Это не боеголовка, здесь топливный бак. Боеголовка в середине. Кумулятивный заряд, способный прожечь два метра брони. Горящее ракетное топливо попадает сразу внутрь цели. Окислителя не требует, погасить невозможно ни водой, ни пеной.
Боб вздрогнул. Вот почему ракета показалась ему такой хищной. В памяти всплыл горящий "Шайло", уходящий под воду. Жуткую картину стёрло завывание истребителя над головой. Он посмотрел наверх. Прямокрылая машина, похожая в общем на Як-15 или 17, но заметно другая, похожая на гоночный автомобиль. Кабина прилично отодвинута назад, перед ней длинный, вытянутый нос.
Это Як-23, пояснил Покрышкин. Планер наш, двигатель американский. Намного быстрее Як-17. О, видите вон того человека? он показал на заметную фигуру рядом с контрольной кинокамерой. Яковлев Александр Сергеевич собственной персоной. Летчики-испытатели жаловались на шасси. Посадочная скорость у истребителя почти на 80 километров в час быстрее, чем у Як-17. Говорят, что колёса слабые, а гидравлика не дожимает стойки на выпуске до замков. Яковлев не признаёт ни того, ни другого. Хотя это всегда было слабым местом его машин.
Самолёт заходил на посадку. Американцы обменивались взволнованными взглядами. Их русский друг был правшасси выглядело как-то неправильно. "Як" коснулся конца полосы, слегка подпрыгнул один раз, а потом стойки сложились в облаке искр и истребитель пошёл юзом, медленно разворачиваясь влево. Скрежет металла по бетону был слышен даже сквозь вой двигателя. Потом с протяжным хлопком взорвались баки, окутывая машину оранжевым пламенем.
Экипаж Дедмона бросился бежать к месту аварии, хотя они знали, что мало чем могут помочь. Горящий самолёт, оставляя огненный след, продолжал с лязгом ползти по полосе. Внезапно кабина открылась, оттуда, несмотря на пламя и медленный юз, выскочил пилот. Он пробежал по крылу и спрыгнул на бетон. Его немедленно окружила наземная команда, окутав облаком из огнетушителей.
"Як" прополз ещё метров сто и остановился в жирном костре чёрно-оранжевого пламени и дыма. Лётчик выпрямился, немного припадая на ногу, и что-то выкрикнул.
С ним всё в порядке? спросил Дедмон.
О, да. Но он очень рассержен. Это мой старый друг, капитан Виктор Бубнов. Чрезвычайно вспыльчивый человек. Боюсь, сейчас он сорвался с нарезки. Вот сейчас поминает Яковлева по матушке. А сейчас озвучил версию его немецкого происхождения Ого.
Пилот в подпаленном лётном костюме перестал орать и с явной угрозой направился к генеральному конструктору. Яковлев не выдержал и побежал, преследуемый разгорячённым лётчиком-испытателем. Он пытался спрятаться за камеру, но Бубнов догнал его и отвесил хорошее пинка. Яковлев понял, что останавливаться было опрометчиво и помчался дальше. После пятого круга возле камеры наземная команда перехватила Бубнова и принялась успокаивать. Конструктор отбежал на несколько метров и остановился, хрипло дыша. Покрышкин предположил, что сегодня высокопоставленный чиновник пробежал больше, чем за предыдущие тридцать лет.
Майор Клэнси смотрел на происходящее с радостной улыбкой.
Когда мы будем на заводе "Конвэр" в следующий раз, я им кое-что припомню. Знаете, а мне понравилось в России.
ЧАСТЬ ВТОРАЯМОЛОТ
Глава одинЗамах
Британия, Тайнсайд, Уоллсенд
Вот это да, Мэйси! Ты прекрасно выглядишь. Правда.
Мэйси МакМаллен лучилась радостью. Она взяла премии мужа за неделю, выплаченные южноафриканцами, добавила немного скопленных денег, талоны на одежду и купила себе новое платье. Причём самым главным было не само платье, а её внутренняя радость. Впервые за долгие годы появилась надежда на улучшение. Она закрыла большой долг в бакалее и начала расчёт с мясником и зеленщиком. Скоро у них не останется задолженностейвсего пару месяцев назад это казалось далёкой, почти несбыточной мечтой. Даже Уоллсенд в последние дни стал не таким грязным и угнетающим местом. Работа на верфи означала возвращение жизни в общину.
После оплаты жилья у нас остались кое-какие деньги, Джон сам едва в это поверил, когда рассчитался за жильё. Их домовладелец был терпелив, тем более все прошедшие годы у него и выбора особого не имелось. Если выселить одних квартиросъёмщиков за просрочку, то кого-то более обеспеченного всё равно не найдёшь. Но даже в трудные годы Джон вносил плату, пусть в последний момент. А теперь смог наперёд.
Как насчёт прогуляться в бар? Давно мы не ходили в "Литейку" вместе.
Улыбка Мэйси стала ещё ярче. Действительно, они уже долго никуда не выходили вечером. Опасность налёта американской морской авиации приучила людей сидеть дома.
Отличная идея. Плащ только возьму.
Закрывая дверь, он понял, что жена была права насчёт плаща, даже такого старого и поношенного. МакМаллен пообещал себе на следующей неделе хорошенько помахать молотом, и купить ей новый, даже если придётся сходить на чёрный рынок. Даже для конца августа в воздухе разливалась несвоевременная прохлада. Не должно быть так. Чёртовы янки с их атомными бомбами, бросают куда попало.
Он огляделся. Ранний вечер, небо ясное, но высоко и едва заметно светились сероватые полоски. На закате солнце отразится в них, создав зрелищную палитру от бледно-гвоздичного до интенсивно-алого. Со дня "Великана" прошло больше года, и теперь они каждый день видели такие закаты. Как передавали по радио, всё это из-за пожаров. Бомбардировка Германии не только выжгла города, но и вызвала лесные пожары по всей стране. Тушить их было некому, и полыхало несколько месяцев. Дым поднялся так высоко, что не мог вовремя рассеяться. Отсюда и красочные закаты, и ранние холода. По крайней мере, так сказали. Логика в этом есть, подумал МакМаллен. Всё из-за янки. Несправедливо так заканчивать войну, не давая немцам ни тени шанса. Просто прилетели на бомбардировщиках и уничтожили целую страну.
Он взял жену за руку, и они пошли вместе по улице, здороваясь с соседями. Нелегко было прожить пять лет под присмотром Гестапо. Они следили за каждым шагом и словом. Теперь прежние привычки возвращались. Джон мог поспорить, что по меньшей мере один из тех, с кем они здороваются, был стукачом. Однако сейчас лучше оставить вражду. Старик Винни, вновь ставший премьер-министром, был прав. Одержимость местью приводит к Германии. Уоллсенду нечего стыдиться. Пусть здесь и нашлись стукачи и сочувствующие нацистам, но в нём было и Сопротивление. МакМаллен удивился, когда оно вышло из подполья после сдачи немцев, и увидел, кто это и сколько их. Сейчас они стали правлением муниципалитета, а их вождьмэром.
Вот мы и пришли, любовь моя, Джон открыл жене двери "Литейки". На полу лежали ковры, стояли мягкие кресла, стойки вдоль стен. В одиночку он пошёл бы в обычный паб, где дощатый пол посыпанный опилками, а посеьители сидели на простых табуретках. Достойные женщины в таких не появляются. А в компании с женой мужья ходят в бар-салон. Мэйси сняла плащ, ловя завистливые взгляды. Усадив её у стойки, он взял две кружки пива по полпинты. Как правило, раньше над мужчиной, заказавшим меньше целой пинты, потешались бы пару месяцев. Но сейчас, из-за нормирования, если ты пришёл с женой, пинту делили на двоих.
За нас, любимая, они коснулись кружками и выпили. Пиво было жидким, водянистым, совсем другим, нежели пенный коричневый эль несколько лет назад. Но всё же это было пиво, и сегодня их первый выход в свет за долгие годы. Они разговаривали о разных мелочах, о забавных случаях на толкучке. Джон рассказал жене о шутках, которые устраивали на верфи новичкам. Особенно ей понравилось, как ученика отправили на склад за ведром компрессии. Мэйси смеялась, сидя в кресле и потягивая пиво. Потом они достали подшивку с продуктовыми карточками, прикидывая, могут ли позволить себе ещё по половинке.
Эй, Джонни, не ломайте голову. Давайте я вас угощу, обратился к нему мистер с соседнего столика, тягучий южноафриканский акцент делал его имя похожим на "Янно".
Спасибо, мистер МакМаллен понял, что не знает, как его зовут.
Пит. Питер ван дер Хаан. У меня есть гостевые карточки, а вы определённо заслуживаете пива. Никогда не видел такой умелой работы молотом. Это ваша жена?
Мэйси слегка смутилась. Её муж с гордостью посмотрел на ван дер Хаана.