Нехорошо называть людей паразитами,сказала Астра, набросив на раскаленную ручку полотенце.
Но он же паразит,возразила Розочка.И тетя Лера так ему и сказала, что ты, Толичка, паразит.
А он?
Процесс воспитания всегда давался Астре непросто.
А он сказал, что это неправда, что он честный человек. Только честный человек чужой мед воровать не станет. Я так думаю,Розочка подавила зевок.
Чаю сделать?
Сделай.
Дотянувшись до тарелки со сдобой, Розочка выбрала и булку потемнее.
Тетя Лера разрешила. И сказала, чтоб ты тоже ела, а то совсем тощею стала.
Я не тощая. Я стройная.
Калерии Ивановне Астра спасибо скажет. Ее благодарить было легко, как и принимать помощь. Астра ненадолго задумалась, считать ли свежую булку, густо посыпанную сверху сахаром, помощью. И если да, то нужно ли за эту помощь чем-то отпомогать или нет?
и стоит ли звонить в больницу?
Парень был стабилен, но состояние тяжелое, а значит, в любой момент может понадобиться ее, Астры, помощь или, если понадобится, то за нею пошлют?
Розочка слизнула с булки сахар и зажмурилась.
О ней думать надо.
О дочери, а не о том парне, за которым наблюдают и будут наблюдать, и помогут, вытащат, потому что уже вполне возможно его вытащить и без помощи Астры. И, наверное, ей просто хочется удостовериться, просто
Булка оказалась свежей и мягкой. Медсладким. Чай, в который Астра сыпанула ложек пять сахара, а может, и шесть, и того слаще. И все это вдруг разом успокоило.
Может,предложила Астра.Тебе вовсе в сад больше не ходить?
Розочка задумалась.
Искушение было велико. В саду ей не нравилось. Не могло нравиться. Вот Астре совершенно точно не понравилось бы весь день находиться среди других людей, от которых нет возможности спрятаться даже ненадолго. А ей
Розочке пять, но она в достаточной мере разумна и самостоятельна, чтобы не волноваться.
Нет, волноваться Астра, конечно, будет, но это у нее характер такой, неспокойный. А в остальном следует признать, что к жизни Розочка куда более приспособлена, чем сама Астра.
Нет,сказала дочь, мотнув ногой.
И опять без тапочек.
И без носков.
Нога узкая, пальчики крохотные, а ноготки блестят алым лаком.
Что? Ниночка сказала, что модно
Астра вздохнула.
Я ведь просила тебя не приставать к людям.
Я и не приставала. Ниночка сама сказала, что модно. И пирожное дала. Вкусное.
А ты и взяла?
Розочка пожала плечами. Взяла. Она никогда-то не отказывалась от подобных предложений, при том не чувствуя ни смущения, ни стыда, будто так оно и должно.
Но в садик ходить надо,сказала она, спрятав ноги под стул, правда, ненадолго.Все равно последний год. А потом в школу.
И в школе легче не станет.
мама учила Астру сама. И была терпелива, спокойна, а вот у Астры нет ни того, ни другого. И она совершенно не понимает, чему именно надо учить. Да и когда ей? Дежурства ведь.
Машка без меня не сможет,Розочка отрывала от булки маленькие кусочки.А Ярик опять драться начнет. Он со всеми дрался и всех обижал.
И тебя?
Пробовал. Я сдачи дала.
Когда?со вздохом спросила Астра.
Давно. Тебя уже по этому вопросу вызывали,кусочки Розочка засовывала в рот и проглатывала, не жуя.А у Машки почесуха. Так нянечка сказала. Только она дура и ничего не понимает.
Машка?
Нянечка. Это не почесуха. Просто Машка боится.
Кого?
Ее. И всех вообще. От страха и скребется. Нет у нее никакой почесухи. И вшей нет. Нервы одни
И мнение свое, надо полагать, Розочка в себе не удержала. Потому волосы и остригли, прикрывшись обычною своею отговоркой. И, наверное, на Астру бы подействовало. Астра бы после первого же раза поняла, что надо молчать.
Прятаться.
И стараться быть как можно более незаметной.
Но Розочка другая. Совершенно. Это хорошо или все-таки не очень?
Я Машку за руку держу, тогда ей не страшно. А если я не приду, что тогда?
Действительно,Астра глотнула сладкого чая.В магазин пойдем? За ботинками?
Розочка перестала болтать ногами, но слизнула крошку с пальца. Поглядела с недоверием:
Пойдем,сказала она осторожно.Но если не хочешь, то ты тете Лере денег дай, и она сходит. И вообще ты денег дай, она будет покупать продукты. Тогда тебе не нужно будет
Наверное, так и следовало поступить.
Калерия Ивановна давно ведь предлагала. У нее ведь муж и талоны на спецпаек, и взять она может не только на себя. И и в этом нет ничего стыдного.
Наверное.
Астра покачала головой и со вздохом сказала:
Нет.
Сделать так означало признать и собственную трусость, и неспособность жить, как другие, и и, в конце концов, она не настолько беспомощна, чтобы позволить кому-то решать даже не проблемы, отнюдь, обыкновенные неудобства.
Доброго дня,раздалось за спиной.
И Астра замерла.
Она ненавидела себя и за этот совершенно бессмысленный страх. И за неспособность справиться с ним. За сердце, которое вдруг застучало быстро-быстро. За пересохший рот и острое желание сбежать. Куда? Не важно, главное, подальше.
Это моя мама,сказала Розочка.А это Святослав. Он тут жить будет.
И голос дочери вернул саму способность дышать.
Добрый день,Астра заставила себя разомкнуть склеившиеся вдруг губы и повернуться, и улыбнуться, как должно. Мама бы сказала, что важны не обстоятельства, но то, как ты ведешь себя в оных обстоятельствах. И поведение Астры ее бы не порадовало.
Совершенно.
А человек оказался обыкновенным. Не совсем человеком, судя по тому, сколь плотное облако силы его окружало. Золотые нити уходили в тело, и кому-то иному зрелище показалось бы жутким, но Астра оценила и красоту узора, и многие оттенки его.
Золото темное.
И светлое, почти белое. С густой тяжелой краснотой, которая говорит о том, что маг может быть смертельно опасен, и с легкою прозеленью. И оттенков столько, что собрать их все не получается. Да и не нужно. В конце концов, это просто неприлично, так чужую силу разглядывать.
Рад познакомиться,маг улыбался.
Хотя да, Астра давно научилась разбираться в человеческих улыбках. Эта вот была вымученной, самую малость виноватой.
Почему?
Астра нахмурилась.
И я рада. Несказанно,мама учила ее быть вежливой, и умение это частенько выручало. И сейчас вот помогло.Надеюсь, мы будем хорошими соседями.
Будем. Конечно,заверила Розочка.
Только прозвучало это на редкость двусмысленно.
Глава 7
Глава 7
В жизни своей Святу случалось встречать дивов.
Узколицые.
Высокие.
Тонкие до того, что, казалось, их пальцами переломить можно. Но впечатление обманчиво. С дивом и матерый двуипостасный связываться не рискнет. Сами же они, глядя на мир и тех, кто в нем обретается, свысока, не боялись никого и ничего.
Даже там
вспомнился вдруг Север. Стылый воздух. Сырость. Дым, разъедающий глаза. Стук топоров и скрежет деревьев. Крики. Лай.
И топор в обманчиво тонкой руке, поскольку даже целителю положено норму исполнять. Взгляд свысока. Грязная рваная одежда, которую див носил так, будто бы на плечах его по меньшей мере соболя возлежали, а не сгнившая телогрейка.
Насмешка в зеленых глазах.
И ощущение собственной, Свята, беспомощности. Острое желание немедля согнуть спину, поклониться, извиниться за то, что он, бестолковый, оторвал дива от действительно важного занятия. И тут жезлость.
Нет, на него не воздействовали.
Могли бы,Свят чуял, что даже блокирующие узоры не лишили дива сил,но не воздействовали. Сочли слишком ничтожным. И это вот ощущение, собственной ничтожности, никчемности, сопровождало его на протяжении всей той встречи.
И разговора, от которого осталось острое чувство вины. Какой? Свят не знал. И не умея еще с этим чувством сладитьмолод был и неопытенспешно затолкал его в глубины разума. А теперь оно взяло и всплыло. И
эта дива была другой.
Совершенно.
И на диву-то она походило лишь ростом, чересчур уж высоким, пожалуй, вровень с Ингваром-то будет, да этою неестественною льдистой хрупкостью. Но и только.
Дивы не сутулятся, не выгибают спину горбом, стараясь казаться меньше. Дивы не растопыривают локти, не глядят исподлобья и уж точно во взгляде их не бывает страха. Дивы не рядятся в такие вот, клетчато-нелепые одежды, если у них есть хоть какой-то выбор.