Не делай этого!
А кто мне помешает?
Артём кинулся к Савве, но тот успел запустить полную пригоршню песка ему в разъярённое лицо.
Песчинки тут же попали в выпученные в гневе глаза, в разинутый рот. Артём захрипел, закашлялся, завыл, отплёвываясь, растирая глаза.
Вдруг голос Саввы зазвучал теперь прямо у него в голове.
Это не я. Не я сделал дыру. Это дворник. Он начертил пентаграмму, открыл проход. Он не дворник вовсе. Он служитель культа Иблиса. Много раз пытался открыть Врата для Повелителя и вот У него получилось.
Артём замер, он даже перестал отплёвываться и тереть глаза. Звёзды, загогулины, рисунки На снегу, на песке Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт
А ты?
А что я? Я просто вырос, перевёл зашифрованные суфийские тексты. Там описан ход обратных действий и артефакт совок из сплава семи металлов. И у меня даже получилось его отлить, но как передать его себе сюда? Поэтому я и сделал портал. И послал тебя с ним сюда. Просто отдай его мне.
Артёму казалось, что он сходит с ума. Но куда уж больше? Он посреди ожившего ада в кольце живых мертвецов сидит в песочнице и мысленно спорит с ребёнком-аутистом.
Не тяни. Делай, что говорю.
Это было почти смешно. Пятилетний ненормальный отдавал приказы капитану полиции. Вот только посылал он их прямо в мозг. И ослушаться не получалось.
Артём засунул руку в карман брюк. Пальцы ощутили холод металла. Путаясь в штанине, Артём вынул маленький детский совочек. Он помещался на его ладони, поблёскивал и переливался зеркальной поверхностью.
И ты не мог сказать?! возмущению Артёма не было предела.
Конечно, не мог. Я же аутист. Я не могу разговаривать с нормальными.
А сейчас? Сейчас, что ты делаешь?
А ты считаешь себя нормальным? Здоровый мужик сидит в песочнице с совочком в руках. Ты, как ненормальный, требуешь снова и снова вернуть себя в прошлое, туда, где ты привык быть. И тебя даже не смущает развернувшийся вокруг ад. Ты готов сидеть в самом его центре и швырять в бездну песок.
Савва взял из рук ошарашенного Артёма совочек, ковырнул им песок, зачерпнутую порцию швырнул в центр дыры.
Дальше произошло невероятное. Хотя, что может быть невероятнее дыры в пространстве из которой лезут оголодавшие мертвецы? Пожалуй, только это: песок завис в середине, песчинки выстроились в спираль, напоминающую галактику, медленно поплыли вокруг своего центра. Спираль ширилась, затягивала собой дыру, пока та полностью не закрылась песком. Исчезла бесследно.
Артём сидел в песочнице, набирал песок в кулак и пересыпал его из ладони в ладонь. Рядом, свернувшись калачиком, беззвучно рыдал Савка.
Да сколько можно!
Измученная Инга колотила кулаком в стену.
С ума сошла? проснувшийся Артём приподнялся на локте. Даже после стука плач за стенкой не прекратился.
Ты хоть знаешь, сколько время? стонала жена.
Без четверти шесть. Дальше что? Головой об стенку биться?
Я не могу! Слышишь? Не могу больше выносить это! Он до двух ночи орал и с полшестого опять. Идиот!
Он особенный, вздохнул Артём. Он совок потерял. В песке играл и Ну, что ты смотришь?
Мне кажется, что это всё уже
Было? Это дежавю. Говорят, мельчайший сбой во времени. Ну, не смотри ты так. Сейчас встанем, кофе выпьем, пойдём с тобой перероем песочницу. Найдём пацану его игрушку. Поможешь?
Инга кивнула.
Вот и славно. А то мне ещё с Каримычем разбираться.
А с тем что? Тихий дядька.
Тихий-то он тихий, только в тихом омуте Да не хмурься. Лучше иди сюда.
Она мягко, по-кошачьи, скользнула Артёму под бок. Он нежно, но крепко обнял жену единственной рукой.
Жан Кристобаль Рене, Анастасия Венецианова ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ
До чего же несправедлива человеческая осень! Жизнь, отплясав бабочкой-однодневкой в лучах молодости, забивается в потрескавшиеся оконные щели старости, выпрашивая у неё ещё один вздох, ещё один часик, ещё одну возможность взглянуть на остылый, но не опостылевший мир. Старость старая прижимистая бабка, недовольно цыкает единственным зубом, ворчит под нос и иногда (о счастье!) бросает надоевшей подопечной ещё парочку дней, а то и месяцев. Просительница цепляется за эти, часто полные боли мгновения, словно за спасательный круг. Глупое обречённое насекомое с иссохшими крыльями, никак не желающее верить в смерть
* * *
Серый вечерний сумрак грязным саваном укрывал город. На улице раздавались негромкие голоса пара местных выпивох оккупировала скамейку на детской площадке. Марина отвернулась от окна и недовольно фыркнула. Утром снова по всей округе будет разноситься трескучий голос бабы Вали старой дворничихи, которая больше всего не любила беспорядок во дворе, а больше работы любила всех строить да командовать.
Ты готова?
Голос Нади раздался неожиданно, и девушка вздрогнула.
Неужели испугалась? хихикнула подруга. Трусиха.
Ничего я не испугалась, передёрнула плечами Марина, просто задумалась.
Тогда садись.
Девушки Марина рыжая, словно огонь, обладательница таких тёмных карих глаз, что не разглядеть зрачка, Надя белокурая и синеглазая, взгляд, будто озёрная гладь уселись за круглый дубовый стол. Обе ладные, стройные, красивые. И одинокие. Почему так случилось неизвестно. Только парни с ними серьёзных отношений не заводили. Погулять, в кино сходить, в гости пригласить Но ни один из них не предложил жить вместе, познакомить с родителями, замуж
Марина тяжело вздохнула.
Ты чего? Надя замерла с горящей спичкой в руках, которой зажигала свечи.
Да не верю я во всё это, девушка махнула рукой.
Эй, подруга, с таким настроем никакое гадание не получится, светлые брови Надюши устремились к переносице. Или ты веришь, или Ай!
Марина встрепенулась, а белокурая девица затрясла рукой, выронив потухшую спичку.
Сильно обожглась? непонятно откуда взявшаяся тревога когтём царапнула сердце.
До свадьбы заживёт, улыбнулась Надя. И я хочу увидеть, с кем у меня эта свадьба будет!
Расставив свечи перед старинным зеркалом, подруги замерли в ожидании полночи. Именно в это время, если верить древним поверьям, луна входила в силу и открывала замки потусторонних врат. В ночь на Ивана-купала магия становилась во сто крат сильнее. И пусть прошло уже несколько столетий, на дворе стоял двадцать первый век, а барышни устраивали гадания в «хрущёвках» желание узнать свою судьбу оставалось по-прежнему велико.
Хорошее зеркало тебе от бабки досталось, прошептала над ухом Надя. Как раз для нашего ритуала. Оно словно само магическое.
Марина всмотрелась в сверкающую гладь. Она не увидела там ничего, кроме своего отражения и задорного личика подруги, но сердце вдруг сорвалось в галоп, понеслось, словно загнанный зверь.
Кто первый гадать будет? Ты или я? через зеркало девушка следила, как шевелятся губы Нади.
Давай, ты сначала.
Всё-таки боишься? Надежда прищурилась.
Я ещё не до конца поверила, парировала Марина. Не хочу всё испортить.
Ладно, кивнула подруга.
Часы в гостиной пробили полночь. Надя устремила взор в зеркало и зашептала слова гадания, а Марина слегка отклонилась, чтобы не мешать.
Девушка рассматривала комнату, которая в свете свечей совсем не походила на её спальню тёмные углы пугали неизвестностью, а разводы на модных обоях казались чьими-то тенями. Вдруг взгляд её остановился на светловолосом мальчике лет шести-семи. Одетый в полосатую футболочку и тёмные шорты, малец сидел за одним столом с девушками и с интересом наблюдал за происходящим. Глаза Марины сделались огромными, рот беззвучно открывался, глотая воздух.
Надя продолжала смотреть в зеркало, на её лице отразилось восхищение.
Какой хорошенький! подруга причмокнула губами. Такой ладный, красивый, светловолосый! Слышишь, Марин, я его вижу! наманикюренный пальчик ткнул в зеркало.
Я тоже девушка не могла отвести взгляд от непонятного существа, неизвестно как появившегося в её квартире. А, это, наверно, твой суженый в детстве, Марина хихикнула. Точно! Блондин! Только я бы не сказала, что красавец.