросив дела, поспешили к лодке.
Не обязательно, ответил на ходу Норман. Я послал в Форт-Додж запрос, не слыхали ли они там об идущих с юга телеграфистах.
Так и оказалось: Джейк с Фоксом не появились, Форт-Додж о них ничего не знает. Норман оставил телеграфисту новую порцию ЦУ и мы вернулись к работе. Впереди лежали почти сто миль до Шривпорта.
В отличие от Монропрезидента и парохода, город Шривпорт поименовал себя в честь одного из основателей, капитана Шрива. Человек это был незаурядный: в свое время он изменил компоновку парохода, поставил паровой двигатель как бы стоймя, отчего на палубе парохода появилось больше места для груза. Более того, он первый сделал миссисипские пароходы многопалубнымиблагодаря чему пароходы на Миссисипи и стали выглядеть, как плавучие дворцы. Но и это еще не все. В Миссисипи и ее притоках самое опасноеэто донные коряги, плавник, топляк, в общем разного рода останки деревьев, попадающих в воду с подмытых берегов. Идущее на всех парах судно может разворотить себе все днище, налетев на такую корягу, поэтому плавающий мусор такого рода старались вылавливать. Хуже было, когда коряга цеплялась за дно, на нее цеплялась еще коряга, потом еще и ещеобразовывался остров, а там глядишьи вся река уже перекрыта. На Ред-ривер образовался самый выдающийся затор в долине Миссисипи: его длина была больше сто пятидесяти миль, и образовался он не за год, и даже не за век, а как бы не за тысячелетие. В некоторых местах древесный мусор загатил реку настолько плотно, что там мог проехать человек на лошади. Так вот, капитан Шрив построил пароход-катамаран, установил на нем особое оборудование и пошел дергать из рек коряги, дергать и пилить. Почистил Огайо, Миссури и Миссисипи, принялся за Ред-ривер: дергал и пилил, пока не кончились ассигнования. Ну и город основал между делом на расчищенном берегу. Ассигнования закончились, а миль тридцать затора выше Шривпорта еще остались: пароход уже мог пройти, но надо было подергать остатки, а то снова фарватер зарастет. Шрив удалился на покой, а Конгресс тем временем размышлял, что дешевле: то ли снова дергать-пилить затор, то ли пустить в обход железную дорогу. Вроде как решили строить дорогу, а тут и война началасьи западные форты так и остались без удобной дороги для снабжения, так как река снова забилась. Интересно, что они там решат после войны, но это, впрочем, дело не наше.