Стёп, это ты? сказано еле слышно, ещё и доски между нами. Даже если и знакомый голос, всё равно не разобрать, чей. Да и откуда у меня здесь знакомые?
Я.
Подожди, я сейчас. Не шуми только.
Нет, блин, сейчас заору на весь корабль! Снаружи короткая возня. Я, на всякий случай, отодвинулся подальше, приготовился. Дверь распахнулась. Мои глаза, привыкшие к темноте каморки, да ещё в свете выбравшейся из туч Луны не могли ошибаться. Но я всё равно не верил.
С короткой стрижкой, в пацанской одежде, только фасон получше, а такпрямо как давным-давно, далеко-далеко, в разбойничьем хуторе. Машка! Машенька
Все слова застряли где-то под лопатками. Я просто схватил девчонку в охапку, прижимая к себе. Да она же дрожит вся! Боится? Нет, одежда влажная, хоть и не мокрая. Замёрзла, моя маленькая. Я взял её ладошки-ледышки и стал растирать, согревая дыханием.
Ты откуда здесь?..
Сбежала. Ещё там, на берегу.
Как?
Они юродивые все. Думали, что придворную девицу украли. Стёпка, ради Бога, давай потом, а? Я всё расскажу после. Сейчас тикать надо. Ты плыть можешь?
Я-то могу, но куда плыть? Темень же! А расстояние?
Неважно! Там, недалеко, на корме бочки пустые. До утра продержимся, а там определимся.
Я задумался на миг, а потом сам себя одёрнулну что же я за трус, если меня моя девчонка бежать уговаривает, а я сомневаюсь ещё? Кивнул, потом понял, что в темноте не видно, сказал:
Хорошо, Машуль. Пойдём.
Она перехватила мою ладонь, сжав крепко-крепко, сделала шаг из каморки.
Поздно! К нам явно кто-то приближался. Причём, этот кто-то шёл в темноте и, похоже, в одиночку. Хоть и с фонарём, но скрытым чем-то плотным так, что свет почти не проникал наружу. Мы его заметили только по производимому шуму. Эх, если бы я ориентировался на палубе, хотя б чуть! Решение пришло мгновенно:
Маш, прошептал я ей на ухо, на мгновение потеряв голову от пряного запаха её волос, закрой меня снаружи.
Слишком светло, заметит держи лучше, мне в руку ткнулась рукоять.
Что, опять гвоздь?
Нет, даже в полутьме было видно, как дрогнули её губы, нож, настоящий. В порту стянула.
Спасибо! я благодарно поцеловал Машу в щёку, почувствовав, как она вздрогнула от неожиданности, после чего мягко, но настойчиво подтолкнул в закуток между стеной и дверью. Тот самый, что недавно облюбовывал для себя. Осторожно прикрыл дверь. Теперь моя очередь.
Спрятал руку с ножом за спину, успев оценить длину клинкасантиметров двадцать. Лезвие жёсткое, не гнётся, и достаточно острое. Мы затихли, притаившись. Только пульс в висках стучит. Ровно три удара на каждый шаг приближающегося врага. Он всё ближе и ближе. Тяжёлую, хоть и аккуратную поступь уже различаешь не вслушиваясь. Вот остановился явно перед дверью. И тут до меня дошло. Вот я тупица! Он же может сейчас просто закрыть обратно засов, или, того хуже, поднять тревогу.
Нет, повезло. Дверь опять распахнулась, скрывая Машку. Иван. Смотрит недоумённо, освободив фонарь и приподняв его на уровень груди.
Ну, чего уставился? я решил наглеть. Уж с ним одним-то я справлюсь, тем более с таким неожиданным козырем в руке.
Ты это тебя не закрыли, оказывается, знаешь?
Знаю.
А я я тебя выпускать шёл.
Что, хоромы приготовили?
Нет, Иван воровато оглянулся. Бежать надобно нам.
Бежать? я от неожиданности сглотнул, растеряв все планы. Я-то побегу. А ты-то? Ты ж с фашистами заодно.
Убьют меня, понурился он, пропустив мимо ушей явно незнакомое слово.
Да что ты говоришь?! С чего бы это? Тебе, небось, и награду наобещали?
Наобещали. Но, всё равно, не жилец я, быстро заговорил он, стараясь придать голосу максимум убедительности. Неладное заподозрил, когда барон на причал не отпустил, велел с ним плыть. Да не сразу. Не то только б меня и видели, соскочил бы на берег. А потом, когда он про тебя такое сказал ну, что ты оттуда это правда, кстати? он замолчал, выжидательно уставившись мне в глаза, но, не дождавшись даже кивка, продолжил:а, впрочем, неважно. Важно то, что такую тайну он не стал бы раскрывать, если б отпускать меня собирался. Так что мне теперь две дороги. Или в неметчину, где я никому не нужен буду, как только тебя доставят. Или на дно, тварей кормить. Барон, он страшный человек. Не гляди, что обходительный. Самолично порешит, только потешится. Ну, что же ты? Решайся. По рукам?
Иван перехватил фонарь в левую руку, и сделал шаг вперёд, протягивая мне правую. Удачный момент, и я им воспользовался. Шагнув навстречу, не забывая, что потолок низкий, я схватил его за шиворот и резко дёрнул к себе. А вот он этого не ожидал, и налетел бы на меня, но помешал дверной косяк, основательно приложив его по лбу. А вот нечего было меня запирать в такое негабаритное помещение. Пока он не опомнился, я успел втащить его вовнутрь, прислонить к стене, и прижать кончик лезвия к шее. Только бы не дёрнулся. Понимаю, что враг, но горло перерезать точно не смогу. Маша, умница, перехватила из его ослабевшей хватки фонарь, прикрыла дверь.
Через несколько мгновений его взгляд прояснился. Оценив прижатое к шее остриё, Иван взгрустнул. Потом перевёл взгляд на Машку. Три секунды на узнавание, потом с трудом сдерживаемый удивлённый возглас. Грусти добавилось изрядно.
Вот теперь поговорим, предатель. Дважды предатель.
Да не предавал я никого! в его голосе сквозило отчаянье. Это меня наниматели предать хотят, понимаешь ты это? А мне шкура дорога. Я тебя освободить ещё сразу задумал, как на корабле остался. Я ж с матросами договорился, чтоб тебя сюда заперли, а не в трюм, пока каюту готовят. Есть тут пара надёжных, я их в своё время барону и рекомендовал. Они же нам и шлюпку спустят. Всё, Степан, хоть казни меня, но больше мне предложить нечего.
Ну что, Маш, рискнём довериться?
Маша подняла фонарь, вгляделась в лицо Ивана.
Решай сам. Я не против.
Я в последний раз взвесил все «за» и «против». Рискованно. Но и другого выхода у меня не оставалось. Не убивать же этого Ивана-дурака, который даже на героя сказки не тянул? Если бы драка, тогда наверно смог бы, а сейчас не. И не оставишь его. Он с досады может и ещё раз переметнуться. Да и Машку жалко. Одно делов шлюпке бежать, а другоенесколько часов за бочку цепляться по горло в воде. Хоть и лето, а вон она, до сих пор не согрелась.
Хорошо, принял я, наконец, решение, понимая, что отпущенное нам время тоже не резиновое. Веди, убогий. Но, смотри у меня!
И, чтобы жизнь раньше срока мёдом ему не казалась, перехватил его за руку с таким расчётом, чтобы в любой момент сделать болевой залом. А кинжал переместил ниже, предупредительно кольнув Ивана в бок, чтобы не забывал.
Да я же начал он.
Ничего, потерпишь, оборвал я. Пойдём, с Богом. Вот в шлюпку сядем, потом посмотрим на твоё поведение.
В шлюпке мы оказались на удивление быстро и без особых проблем. Если не считать за таковые мокрую одежду. Я поначалу чересчур осторожничал, но Иван, заметив мою нервозность, успокоил, рассказав, что в это время у барона ужин по расписанию, и что отвлечь его может только нападение пиратов, или, на худой конец, начало Армагеддона. За штурвалом же его человек, а второй, как раз, поможет нам.
А как же вперёдсмотрящий? решил блеснуть я знанием морской терминологии.
Ты о чём сейчас? тот поняв, что убивать его сразу не собираются, немного осмелел.
Ну тот, который на мачте сидит, землю ищет.
Кхм. Ночью?
В общем, лодчонку на воду пришлось спускать втроём. Я категорически настоял, чтобы Машка сразу забралась в плавсредство, а мы сами уж как-нибудь. Это «как-нибудь» обернулось купанием. Причём я чудом разминулся со шлюпкой, занырнув в темноте в считанных сантиметрах от неё. Хорошо хоть вода в такой поздний час показалась тёплой. А вот вылезать на пронизывающий ветер было совсем не комильфо. Ну, да ничего, на вёслах быстро согреемся.
Едва мы забрались в шлюпку, как Иван дал отмашку:
Быстрее, а то мои сейчас тревогу поднимут.
Зачем? опять стормозил я.
Чтоб свою шкуру спасти.
Ясно.
Мы дружненько приналегли, буквально с третьего гребка попав в ритм и выровняв движение. Корабль моментально потерялся в темноте. Помогавшие нашему побегу моряки, дали нам ещё почти минуту форы, после чего началась суета. Русские матюки вперемешку с лающими немецкими выкриками. Засверкали фонари, показав нам, что мы ещё совсем близко от судна, и о безопасности думать очень рано. Потом кто-то умный сообразил, что от такого освещения толку чуть: больше слепит, чем помогает разглядеть что-то внизу. Свет погас. Но я почти физически ощущал на себе рыскающие в ночи взгляды, ищущие беглецов. Даже крики затихли. Явно вслушиваются, пытаясь различить плеск вёсел по воде. Ну, это вряд ли. Большое судно издавало гораздо больше шума, чем мы.