Блицкриг удался на славу! Русские рати, прошедшиеся по огромному захваченному краю огненным вихрем, превратили его в пустыню. Всё народонаселение этого края было или полонено, или бежало на север и запад в ещё непокорённые земли литовских племён.
Возвращаясь в Минск, выгребая вверх по Неману, мы то и дело встречали бредущие вдоль берега колонны полоняников. Переселение затронуло не только людей. Вместе с ними понуро брели мычащие, блеющие, хрюкающие стада животных, заодно с путешествующими на возках, в переплетённых деревянных корзинах, квохчущими курицами. Изза того, что животные нуждающиеся в постоянном выпасе, так и норовили покинуть колонну, вся эта живая масса двигалась с черепашьей скоростью. До самых дальних восточных смоленских земель, определённых им для проживания, по всем расчётам идти этой «орде» придётся не менее трёх месяцев. Для облегчения им жизни и хозяйственной деятельности я планировал снабжать всех вынужденных переселенцев инструментами, прежде всего топорами, лопатами, косамилитовками и плугами. Склады, во всех крупных городах, заполнялись соответствующей продукцией. Неимоверно возросший производственный потенциал смоленской металлургии давал мне такие возможности. Конечно, этот инвентарь будет выдаваться не каждому в руки, а в единичных экземплярах на нескольких людей. В дальнейшем, личные хозяйства, инструментами будут снабжаться в обмен на руду, как это уже происходит с русскими смердами.
Кроме того, решено было одиноких и незамужних женщин компактно селить в учебных лагерях и вблизи постоянных мест дислокации полков, всех остальныххолопами в государственные земли и в боярские вотчины. В разряд лично свободных государственных смердов они смогут перейти, лишь изучив русский язык и пройдя процедуру крещения по православному обряду. А опустевшие литовские деревни постепенно будут заселяться русскими общинамивервями, усилив их «посохой»прошедшими КМБ и отправленными в запас пехотинцами.
Немцы, в своё время, хороший урок преподали, успешно ассимилировав в восточной Пруссии всех природных пруссаков литовского происхождения. Я посредством русских колонистов был намерен повторить нечто подобное. Литовцы как носители более низко развитой культуры (исповедуют бесперспективное в плане дальнейшего цивилизационного развития язычество, не имеют собственной письменности и государственности и др.), должны будут, очень быстро, по историческим меркам, полностью русифицироваться, тем самым избавив Русь от множества явных и скрытых проблем и угроз в дальней перспективе.
Хватит быть добренькими гуманистами! Если во внутренних районах страны наличие инородческих образований ещё терпимо, то на периферии подобные места компактного проживания, в будущем обязательно обернутся неисчислимыми мятежами, смутами с обильным пролитием русской крови. Исходя из этих соображений, я со всей решительностью начал проводить глупую и расточительную на взгляд местных и античеловеческую, геноцидную на взгляд из моего будущего, политику национального строительства. Литовцы, через поколения превратившись в русских, впитав русскую культуру и язык, не только избавят своих потомков от множества невзгод, но и перестанут служить, на радость европейских соседей, подрывным материалом для формирующегося единого Русского государства.
Тем более и с лингвистической точки зрения балтийские народы являются самыми близкими к славянам. Раскол между славяно и балтоязычными племенами, по некоторым данным, произошёл то ли ещё в ветхозаветные времена, а по другим исследованиям несколько позже, уже в первые века нашей эры. Ранее славянобалтийские племена говорили на одних и тех же древних близкородственных индоевропейских диалектах. Поэтому, исходя из всего вышесказанного, большого греха, чтобы сделать два некогда разделившихся народа одного корня снова единым и неделимым, я не видел.
Прибалтов я решил переселять не по собственной зловредности, и не только в силу соображений обеспечения безопасности северозападных границ путём устранения потенциально опасного соседаконкурента, и уж тем более не из культурологических соображений. Нет, были ещё и превалирующие мотивы иного характера, лежащие больше в области экономики.
Сейчас все наличные трудовые ресурсы, помимо обеспечения безопасности, целиком тратятся на то, чтобы накормить и одеть население государства. Поднять жизненный уровень возможно лишь путём наращивания производства. Но проблема состоит в том, что в должной мере отсутствует потребная для этого свободная рабочая сила. Острый дефицит свободных рабочих рук уже сейчас стал тормозом, сдерживающим дальнейший рост производства. Экспроприация же рабочей силы из деревни, и так обескровленной военной мобилизацией, вызовет острый продовольственный дефицит, поставив нас в серьёзную зависимость от соседей.
Кроме того, для роста производственных мощностей требуется производить в первую очередь не потребительские товары, а капитальные: развивать строительную отрасль, наращивать выпуск машин и оборудования, что автоматически ещё более усугубляет проблему обеспечения населения продовольствием. Отсюда хорошо видно, что если ограничиваться лишь местными трудовыми ресурсами, то производство капитальных товаров будет, как минимум в краткосрочной перспективе, заметно снижать жизненный уровень населения. Что не есть хорошо для моего авторитета и политической власти, ведь аборигенам подобные концепции разъяснить будет невозможно.
Вот такой замкнутый круг. Изъятие из с/х крестьян, перевод ремесленников производящих потребительские товары на строящиеся заводы, ориентированные на выпуск капитальных товаровэто сразу приводит нас к уменьшению производства потребительской продукции. Что, в свою очередь, вызывает рост цен, а как следствие не только снижение жизненного уровня население, со всеми вытекающими из этого репутационными потерями, но и усиление очень неприятной продовольственной зависимости от зачастую недружественных и мало предсказуемых соседей.
Сейчас все эти обозначившиеся тенденции ещё не заметны, наоборот повсеместно наблюдается бурный рост доходов, поднимается жизненный уровень населения. Но наметившийся крен станет очевидным, стоит лишь продолжить взятый ранее курс на увеличение численности армии, а её придётся и дальше умножать за счёт новых земель и интенсификации рекрутчины в «старых» областях.
И я не видел решения выше обозначенных проблем, кроме как привлекать рабочую силу со стороны. Литовская рабсила, появившаяся в хозяйстве государства, не только разгрузит крестьянствоглавного поставщика рекрутов в войска, но и снимет социальное напряжение среди мещан и прочих ремесленников. Так как выстраиваемая мной сама логика дальнейшего промышленного развития государства не оставляет мне выбора, оно просто рано или поздно заставило бы насильно рекрутировать в разрастающейся промышленный сектор «обескровленное» рекрутскими наборами крестьянство и городское население. А без интенсивного развития промышленности мы не сможем противостоять монгольским войскам, вновь обрекая себя на не завидную роль улуса Золотой орды.
Да, на длительную перспективу, всё равно продовольствие мы будем вынуждены закупать во всё возрастающих размерах. Но, вопервых, больше половины литовских невольников будут посажены на землю, промышленность весь полон просто не способна переварить, а значит, через пару лет производство с/х товаров резко возрастёт. Вовторых, если удастся остановить монголов и присоединить южнорусские княжества с их чернозёмами, а затем обезопасить от набегов эти «украинские степи», то в таком случае продовольственная проблема раз и навсегда будет снята с повестки дня.
Эти размышления здесь и сейчас, даже без построения какихто туманных исторических параллелей и перспектив, как никакие другие, мотивировали меня на войну с Литвой, неотъемлемой частью которой стали последовавшие за этим действия, малопривлекательные с моральной точки зрения. Но отбросив прочь все сомнения, в этом вопросе я действовал решительно, в полном соответствии со словами Оноре де Бальзака: «Всё, что делаешь, надо делать хорошо, даже если совершаешь безумство».