Тем не менее, когда Антрес очередной раз почувствовал возвращение Мастера, он бросил все и помчался на зов. К его счастью, путь из Лондона в не столь давно построенную новую столицу Российской империи был хоть и проблемным, трудным, но относительно быстрым. Когда корабль бросало на волнах холодного Балтийского моря, Антреса мучили неприятные воспоминания, и все же он испытывал невольный трепет. Уже полтысячелетия он не видел Мастера и после смерти Виттории он впервые за долгое время испытал бездонное одиночество, которое, как он надеялся, развеет старый друг.
Зов вел его к славящему своей пышностью и праздностью двору императрицы Елизаветы Петровны. Место появления нового воплощения Мастера немного смутила Антреса. Обычно Мастер перерождался в людей незаметных, живущих далеко от бурной жизни. Тогда почему он оказался при дворе?
Первое время Антрес ходил по дорожкам парка в Царском селе оставаясь невидимым, наблюдая за людьми, пытаясь понять, кто из этой своры разодетых и напудренных подхалимовМастер. Зов играл с ним в чехарду, путал его. И в итоге Антрес был вынужден сделать то, чего он отчаянно не хотел. Он вынужден был надеть на себя парик, цветной камзол и, что большего всего его бесило, белые гетры и взял на себя роль недавно прибывшего из Германии аристократа. Слава богу, окружение императрицы с непередаваемым воодушевлением встретили гостя из Европы. Антрес много улыбался, говорил кучу чепухи. К счастью, Виттория в свое время приложила не мало усилий, чтобы привить неотесанному ассасину хорошие манеры.
Антрес постепенно сузил круг своих поисков до нескольких вельмож, на которых указывало чутье. Он понимал, самый простой способ разрешить сомнения, это показать кандидатам кинжал и посмотреть, на кого он отреагирует. Но Антрес считал этот ритуал священным, он не мог проводить его, лишь чтобы развеять свои сомнения. И он стал наблюдать за всеми тремя кандидатами, стараясь приметить те небольшие черты, что свойственны Мастеру: увлеченность каким-либо ремеслом, умение говорить на многих языках, легкая ироничность ко всему окружающему его и глубокое понимание людей.
Антресу помог случай. Один из кандидатов, камер-юнкер Дмитрий Соболев, пригласил его к себе, чтобы обсудить с ним какое-то непонятное важное дело. Как только Призрак переступил порог дома Соболева, зов Мастера усилился до такой степени, что отзывался в голове Антреса глухим звоном. Все сомнения в миг развеялись. Наконец-то, он встретится со своим старым другом.
Антрес, я в кабинете, послышался крик Соболева. Проходи.
Уже иду, отозвался Антрес. Он достал из-за пояса свой кинжал. Алмаз за полтысячелетия без Мастера стал сливово-черным, переспелым, как долго весящий на ветке фрукт.
Антрес вошел в кабинет камер-юнкера, держа кинжал за спиной. Со стороны, наверное, могло показаться, будто Призрак собирается убить юношу.
Соболев стоял у окна и, приподняв занавеску, наблюдал за улицей. Антрес знал, он был влюблен в девушку, что жила напротив. Как жаль, что, став Мастером, он забудет о своей возлюбленной.
А вот и ты, Дмитрий заметил гостя. Присаживайся. Я приказал слуге подать нам чай.
Антрес не сдвинулся с места. Его сердце бешено колотилось. Вот он настал момент истины.
Дмитрий, окликнул юношу Призрак.
Соболев обернулся.
Антрес медленно опустился на одно колено и плавным движением положил перед собой кинжал. Он смотрел только на свое оружие.
Антрес, что происходит? услышал Призрак вопрос от недоумевающего камер-юнкера.
А потом кинжал задрожал, будто бьющийся в лихорадке больной. Камень начинал постепенно светлеть, а кинжал вибрировал все сильнее и сильнее. Ни Антрес, ни Дмитрий не издавали ни звука, поэтому дребезжание стали по паркету погодило на весенний гром. Как только кинжал замер на полу, а алмаз приобрел свой оригинальный бело-мутный цвет, Антрес поднял глаза, с надеждой взглянул на камер-юнкера. Соболев выглядел скорее напуганным юнцом, чем человеком, которому открылась правда о себе. Минуту Антрес недоумевал. Неужели он ошибся? Такого просто не может быть, ведь алмаз отреагировал бы только на воплощение Мастера.
И тут произошло то, что развеяло все сомнения Антреса.
Ну, вот и свиделись наконец-то, друг мой Антрес, послышался из-за спины чей-то спокойный и уверенный голос.
Призрак резко обернулся. Позади него стоял Данила, простой парень, который частенько сопровождал Соболева на балах и ассамблеях. Вот почему Антрес чувствовал зов, находясь рядом с Дмитрием. Призрак корил себя, почему он не догадался об этом ранее. Мастер всегда возрождался в людях безвестных и даже незаметных. Почему сейчас вдруг должно быть иначе? Чем высокомерный камер-юнкер лучше, чем трудолюбивый Данила?
Мастер? дрожащим голосом спросил Антрес, поднимаясь с колен.
А кто ж еще? на полноватом лице расплылась широкая добрая улыбка.
Антрес рассмеялся. Они с Мастером обнялись, как могут обниматься только старые друзья, которые не виделись веками. Призрак до сих пор не мог поверить, что наконец-то он может поговорить со своим другом, рассказать ему о всем, что произошло с ним за последние пол тысячелетия, о Витте, о том, как он открыл новый континент, пытаясь найти его, об убитых им людях. Впервые за долгое время он чувствовал себя безоговорочно счастливым. Антрес боялся выпустить Мастера из своих объятий, думал, что он тут же испарится, как прекрасное видение.
Не переживай, друг мой, на сей раз я пришел надолго, Мастер словно прочитал его мысли. Нас с тобой ждет много славных дел.
Антрес выпустил своего друга из объятий.
Да неужели? с иронией в голосе спросил он. А я думал, не пройдет и года, как ты снова отправишься в небытие?
Так просто ты от меня избавишься, рассмеялся Мастер.
Пока Антрес был поглощен общением с другом, которого он так давно не видел, Соболев пришел в себя. Он шагнул к кинжалу, взял его в руки, попытался разглядеть золотую вязь на лезвии, алмаз в гарде. Но тут мутный камень засветился изнутри теплым желтым светом. Камер-юнкер даже не испугался. Он как завороженный наблюдал, как свет становится все ярче, переходит на его руки, дарит ощущение легкости в его теле.
А потом кинжал с грохотом рухнул на пол.
Услышав резкий звук, Антрес быстро обернулся и к своему удивлению обнаружил, что Соболева нигде нет.
Куда он подевался? спросил Призрак, подбирая свой кинжал.
Сработала защита кинжала, пояснил Мастер. Когда кто-нибудь берет в руки кинжал без твоего разрешения, он изчезает ровно на сутки. Неужели за пять сотен лет ты ни разу с этим не сталкивался?
Антрес покачал головой. Мастер удивлял его даже в тех вещах, где, казалось, ничего не может удивитьв его кинжале.
Значит, мы пока можем посидеть здесь, отметил Призрак. Надо сказать, у Соболева хорошая коллекция вина.
Я всегда любил хорошее вино, Мастер плюхнулся на диван. Жаль в прошлые мои два перерождения мне не удалось насладиться вкусом этого благородного напитка.
Антрес открыл бутылку, разлил по хрустальным бокалам густой кроваво-бордовый напиток.
Расскажи мне про свое последнее перерождение, Призрак протянул своему другу один из бокалов. Я знаю, на новом континенте была одна дикая страна. Ее уничтожили испанцы. Ты жил там?
Мастер рассеянно покрутил вино в бокале, наблюдая, как оно оставляет разводы на стенках.
То было самое странное из моих перерождений, начал он. С того самого момента, когда я осознал, что яМастер, я помнил все. Так будто сработал твой кинжал. И с самого начала я знал, как мало времени у меня есть. Я должен был создать вещи всего для трех alius. Один из них был жрецом, который убил меня, распоров мне грудь обсидановым кинжалом, что я сделал для него, и вырвал из моей груди все еще бьющееся сердце.
Говорил он это с таким равнодушием, будто речь шла о прошедшем завтраке, а не о его убийстве. Антреса это поразило. Мастер мог быть сдержанным, спокойным, рассудительным, но никак не бесчувственным. А сейчас он казался человеком, которому действительно вырвали сердце.
А кем были другие двое? спросил Антрес, решая не вдаваться в откровенно не приятную для своего друга тему.
Они близнецыбрат и сестра, на лице Мастера промелькнула легкая улыбка, будто ему было приятно вспоминать тех двоих.