Ты сам выбрал военное время, сухо вставила Лидия.
Хорошоне танка! Под колёсами грузовика, он снова эмоционально повысил тон, везущим в мирное время бидоны с молоком Под копытами лошади с санями с сеном! В конце концов я могу до смерти напугать местных жителей своим внезапным пришествием, если таковые находились в тот самый момент в зоне прибытия.
А бабушку мою до смерти пугать можно!
Изобретатель сомнительного устройства остановился в центре мохнатого ковра и не спеша снял очёчкипо-другому назвать их язык не повернётся, он осторожно убрал их в нагрудный карман, всунул руки в карманы брюк, закачался по-деловому на пятках.
Твоя бабушка вообще-то не из пугливых, сказал он. Женщину, управляющую трамваем под бомбёжкой, пугливой не назовёшь. Как ты считаешь? Что тебя напугало бы сильнее: появление мужика, странно одетого, или разрывающиеся снаряды, то справа, то слева, а у тебя одна дорогавперёд по рельсам, и полный салон людей за спиной?
Жена задумалась над услышанным, прозвучавшим для неё впервые, странно, что слушала она бабкину биографию от человека, не являвшимся этой бабке никем, чужого для неё человека, приведённого в семью внучкой. Лидия выдала свою версию:
Волшебное появление из пустого воздуха здоровенного бородатого мужика во дворе, и взрыв снарядадля меня идентичны.
О как! Кураев сначала застыл, переваривая сказанное, походил, подумал, покрутил в руках предмет, предназначение которого знал только он и опустился на диван со скрещенными на животе пальцами.
Ладно, решил он подвести итог, я обещаю, что никого не побеспокою. Испытание проведу в два часа ночи, во время глубокого сна у населения. Я только осмотрюсь и вернусь обратно. Пару минут и никто меня не успеет засечь.
А я уже было подумала, что ты собрался постучать в дверь и сказать: «Здравствуйте! Меня зовут Стасик, ямуж вашей правнучки!»
Кураев подошёл и приобнял жену за плечи с целью примирения, хотя они и не ссорились. Подобные диалоги с целью поиска истины проходили в их доме регулярно и уже давно считались нормой, бывали куда более шумные словесные баталии, когда в спорах участвовал старинный институтский другВишняков. Лидии приходилось возвращать в реальный мир обоих, так как их обоюдное стремление к познанию ещё никем не изученного рождало фантастические проекты и могло занести не на восемьдесят лет назад, а к истокам образования Вселенной. В душе она надеялась, что ближе к ночи Стас умается и ляжет спать, перемещение отсрочится до более подходящего момента, а может он когда-нибудь перестанет заниматься всей этой ерундой и устроится на полезную для семьи работу.
После полуночи Стас копошился возле до блеска протёртого чёрного ящика, того, что в этом доме именовали «блоком». Ящик имел размеры двадцать пять на сорок и кроме вентиляционных отверстий в боковых стенках ничем не выделялся. Внутреннее содержимое было в ведении одного создателя, но начинка была достаточно тяжёлойЛидия никогда бы его не подняла в одиночку. Блок подключался к обычной электросети. На случай отключения электроэнергии Кураев организовал страховочный генератор: пока происходит процесс перемещения в прошлое и обратно, блок непременно должен работать, отключить его можно лишь по возвращении. К блоку прилагались два пульта дистанционного управления размером с толстый маркер, кнопка на каждом располагалась сверху и предназначалась для нажатия большим пальцем. Чтобы их не путать, Кураев пульт отправления в прошлое сделал в белом цвете, а обратныйв чёрном.
Лидия наблюдала за его действиями снисходительно, но спать сама не ложилась, хотя всё время испытывала позывы ко сну. У мужа была в распоряжении целая неделя, все шесть-семь дней он мог творить, что хотел, проводить какие угодно эксперименты, устраивать языческие ритуалы у костра, ведь нет, дождался жену, выбрал день, когда она вернулась из города и завлёк в провокационный процесс.
Несколько раз Кураев бродил по двору, присматривался, что-то отмерял, записывал. Лидия наблюдала из окна, помешивая кофе, сначала сваренный по его просьбе, потом разлитый в две чашки для обоих, терять стало нечегосна сегодня не будет. Стас мелькал на морозе в пуховике нараспашку, благо прогнозы не оправдались: наружный термометр опустился лишь до восемнадцати по Цельсию, настоящий мороз ожидался под утро.
Сколько процентов вероятности ты дашь на успех моей попытки? Стас толкал к азарту, хотел подразнить, чтобы скрыть нарастающее волнение.
Только не начинай опять Я устала от этих разговоров.
И всё же?
Лидия попыталась осмыслить предыдущий вопрос, позже выдала со всей серьёзностью:
Одна целая и три сотых
И на том спасибо!
Жена ему польстила, на самом деле она была уверена, что вероятности нет никакой, она равна нулю без сотых и десятых: этот дурак постоит на снегу, сжимая в руке белую пластмассовую безделушку, пощёлкает ею туда-сюда и вернётся в дом не солоно хлебавширасстроенный, разочаровавшийся в жизни, лишённый надежд на будущее
Как у тебя всё легко и простоЛидия возобновила приевшийся разговор, лёжа на диване. Хорошо вот так, ни о чём не париться: сварганил неизвестно чтопобежал скорей запускать Может твои фокусы опасны для жизни! Ну понятно, раз детей нет, можно ворочать всё, что угодно А жену не боишься вдовой оставить? Меня тебе не жалко?
Станислав сразу сделался хмурым, самодовольный вид куда-то исчез, глаза заблестели, появилось желание спрятаться от стыда. Зачем надо было поднимать запретную тему именно сейчасдве запретных темы, они, как удар ниже пояса.
Это моя винасказал он, насчёт детей Я знаю.
Перестань
Да-да, моя. С тобой всё в порядке, хоть ты говоришь дело в тебе Я уверен, что именно во мне, странно, и почему ты не ушла от меня до сих пор? Может ещё успеешь: сорок дване предел, родишь от человеканормального, не шизофреника, без этих глупых идей, экспериментов, вычислений, без этих дурацких опасных для жизни приборов и прочего хлама
Лидия вскочила с дивана с раскрасневшимся лицом.
Ну ты точно идиот! Она скрылась за дверью ванной, шандарахнув ею со всей силы, так, что с боку наличника треснула штукатурка, щёлкнул замок и наступила тишина. Кураев тяжело задышал, взгляд остановился на коврена фрагменте орнамента, похожем в совокупности на львиную голову, несуществующий в природе цветок и одновременно кривоногую банкетку, в точности такую же, что стояла возле его ноги.
Он приблизился к ванной комнате.
Лидуш! Стас привалился к двери грудью, плечом, щекой, рука тихо постучала костяшками. Лидуша! Прости меня, дурака, я повёл себя глупо
Молчание за дверью продолжилось.
Лидуш! Открой, золотце Уже без десяти два, мне пора запускаться. Стас прислонился спиной, теребя свитер на животе. Помнишь, как Гагарина показывали? Он тогда произнёс: «поехали». Интересно, что сказала ему жена напоследок
Дверь отворилась. Глаза у Лидии казались заплаканными, но тщательно протёртыми полотенцем. Она тут же произнесла:
Жена сказала: подключай свою шарманку, иначе сегодняшнему двадцать четвёртому январю не будет конца!
Стас, окрылённый и одновременно взволнованный, воткнул вилку в розетку, блок негромко загудел, всё, находившееся поблизости, едва заметно шевельнулось. Испытатель продолжительное время с интересом безотрывно наблюдал за началом действий, ведомых ему одному, потому что со стороны казалось идиотизмомстоять и сосредоточенно пялиться, к примеру, на утюг после подсоединения того к розетке. Наконец он аккуратно приложил ладонь к поверхности и повернувшись к Лидии прошептал:
Работает.
Затем он тепло оделся, не обойдя вниманием каждую застёжку, натянул шапку из енота с развязанными ушами, обул дутые сапоги, подержал задумчиво пульты в обеих руках, будто примерялся: правой рукойтуда, левойобратно.
Пара вышла на воздух. Северо-западный ветер успел нагнать немалый покров на открытую территориюплощадку для запуска человеческой плоти сквозь временну́ю прослойку в ушедшую действительность. Выглянула лунаизогнутый бочок освещённой её части, доказывающий насколько крива сама Земля. Лидия была в пушистых рукавицах, испытательбез, для него являлось важным осязание двух маркеровчёрного и белого, отчётливость выступа кнопок, главноене нажать их преждевременно от избыточного мандража, не зарубить всё дело на корню.