Кураев забрался на бугор, накиданный лопатой, как на пьедестал и повернулся лицом к Лидии, стоящей безо всякой готовностив нетерпении побыстрее отделаться и вернуться в дом. Он слегка переминался, выравнивая ногами площадку, сердце стучалонапоминало старт начинающего спортсмена перед состязанием, открывающем дорогу к карьерному взлёту. Он выдыхал, собирался с духом, переминал леденеющими от мороза пальцами правый пульт управления, снова захватывал ртом скребущий по нёбу холодный воздух. Сейчас, ещё немного, думала она, и мы наконец погасим этот чёртов свет во всех окнах, от которого давно устали глаза. Стас, конечно, помучается немного, но мы что-нибудь придумаем: есть знакомая врач, выпишет антидепрессанты, возьмёмся его успокаивать, настраивать на новый лад, поможем совместными усилиями избавиться от пустой траты драгоценного по нашим дням времени.
Приготовился к полёту, Гагарин? язвительно спросила жена.
Ну чтоОн виновато улыбался. Поехали? Правая рука прижалась к груди, палец бессмысленно вдавил никчёмную кнопку.
Сначала она не поняла, что произошло: зимний пейзаж с нерукотворным орнаментом из застывших сосулек на оконных отливах, с запорошенными холмами, похожими на яйца в лукошках, хранящими под собой до весны кусты спящих растений, с серой изнанкой забора из профилированного листа, с мерцающей Большой Медведицей и тучей, скрывающей остальные созвездия, содержал в себе прежний состав, кроме одногов нём отсутствовал человек в зелёном пуховике с маркерами в руках.
Что?! Лидия почти бесшумно, осторожно, как по битому стеклу, подкралась к месту отправки, к следам сорок седьмого размера: два ряда свежих отпечатков, прерывающихся на холме, отчётливо читались, рисунок протекторов обуви не покрылся пока ещё ни одной снежинкой. Сердце жены забилосьтак стучат кулаком, по рёбрам, по лёгким, по позвоночнику изнутри, стук отдавал в виски. К взрыву снаряда приравнивалось не только появление бородатого мужика из ниоткуда, но также исчезновение в никуда.
Когда она немного пришла в себя, ей захотелось звонить во все службы экстренного реагирования, разбудить Вишнякова, чтобы срочно приехал, немедленно приехал, ни секунды не мешкая. Или рвануть самой, неважно куда, к сестре, к матери Она, хватаясь руками за воздух, подбрела к машине, нащупала дверь, долго её дёргала, после чего догадалась достать ключи из кармана, забралась в салон и уставилась вперёд, решая: так что же сейчас делать Она завела Рено. Лобовое стекло успело затянуться мохнатым инеем, дворники по нему проскребли, как по наждаку грубого абразива, включила обдув на полную мощьв машине было гораздо теплее, чем на улице. Она обещала дождаться, окоченеть на морозе, пока он не вернётся, стоять и ждать, пока он не вернётся. Но она же тогда не зналадумала, что это всего лишь игра слов, пустая болтовня, никто не собирался исчезать, и стоять на морозе соответственно тоже никто не собирался.
Дворники хрустели инеем, обзор проявился лишь за талой полосой в нижней части стеклаэто надолго, здесь понадобится ручной скребок для освобождения из ледяного бункера, сзади ещё одно препятствиезакрытые ворота, с той стороны понадобится лопата, чтобы их распахнуть во всю ширь. Лидия заглушила двигатель, вывалилась из машины и на онемевших ногах побрела назад, к месту происшествия. Следы сорок седьмого размера припудрились падающим снегом. Внезапно её сковал новый приступ страха: сейчас всё зависело от блока, от чёртова блокавозвращение Стаса. Она метнулась в дом, с громким топотом подбежала к прибору, выдохнула: блок гудел тихо, умиротворённо, в этой коробочке вмешался мир, мост между мирами, ларец с кощеевой смертью. Лидия прикоснулась ворсом рукавицы к поверхности, тут же отдёрнула рукувспомнила, что муж настоятельно просил никогда к нему не прикасаться. Засеменила обратно на улицу, прошла по отмостке, прислонилась спиной к стене, сидя на корточках, потому что ноги не держали, надвинула ворот свитера и капюшон на лицо, скукожилась. Если муж не вернётся, она замёрзнет у этой стены под слоем снега, оставив в неясности тех, кто возьмётся за безуспешное расследование. Веки становились свинцовыми, ночное затишье оказывало усыпляющее воздействие, лишь ветер изредка завывал, чем тоже убаюкивал.
Лида! Лид!
Она резко очнулась. Стас стоял перед ней, возбуждённый, всполошенный, заведённый. Муж тащил её вверх за плечи, что-то кричал, радовался, Лида почувствовала, как оторвалась от опоры под ногами и повисла в его огромных руках.
Лидуня, я сделал это, я создал, ягений! Он потащил её на утоптанное место возле машины. Потанцуй со мной! Попытка вальсировать не увенчалась успехом, оба завалились в сугроб, перепачкались в снегу с ног до головы.
Сумасшедшийзасмеялась она. Какой же ты сумасшедший!
И пой!
Что петь?
Да что угодно! «О боже какой мужчина» про меня пой! Ты знаешь кто твой муж? Стас начал её трясти за плечи. Твой мужвеликий человек! Если бы ты видела какая у них луна У нас ну что это за луна, махнул он рукой, жалкий серп за облачной пеленой. Вот у них действительноЛуна, кратеры разглядеть можно. Ты думаешь вокруг здесь всегда были дома? Ничего подобного! Там впереди сплошное пустое поле, заросли только кое-где. А тамСтас потащил её на дорогу через узкий проём упирающейся в сугроб калитки. Вон там пятачка не было! Канарейкины там не жили! Там было открытое пространство с бурьяном, со всех сторон окружённое посадками или орешника, или тёрнаэто потом всё трактора укатали, оставили только кучки посадок кое-гдеОн развернулся лицом к воротам. Соседитам есть и там есть, показал вправо и влево. Домики деревянные, древесина ничем не крашенная, не то, что сейчас срубырыжие да бордовые. Снова притащил её за руку во двор, запыхался, присел на скамью, облокотился рукой о колено, начал показывать дальше. Вон там у них заборчик-развалюшка, сараи позади нашего дома получаются, сюда, к нам выходит единственное оконце. Соседние дома примерно одинаковые, не то, что сейчас. Как жалко, что я не взял камерузаснять эту всю красоту, побоялся, что посторонние устройства могут отрицательно повлиять на ход эксперимента.
Стас, Стас, ты слышишь меня? Лида ухватила его за болтающиеся уши меховой шапки. Он замолчал. Ты просто гений, Стас! Тысумасшедший гений! Тывеликий гений! Прости меня, прости, что до последнего не верила в тебя! Я ошибалась
Муж продолжал выравнивать дыхание, сегодня он истощил последний запас энергии, ему понадобится передышка. Лёгкий ветерок взвил с плоских поверхностей снежные искры и понёс по своей траектории, снова роняя. В сумерках мелкие детали блекли, в углах, скрытых от источников света, сгустилась тьма. Кураев поднял на свет уставшее лицо, взгляд его обежал по сторонам, затем он произнёс:
Что-то холодно стало резко, или я не замечал?
Всё, хватит на сегодня, пойдём отдыхать! Лидия повела его внутрь. Тебя там никто не засёк? Снег жутко скрипучий, предательский
Я там, конечно, наследилОн позволил ей снять с себя верхнюю одежду. А сапоги у меня с современными протекторами и надписью на подошвах английскими буквами китайского производства. Ой, дура-а-акОн остановился в испуге.
К утру всё снегом заметёт, попыталась обнадёжить Лидия.
Радость моя, это здесь пурга гуляет, тамсплошное затишье. Во будет людям сюрпризанчутка бродил по окресностям
Анчуткане самая худшая версия, могут подуматьдиверсант из английской разведки приземлился с парашютом неподалёку. Вот мои старушки переполошатся
Кураев тяжело вздохнул, сидя на стуле в размышлении возле остывающего блока, он приложил к нему ладонь, будто проверял степень затраченной мощности, снова огляделся по сторонам.
Ну что, вернутся с веником, всё замести?
Сиди! испугалась она, прекрасно понимаявторого такого эмоционального потрясения в один день она больше не выдержит.
Он ещё долго ворочался под уютное расслабленное сопение жены, сравнимое с медитацией: с плеском волн, с шелестом деревьев от внезапного порыва ветра, с шумом морского прибоя, бьющегося о скалы Погружению в сон препятствовали навязчивые видения, мелькающие перед закрытыми глазами, сродни повторяющимся слайдаммаленькая избёнка под гигантской луной: вид сзади, вид сбоку, вид спереди, оставшаяся в прошлом, как обманчивое звёздное небо, что открывается нашему взорупо большей части этих звёзд давно не существует, вместо них мерцают новые, заново сформировавшиеся, молодые, свет которых никто никогда не увидит, даже самые последние потомки на Земле. С открыванием глаз изба исчезала, появлялся проём незадёрнутого окна с очертаниями фикуса и пальмы на подоконникеиллюзии тропиков на фоне белой скопившейся снежной массы за нижней частью стекла, похожей на пески в пустыне. Пальма постепенно блекла, блекла луна, светлый прямоугольный проём таял в облаке сновидений, блекла изба