Последним присоединившимся членом экспедиции стал Казяк, который за три дня до отплытия приехал радостный как слони сообщил о том, что едет с нами, неслабо удивив Кирилла.
Ты же остаться хотел! возмутился глава Мыса.
Было дело! не стал спорить Казяк. Но тут новые подробности появились. Вот, знакомьтесь: это Кельт, глава одной из фракций Острова, союзной нам. Не успели уйти, когда вышронцы напали
Высокий мужчина с русыми волосами и бородой кивнул Кириллу и мне.
Кельт, это Кириллруководитель Мыса. И Филяпро него ты слышал, представил нас Казяк, а мы с Кириллом пожали протянутую руку, после чего Казяк пояснил. Кельтодин из тех, кто с нами начинал, и он тоже умеет сообщения передавать.
Ах, вот оно что! кивнул Кирилл.
А в моём начал я, но Казяк меня успокоил.
Нет, в твоём пленении он участия не принимал, а, наоборот, старался помешать. Кстати, у него есть новости про руководство Острова.
Как я понимаю, интересует тебя Барон, да? спросил Кельт у меня.
Он, доктор Андрюша и Игорь, кивнул я.
Доктора увезли вышронцы, рассказал Кельт. Оценили его навыки и погрузили одним из первых землян на ладьи. Игорь умер, я сам его хоронил. Истратил триста жизней при защите посёлка. А вот Ветрова в последний раз видели на севере в лесахпрятался ото всех. Но это было больше месяца назад. Я пытался с ним связаться, но он не отзывается. Может, тоже погиб, а, может, боится показаться.
Жаль Барона бы я с удовольствием повидал!.. вздохнул я.
Его бы сейчас многие хотели повидать, заметил Казяк, нехорошо усмехнувшись. Поэтому он и прячется.
Так ты, получается, с нами? уточнил у Казяка Кирилл.
Именно, кивнул островитянин. А в Мысе останется Кельт. Так мы сможем поддерживать связь и быть в курсе дел.
Хорошая идея! согласился Кирилл и, видимо, подумал, что неплохо было бы ввести Кельта в курс дела. Филя, а что там СаПа?
Кивает, и всё, ответил я.
Сволочь инопланетная продолжала молчать Ну то есть я к нему снова заходил, а он улыбался, кивално молчал, гад такой. И Голос молчал, и Система молчала. Все как воды в рот набралихотя ни одному из вышеперечисленных, чтобы говорить, вообще не нужен был рот.
Ладно, тогда пока так кивнул Кирилл.
Последний день перед отплытием тянулся настолько же медленно, насколько стремительно пронеслись две недели подготовки. И ведь оно так всегда бывает, если всё подготовил заранееа мы-то хорошо подготовились. В общем, в последний день делать мне лично было решительно нечего. Я помаялся от безделья, побродил по Мысу, а под вечер понял, что только всем мешаюсь. После этого я просто сидел на стене форта вместе с Аришей, потягивал доведённое до ума Клопом пивои всё.
Никогда не плавала на кораблях, представляешь заметила девушка в какой-то момент.
И вот это было неожиданно, потому что мы почти никогда с ней не обсуждали жизнь на Земле. Будто это была какая-то запретная тема
Это почти как на лодке, ответил я. Только лодка больше.
Я и на лодке не плавала, Ариша вздохнула. Я плавать-то научилась в городском бассейне уже в десять лет. На море не была, на кораблях не плавала, на речках не купалась Только рассказы других слушала с завистью.
Тогда тебе повезло У тебя будет море впечатлений от поездки! решил я проявить непрошеный оптимизм.
Ну море у меня будет, конечно кивнула девушка. Главное, чтобы впечатлений, а не просто море и тонущий неподалёку корабль. А вдруг у меня морская болезнь?
Знаешь, мне кажется, что здесь это игровая условность, ответил я. С местной регенерацией и здоровьем подобных болезней быть не должно.
Да, здесь этого нет Ариша грустно вздохнула и замолчала.
День пятьсот тридцать пятый!
Вы продержались 534 дня!
Я рано уснул и так же рано проснулся. На улице было темно, а жители Мыса ещё спали. И Ариша спала. А я уже не хотел Чтобы не лежать, попусту пялясь в потолок, я зажёг фонарь, прошёл по башне, развёл огонь на кухне, поставил чайник, вышел на стену и осмотрелся. Мыс был привычно погружён в темноту. Только редкие фонари освещали улицы, но таких фонарей было малоне успели мы сделать многое из того, о чём мечтали А всё, что делали, теперь казалось совершенно неважным.
Прокачка, умения, изобретённые «велосипеды»всё это было просто мусором на пляже после шторма. Вроде всё интересное, прикольное, номусор. Ненужный, бесполезный и только отнимающий внимание. Всё это время мы больше тяготились не отсутствием центрального отопления, а неизвестностью, что ждала впереди, постоянными наблюдателями, которые проявлялись крайне неожиданно, и невозможностью самим выбирать свой путь. Кто-то скажет, что мы желали свободы Но всё это фигня!..
Свободаона настолько эфемерное понятие, что её ещё попробуй найди Сколько умов об неё сломалось, и всё для того, чтобы сделать круг и вернуться к тому, с чего всё начиналось: свободаэто возможность самому принимать решения. Ну да, сколько уже было здесь примеров, как я сам решаю, что сделатьи делаю именно то, чего от меня ждут. Нет Нет никакой свободы ни тут, ни на Земле. Всё это недостижимый идеал. Всегда есть то, что влияет и на твои действия, и на твои решения
И вот этим как раз никто особо не тяготился. Скорее, напрягало нас то, что мы и сами почти никак не влияем на свои решения. Постоянно находясь под прессом внешних обстоятельств, мы всегда лишь реагировали на происходящеекак амёба на раздражитель. А в те немногие моменты, когда мы пытались противиться внешним обстоятельствамто снова делали это по давно заготовленному сценарию. Как там написали организаторы «Жертв Жадности» в выданном квесте? «Обнаружено отклонение по поведенческим паттернам игроков»так, кажется? Вот о том и речь
За нами постоянно следили, все наши действия контролировали, а наши решения направляли. И наши поражения, и даже наши победывсё это вело к одной цели: к итоговому кровавому финалу в игре. И всё-таки, ведь что-то мы сделали такое, из-за чего организаторы засуетились и испугались. Что-то такое, чего не было предусмотрено в сценарии И я знаю, что! Мы попытались скрыть мотивацию своих действий. Вот что пугало организаторов больше, чем все наши планы соскочить
Мы как тот раб, который, оставаясь рабом, говорит, что свободенломали шаблон. Сначала благодаря Плутону слишком рано узнали, что нас ждёт в будущем. А потомдёрнулись в сторону, попытавшись избежать неизбежного. Нет, мы не вышли за пределы отведённого нам коридора возможностейещё пока нет. Однако мы слишком близко подошли к границе и двинулись вдоль неёвместо того, чтобы вернуться в нормальное русло развития игроков. И невидимые режиссёры развлекательного действа забеспокоились. А система взяла и обратила именно на нас своё пристальное внимание, забыв о других потенциальных операторах
Нет в мире никакой свободыни относительной, ни абсолютной. Просто мы можем играть по правилам или судорожно трепыхаться. Вот в этом трепыхании и заключена единственная доступная нам свобода. В бесполезной попытке прикрыться руками от горного обвала, в безумном желании взять недостижимую высоту Мы как рыба, что бьётся на берегу, вытащенная из воды: умираем, но бьёмсяи, возможно, нам удастся вернуться обратно в воду. Из маленьких трепыханий, из миллионов бесплодных попыток и складывается та случайность, в результате которой проявляется наша настоящая свобода: ломаются чьи-то планы, меняются правилаи изменяется весь мир.
Люди добрые, никогда не занимайтесь философствованием посреди ночи! Никогда!.. Иначе до такого додумаетесь, что в петлю захочется! Лучше плюньте на все эти мысли, растущее пузико и необходимость диетыоткройте холодильник и сделайте себе хороший такой бутерброд! Еда, она завсегда возвращает человеку правильный настрой!..
Город проснулся где-то через час Да, ещё было темно, но многим хотелось проводить нашу экспедицию. Люди не знали, куда и зачем мы отправляемся, не понимали, зачем вдруг решило уплыть всё руководствоно, видимо, чувствовали всеми нервными окончаниями в пятом позвонке поясничного отдела, как важна эта экспедиция. И нашлось немало тех, кто захотел пожелать нам удачи. Даже Клоп