Вместе с тем погода испортилась окончательно. Ветер стал настолько сильным, что Мартин Пинсон приказал убрать паруса. «Пинта» прыгала на поднявшихся волнах. Ее нос поднимался вверх, чтобы потом резко рухнуть вниз Опытные моряки советовали развернуться, не плыть в сердце шторма. Капитан рад был бы их послушать, но страх лишиться «Пинты» был по-прежнему сильнее страха за свою жизнь. Он приказал команде обвязаться веревками и молиться, а сам стал не отрываясь смотреть на Антреса. Мартин удивлялся, почему падающие на палубу волны не причиняют никакого вреда Антресу. Казалось, он даже оставался сухим, хотя все, кто находился на палубе, уже промокли до ниток. Пинсон понял, он боится Антреса, как заяц боится волка. И бумага, что он подписал, была совершенно не при чем.
Когда в небе блеснула яркая вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом, и по палубе забарабанил дождь, Мартин решился действовать. Он отвязал от своего пояса веревку и двинулся в сторону носа, намереваясь положить конец этому безумию любой ценой.
Антрес, мы должны повернуть, Закричал Мартин, приблизившись к АнтресуЭто безумие! Нам нельзя идти дальше в бурю. Давай повернем. Как только ураган закончится, я обещаю тебе, мы продолжим путь.
Он не видел лица Призрака, но капитан был и уверен, что Антрес никак не отреагировал на его мольбу. Бунтарь продолжал неподвижно сидеть. Казалось, ничего его не волновало: ни качка, из-за которой Пинсон еле стоял на ногах, ни ветер, что пронизывал насквозь, ни усиливающийся с каждой минутой дождь. Тем не менее, Антрес услышал Мартина. Голос капитана прорвался сквозь помутившую его разум панику и дошел до глубины сознания ассасина.
Нет, отозвался Антрес. Мы должны плыть дальше. Времени очень мало.
Не сам отказ разозлил капитана, а та обреченность, с которой он был сказан. Море не терпит пораженцев и упрямцев. Оно их губит. Не важно, что там на уме у психа, совершенно не важно. Потому что это не правильно. И это безумие нужно прекратить любой ценой.
Дождавшись того момента, когда корабль снова пойдет вверх на гребень волны, Мартин рванул к Антресу. Он схватил его за грудки, заставил подняться.
Послушай меня, Антес, я не знаю, что тобой движет и почему тебе так нужно на запад, но я знаю другое. Сейчас путь продолжить нельзя. Если ты хочешь достичь своей цели, сейчас ты должен отступить.
Антрес хотел очередной раз ответить отказом, но «Пинта» резко нырнула вниз и оба мужчины, не удержавшись на ногах, упали. Тем не менее, Мартин не ослабил захвата.
Ты видишь, все идет против тебя.
Но этого Антрес уже не услышал. Его волнение развилось до такой степени, что оно почти ослепило его. Мартин что-то еще кричал ему, однако слова уже не доходили до ушей Призрака. Как он хотел в тот момент обладать способностью моментально перемещаться в пространстве. Антрес мечтал закрыть глаза, представить себе Мастера и оказаться рядом с ним.
Мастер, Мастер, Мастерупрямо повторяло сознание Призрака, подавляя все инстинкты ассасина. Он ничего не воспринимал, ничего не слышал и даже почти ничего не видел
А потом, в один миг, все исчезло и на Антреса лавиной обрушился окружающий его мир. Он уловил завывание ветра, почувствовал пробирающий до костей холод дождя, услышал крик Мартина. Но не было больше ни паники, ни тревоги, ни чувства направления. Связь с Мастером прервалась. Не сразу Антрес понял, что это случилось потому что его старый друг погиб. Потом придет отчаяние, боль, разочарование в себе. А сейчас мир заставлял Антреса делать то, что он лучше всего умелвыживать.
«Пинту» сильно тряхнуло. Призрак еле устоял на ногах, помогли длительные тренировки, а вот Мартину повезло меньше. Он попятился назад, споткнулся о канат и едва не свалился в бушующее море. Его успел схватить Антрес.
Не время погибать, капитан, своим прежним спокойным и хладнокровным голосом сказал Призрак, уводя Пинсона с носа корабля.
Мартин не мог поверить, что еще минуту назад это человек был, как младенец, ничего не понимающим и потерянным.
Антрес довел Пинсона до рулевого колеса. Старик рулевой удивленно взгялнул на мужчин. Он был уверен, что больше не увидит ни одного из них.
Мартин завязал на поясе веревку, выпрямился и взглянул в глаза Антресу.
Нам продолжать путь на запад? спросил он, готовый если надо, выполнить любой приказ человека, спасшему ему жизнь.
Не важно, как-то равнодушно бросил Антрес. Главное выведи нас из урагана.
А затем он исчез прямо на глазах у Мартина и рулевого. Призраку было плевать на секретность, что он вынужден как alius должен был соблюдать. Ему просто хотелось побыть одному наедине со своим поражением.
Почти неделю Антрес было не видно и не слышно. Экипаж уже было решил, что странный молодой человек, вероятно, погиб в буре. Только Мартин не сомневался, у Призрака есть причины не показываться и, когда придет время, Антрес даст о себе знать.
В один день, когда «Пинта» бордо плыла на юго-восток, Мартин зашел к себе в каюту и увидел Призрака. Он сидел в капитанском кресле и казалось от скуки крутил свой кинжал.
Здравствуй, Антрес, сказал Мартин и неожиданно для себя понял, что он не держит на своего собеседника зла.
Капитан, отозвался ассасин, освобождая капитанское креслоИзвините за внезапный визит. Но я бы хотел с вами поговорить.
Слушаю, Пинсон подошел к своему столу.
Антрес вытащил из внутреннего кармана свернутый в трубочку документ.
Вы выполнили свою часть сделки, и я возвращаю вам бумагу, что вы подписали, он сказал это с подчеркнутой отстраненностью. За судьбу «Пинты» можете больше не беспокоиться. Спасибо вам за все.
Мартин коротко кивнул, а потом внимательно посмотрел на Антреса и спросил:
Скорей всего вы не ответите, но все же позвольте поинтересоваться, почему вам нужно было на запад и почему вдруг это перестало иметь для вас значение?
Антрес в ответ лишь хмыкнул. Ухмылка сняла с его лица маску агрессивности и суровости и показала Мартину, что в действительности протеже Виттории имеет другую стороны своей личности, что он тщательно скрывает.
Я, пожалуй, вернусь к своим корабельным обязанностям, сказал Антрес прежде чем он покинул каюту капитана.
Как только «Пинта» соединилась с остальными кораблями, Антрес вернулся на «Нинью». Он мечтал, чтобы это путешествие закончилось как можно быстрее. Его раздражал энтузиазм и восторг, что испытывала команда. Не трогало золото и другие находки экспедиции. Он хотел вернуться домой, к Витте, в Венецию.
Путешествие Кристобаля Колоно закончилось в порту Лиссабона. Антрес сошел с корабля, даже ни с кем не простившись. Он купил лошадь и прямиком отправился в Севилью, где его должна была ждать Витта. Призрак устал от дороги, от желания увидеть близких ему людей, от чувства собственного бессилия, от душащего его отчаяния.
Антрес сдерживал в себе все, что накопилось у него в душе до тех пор, как он увидел Витторию, как всегда прекрасную, но непривычно грустную. Он прижал девушку к свой груди так крепко как мог. И только ощутив тепло и сладкий запах ее тела, Призрак позволил себе выплеснуть свою боль. Это была неконтролируемая лавина эмоций, что поглотила Антреса. Единственное, что мог сделать ассасинэто отдаться ей до конца, позволить себе на недолгие несколько минут побыть человеком, а не бесчувственным alius.
Антрес так давно не испытывал таких сильных эмоций, что сейчас он практически на физическом уровне ощутил свою душевную боль. Он самому себе казался младенцем, который, родившись, делает свой первый вдох и кричит от того, что легкие его разрываются, привыкая дышать. Вот так же и Призрак готов был кричать от собственной беспомощности, принимая свое поражение. Только присутствие Виттории успокаивало его, не позволяя сорваться и перековать свою боль в злость и агрессию.
Витта, я хочу домой, я хочу в Венецию, пробормотал Антрес. В его голосе была откровенная мольба, что поставила Витторию в тупик.
Но она смогла взять себя в руки. Ее Антрес нуждался в ней, как никогда прежде, и сейчас ради него нужно быть сильной.
Все, что ты хочешь, любимый, ответила Виттория.
18 век
Шли очередные два с половиной между пришествиями Мастера. Крайне тяжелые два с половиной века для Антреса. Он долго переживал свою неудачу, потерял Витту, участвовал в войне, долго залечивал рану, полученную при неудачном покушении. Он ждал возвращения Мастера, но уже не с тем пылом, что раньше. Призрак помнил свою боль. Все его нутро защищало его от уже пережитой душевной травмы.