Обедать он пошел в виртхаус, хоть гранддама его и улещивала.
У меня будет не просто обед, а деловая встреча, объяснил Макс. Вы позволите потом заглянуть ко мне Лизена полчаса?
Только без ваших мужских глупостей, строго сказала Олимпиада, хотя в глазах ее Максу почудились бесенята.
Мы намереваемся сшить платье нового фасона, приглушенным голосом сказал Городецкий. Первый удачный экземпляр презентуем вам, Олимпиада Модестовна.
Это то, на чем вы будете зарабатывать деньги? приглушенно спросила и она.
Да, шепнул Макс и вышел за дверь.
На обед была в этот раз свиная рулька, с которой он еле управился. Девушки предусмотрительно взяли одну на двоих и тихонько посмеивались, глядя как он отдувается. Хорошо, что он ограничился поллитром пива Оглядывая зал, Макс вдруг наткнулся на ненавидящий взгляд позавчерашнего приказчика. "Лучшеевраг хорошего, дружок", подумал он и спросил у Лизы:
Паренек вас больше не беспокоит?
Отвадил его герр Дитер, улыбнулась она.
А о каких подарочках шла речь?
Пфф! презрительно сморщилась Лиза. Подсунул раз грошовый платок с распродажи, который пришлось взять во избежание ссоры
В комнате у Макса Лиза с любопытством огляделась и заключила:
Чистенько у вас, Максим. Диван удобный. И мебель из красного дерева А это та самая проволока? И как я должна ее перевязывать?
Вот мой эскиз. Он вам понятен?
Мы должны сделать такую кольчатую клетку? Ходить в ней, наверно, можно, а как садиться?
При усаживании кольца легко соберутся вместе и беспокойства не причинят.
Что-то верится с трудом
Сделаем, накинем сверху платье, подвигаетесь в нем и поверите. Но пока надо вас обмерить.
Это ни к чему: свои размеры я знаю досконально.
Тогда говорите, а я их проставлю на эскизе Хорошо. Теперь вот еще что: сооружать платье мы ведь будем здесь, больше негде? Значит, нам надо заинтересовать Олимпиаду Модестовну. Давайте пообещаем ей такое же платье?
Это можно, согласилась Лиза. Но материя пусть будет ее.
Тогда пойдемте говорить с ней, а потом вы снимете с нее размеры
Итогом оживленных переговоров с хозяйкой стало ее согласие на воскресную деятельность Макса и Лизы в его комнатепод надзором Маланьи.
После ухода Лизы Городецкий малость полежал на диване, все еще переваривая плотный обед, но вскоре встал и подсел к столу: пора было составлять первую статью о цивилизации будущего. "Начну с железных дорог и конки", решил он и взял из пачки бумаги первый лист, а также карандаш "Кохинур" и ластик (все купил еще позавчера, когда принялся за кроссворд). Были у него и гусиные перья с чернилами, но писать ими чисто он при первой пробе не научился.
Общую часть о перспективах железнодорожных перевозок в мире и России Макс накатал за час. Но вот перешел на прокладку конок в Москве и призадумался: ее холмистый рельеф для них не очень-то подходит. Где же тогда их прокладывать? А, пожалуй, вдоль Москвы-реки получится, по бережку: ровненько и уклон совсем небольшой. Но там фактически нет оживленного движения Хм, нет так будет: если проложить конку от устья Яузы по Москворецкой, Кремлевской и Пречистенской набережным. Там мигом и магазины возникнут и увеселительные заведения! А на краю пустующих Лужников можно многолюдную ярмарку устроить и уж тогда конка эта будет через каждые пять минут вагоны подвозить! Решено, так и опишу и красок не пожалею
Вечером он как штык был на традиционной "спевке" у Надеждина и получил неожиданный втык:
Где вы прочли про этот "стриптиз"? сверкнул глазами Белинский. Ни в Лондоне, ни в Париже нет такого развратного публичного танца!
Публичного нет, а нелегальный есть, парировал Макс. В борделях Парижа девицы его танцуют: под музыку и у шеста. Очень будоражит, знаете ли!
Вы что же там бывали?
Бывал, бодро соврал Городецкий. С одним татарским мурзой, из Нижнего Новгорода.
Где же подобный бордель находится? спросил Надеждин.
Прямо в Пале-Рояле, при ресторане "Провансальские братья", сказал попаданец, интересовавшийся проституцией Парижа в 19 веке, когда писал своего "Петербургского пленника".
Все равно, придется этот вопрос из крестословицы убрать, скривился Надеждин. Ценсор может придраться.
Мамма мия! воскликнул Городецкий. Это же мне полтаблицы переделывать!
Мы пошли вам навстречу, улыбнулся Надеждин. У нас в штате нашелся тот самый педант, которому в сласть подобное занятие. Думаю, он справится. Вы же первое время будете ему помогать.
Это ж другое дело! расцвел Макс. Я сосредоточусь на своих рассказах о будущих чудесах и возможных московских прожектах. Вот, кстати, принес первый рассказ, о железных дорогах.
Дайте сюда, почитаем. А почему написано карандашом? К тому же безграмотно, без ятей и еров?
Уверяю вас, в будущем от этих архаизмов люди откажутся. Вам же все понятно в моем тексте?
Понятно, но непривычно. Так почему карандашом?
Мой почерк гусиным пером ужаснее карандашного, совсем повесил голову Городецкий. Потому я и привык писать карандашом.
Все у вас не слава богу, пробурчал Белинский.
На самом деле ничего ужасного, сказал вдруг Надеждин. Зато идеи ваши очень интересны. Надо же, создать связку "конка-ярмарка"! Одно будет тянуть за собой другое, а в итоге все будут в выигрыше: купцы, промышленники и обыватели. Хоть к генерал-губернатору с такой идеей идти!
Вот и сходите, сказал Макс. Соберите группу профессоров МГУ соответствующих факультетов, изложите проект более основательно, с цифрами расходов и возможных доходов, и добейтесь личной встречи у Голицына.
А что? задумался Надеждин. Дмитрий Владимирович основной целью жизни своей принял обустройство Москвы после пожара и сделал уже очень много. Данный прожект может принести в казну много денег, да и удобств у горожан прибавится. Тем более что конки можно проложить и по главным улицам, пристегивая, где надо дополнительных лошадей. Я завтра же поговорю с профессорами физико-математического факультета Перевощиковым, Ловецким и Павловым: они у нас известные универсалы и неоднократно консультировали чиновников генерал-губернатора по использованию земель столицы. Что-то они мне скажут?
Только мое имя лучше не упоминать, спохватился Макс. Сошлитесь на опыт Англии.
Глава десятая. Первый блин: красивый, но несъедобный
К воскресенью Городецкий приготовился: купил в достатке проволоки, а также портновский женский торс из папье-маше. Олимпиада Модестовна как правоверная христианка и общительная женщина отправилась в это утро на обедню, а Маланью оставила на хозяйстве, да для пригляда за "голубями". Лиза большой религиозностью не отличалась и, заглянув все же в церковь для приличия, явилась к 8 утра с корзиной, в которой была ткань для платья, а также ленты, тесемочки, завязочки и принадлежности для шитья.
Начнем день с кофе, безапелляционно заявил Максим. Ты не против, Маланья?
Знамо с кофею, батюшка, ухмыльнулась баба, с которой у Городецкого уже сложились свойские отношения. Сам варить будешь-то?
Сам, сам.
Он достал стеклянную банку со спиртом, поболтал ее, покрутил фитиль, поджег его огнивом, поставил на банку железную решеточку и сверху джезву из бронзы с водой. Тотчас бросил зерна кофе в ручную мельницу, смолол их и засыпал в готовую закипеть воду. Довел до кипения пару раз и вуалякофе (ароматнейший, с большой пенкой!) готов. Усадив Лизу в излюбленное кресло Олимпиады Модестовны, налил ей в чашечку тончайшего фарфора чудную жидкость и спросил:
Ликер, ма шери?
Нет, нет, затрясла головой девушка. Просто с сахаром.
Я хотел вдогон сливки с круассаном предложить замурлыкал бес.
Н-ну, тогда да, зарумянилась Лиза.
Оказавшись в его комнате, она всплеснула руками:
Вы манекен даже купили? Очень хорошо: с ним у нас дело живо пойдет!
И оно пошло: Макс выгибал заранее рассчитанные и нарезанные проволочные полуовалы, а Лиза вязала на них широкие ленты по эскизу. И через час ажурный изящный кринолин уже висел на манекене, легко покачиваясь.