Жуков, говорю я, имея в виду, что Жуков-то уж точно дураком не был.
Жуков это как-то простовато. Мы же дворяне. Вот Тухачевский подойдет, при этих словах Леркино лицо стало каким-то благостно-мечтательным.
Отпадает! разрушил я её грёзы. Тухачевский тоже дурак был, не хуже твоего Калинина. Его даже расстреляли за это. Лучше тогда уж Блюхер.
С ума сошел! всполошилась Лерка. Ты знаешь, как Блюхер на русский язык переводится?!
И мы оба заржали.
Чапаев? Предложил я.
Валери оценивающе посмотрела на меня и выдала:
Не тянешь ты на Чапаева. Харизмы в тебе нет.
Мы замолчали. Я обиженно, Лерка задумчиво.
Подожди, вдруг спохватывается она. А почему это Тухачевский дурак? Блюхера ведь тоже расстреляли.
Блюхера не расстреляли, даю я историческую справку. Репрессировали да, расстреляли нет. Его забили до смерти, потому что не выдавал никого. В отличие от Тухачевского, который на первом же допросе всех сдал.
Тогда он предатель, а не дурак, Лерке почему-то не хочется, чтобы Тухачевский был именно дураком.
Потому что и сам не спасся, говорю я. И других погубил. Знаешь, сколько тогда народа завалили?
Сколько? спрашивает Лерка с вызовом.
Много! выпаливаю я, а сам понимаю, что никакой конкретной цифры попросту не знаю.
Мы снова замолкаем. Только теперь наоборот, я задумчиво, а она обиженно. А чего вот обиделась-то, спрашивается?
Блин! Внезапная догадка, как вспышка в голове. Может быть, Лерка какая-нибудь дальняя родственница Красного Бонапарта? А его тут с дерьмом смешиваю. Да, нехорошо получилось.
Чкалов, Покрышкин, Кожедуб, предлагаю я варианты со стопроцентными героями.
Чкалов она опять как будто примеряет фамилию. Нет, как-то не понятно. Покрышкин снова примерка фамилии. Нет, не дворянская фамилия, а Кожедуб вообще на Кожемяку похоже.
Чем тебе герои народного эпоса не нравятся? спрашиваю с наигранным возмущением, хотя и сам, конечно, понимаю, что здесь всё оценят не так.
Опять молчим. На этот раз задумчиво молчим оба.
Народный эпос, говоришь? глаза у Валерика светятся. Почему обязательно народный? Просто литературный герой! и выдает: Румата Исторский!
Это кто? кто он я и, правда, что-то не помню.
Лерик удивлена не меньше.
Ну, как же?! «Трудно быть богом». Что? Не читал?
Не-ет. я отрицательно мотаю головой, а сам пытаюсь понять, насколько всё плохо.
Ну, там, на одной планете начала было девушка, и осеклась. Ладно, потом расскажу.
Исторский? А чё, пойдет, я тоже, как Лерка примериваю фамилию. Исторские? Нормально так звучит. Александэр Руматович и Валерия Руматовна.
Валерия Антуанетта Руматовна! поправили меня очень гордым голосом.
О, как! Ах, простите, Ваше Сиятельство! склоняюсь я в шутовском поклоне.
Лерка делает вид, что надменно смотрит на меня сверху вниз. Мы оба смеёмся.
Знаешь, чё, Валерия Антуанетта?! говорю я уже серьёзно. А не кажется тебе, что «Руматовна» звучит как-то по-татарски?
Чем тебе татары не угодили? удивляется Лерка. Ты что, националист?
Я-то нет, а вот тут не так давно иго, знаешь ли, было. Что характерно татаро-монгольское, лезу я с новой исторической справкой. Может местные к таким отчествам и нормально относятся, а может, и нет. Давай опыты ставить не будем. Мало ли.
Что предлагаешь? «сестра» смотрит на меня вызывающе.
Я задумался. Вот опять, тебе говорят: «Говори!», а ты как воды в рот набрал. Наконец, собравшись с мыслями, начинаю новый тур выборов.
А других героев войны ты не рассматриваешь? Да хоть бы и маршалов, например.
Будёнов и Ворошилов? Лерка брезгливо морщит губки. Не-а.
Только Будённый, а не Будёнов. Но я не их имел в виду.
А кого Малинкова? «сестра» и эту кандидатуру не одобряет.
Малинков? Нет. Ну, в смысле Малинков он тоже какой-то шишкой был, но не маршалом. Маршал это Малиновский.
Малиновский? Красиво! Давай Малиновскими будем.
Только ты, тогда как няня Пушкина будешь, вставляю я шпильку.
В смысле старая? не понимает Лерка.
В смысле Родионовна. Малиновского-то Родион Константинович звали! мне отчего-то радостно, уел Лерку.
А она про что-то задумалась, вот как будто какую-то мысль поймала и над ней думает. Точно. Сейчас выдаст. Я не ошибся в прогнозах, выдаёт:
А кто здесь вообще может знать, как его звали? Да и не всё ли равно? А вдруг мы какие-то другие Малиновские? А даже если и те же самые? Только мы не дети, а внуки, или даже правнуки. Может такое быть? Спрашивает Лерка и тут же отвечает: Да запросто! и продолжает голосом человека, принявшего твердое решение: Значит так, будем Малиновские Константиновичи. Всё!
А маршал нам кто? спрашиваю, потому что никакое не всё. Всё только начинается!
Да пофиг! Хоть прапрадедушка! Лерка похоже ещё не понимает.
А папу нашего как звали? стараюсь сделать голос как можно ехиднее.
Для особо тупых, Константином! раздраженно так отвечает.
А по батюшке? и ехидства, ехидства побольше.
До Лерки похоже дошло. Она смотрит на меня в упор, и молчит, словно ищет ответ.
Константин Родионыч его звали! Доволен? ей кажется, что вопрос решен.
Ага! говорю. А дедушку Родион Константинович! Прадедушку Константин Родионович, ну а уж прапрадедушка тот как раз и был Родион Константинович маршал Советского Союза и дважды герой. Так что ли?
А хоть бы и так! Не нравится? Сам придумывай! Вспылила Лерка. Каганович Мухтарбек Лаврентьевич! прямо пригвоздила строптивого меня.
Хорошо-хорошо, мы Малиновские. Я Александэр Константинович, ты Валерия Антуанетта Константиновна, быстренько соглашаюсь, потому что ночь на дворе. Но один вопрос меня гложет. Почему у тебя двойное имя Валерия Антуанетта?
Лерка прямо в кресле принимает аристократическую позу, и с маской великосветской надменности на лице, объясняет сиволапому плебею:
В нашей семье такая традиция, у всех двойные имена. Я Валерия Антуанетта Константиновна младшая, а ты Александэр Семион Константинович старший. Понял?
Я не понял. Вот что-то мне тут не нравится. Не пойму, что, но не нравится сильно. Что-то здесь основательно не так. Но обсуждать некогда, поэтому предлагаю компромис:
Лер, давай до завтра побудем просто Александэром Константиновичем и Валерией Константиновной, а завтра с младшими Семионами разберемся. Ага?
А чё? Валери не довольно хмурит брови.
Понимаешь, так-то звучит красиво, даже пафосно, но только что-то не так в этом во всём. Не знаю, не разобрался пока, взгляд мой блуждает по комнате в поисках подсказки, но её нет.
Молчу.
Хорошо, а откуда мы? спрашиваю после долгой паузы.
Малиновские, значит из Польши, с готовностью отвечает Лерка. Фамилия же польская.
А, так вот в чем дело! Ей просто польские фамилии нравятся. То-то я смотрю Тухачевский, Исторский, Малиновский Всё понятно!
Но есть проблема. Я поляком не хочу быть категорически. Не нравятся они мне. Всегда они против России. Со времен Минина и Пожарского постоянно нам пакостят. Кстати, а нет ли напряженности в отношениях и сейчас? Кроме того, самой Польши в данный период времени может и не быть! Ведь и немцы, и французы, когда на нас завоёвывать приходили, всегда через Польшу шли. Посему предлагаю Лерчику не рисковать. Как ни странно, но она соглашается практически сразу. Правда, теперь моя очередь придумывать нам родину.
Лера, я щас быстренько один стратегический объект осмотрю, и вернусь. Хорошо?
Иди уже, улыбается. Сратег!
И я иду. Свет за дверью сразу же загорается. Не-е-е, не концевик. Если бы был концевик, то когда дверь закрывается, свет бы сразу гас. А он горит. Датчик движения. Тьфу, ты черт! Опять! Блин! Ну, какой концевик?! Какой на хрен датчик?! Это ж магия, мать её!
Разобравшись с «неотложными» делами, выхожу и А сюда-то мы не заходили! И я открываю четвертую дверь. Свет как обычно включается сам. Спальня. Только другая. В смысле вторая спальня. И обставлена так же. Вау! А уж думал, что и правда на диване спать придется. Пронесло.