Проснулся я от осторожного поглаживания: кто-то ласково касался моего лица. Открыл глаза: Вика. Склонилась надо мной и бережно трогает мою щеку пальчиком.
Вставай, соня! улыбнулась жена. Уже девять.
Это по московскому времени, хмыкнул я. Мы не переводили часы. Здесь восемь или семь, нужно уточнить.
Все равно пора, не согласилась супруга. Завтракать пора. Есть хочу!
Пришлось вставать и тащиться в ванную мыться, бриться, чистить зубы. В ресторан отеля мы отправились спустя полчаса. На входе предъявили официанту ключ от номера завтрак входит в стоимость проживания, и прошли в зал. Кормили по принципу шведского стола подходишь к раздаче и берешь, на что глаз лег. Выбор, правда, скромный. Сыр, нарезанный полупрозрачными ломтиками, несколько сортов ветчины, масло, булки, кофе, чай. Я не стал скромничать и навалил себе полную тарелку.
Можно брать столько хочешь? удивилась Вика.
Сколько съешь, успокоил я. А вот выносить запрещено. Не стесняйся, милая! Объедим немцев! Они содрали с нас 60 марок. Мы съедим на сто!
Вика фыркнула, но примеру последовала. Мы отнесли тарелки к столику, я сходил за напитками. Вике принес чай, себе черный кофе. Следует взбодриться последствия вчерашнего загула в самолете давали о себе знать. За столом Вика пыталась соорудить из булочки бутерброд. Я отобрал, разрезал булку по высоте, намазал половинки маслом и навалил на одну сыра, на вторую ветчины.
Ешь! придвинул любимой.
В меня столько не влезет, усомнилась она.
Еще как! успокоил я.
Влезло. Из ресторана мы выбрались сытые и довольные. Поднялись к себе, разобрали чемоданы, переоделись и отправились гулять. У портье я спросил адрес ближайшего банка тот помялся, но назвал. Наверняка хотел, чтоб менял доллары у них. А вот счас! Знаем ваши курсы.
Во Франкфурте стояла весна. Пригревало солнце, дул легкий ветер. Вот такой у них февраль. Хорошо, что не взял шапку. А вот Вика парилась. Я предложил ей вернуться в отель и переодеться.
Потерплю, замотала она головой. Ничего страшного.
Наши меховые наряды вызывали удивленные взгляды прохожих, женщины смотрели на супругу с завистью. Ну так, норковая шубка. В Германии это очень дорого. В газетном киоске я купил карту Франкфурта и нашел нужный адрес. Банк находился рядом. Там я поменял 300 долларов. Вышло около 480 марок это вам не в аэропорту У меня осталась еще тысяча долларов с небольшим. М-да, деньги утекают. Нужно срочно искать заработок.
Я нашел на карте ближайший универсальный магазин и предложил супруге посетить. Предложение было с благодарностью принято. Советскому человеку побывать за границей и не зайти в магазин нонсенс. Посещение затянулось на пару часов. Вика рассматривала, щупала, примеряла. В результате купила кое-что из белья и парфюм, облегчив мой бумажник на пятьдесят марок.
У нас пока мало денег, объяснила. Вот заработаем, тогда.
Золото у меня, а не жена! Другая стала бы капризничать, требовать наряды. И плевать ей, что считаешь каждый пфенниг.
На обратном пути мы заглянули в небольшое кафе, где недорого и вкусно пообедали. В номере разобрали покупки и завалились в кровать отдыхать.
Только сейчас поверила, что мы за границей, сказала супруга, пристроив голову на моем плече. Другая архитектура, все вокруг говорят по-немецки. Хорошо, что язык знаешь. Я бы потерялась.
Не так уж хорошо говорю практики не было, вздохнул я. Читаю и пишу куда лучше.
Освоишь, ободрила жена. Ты у меня умный видишь далеко вперед. Аргентинские паспорта раздобыл, доллары достал, через границу нас протащил. Даже думать не могла, что такое можно.
То ли еще будет! усмехнулся я. Мы еще заставим мир вздрогнуть.
Я люблю тебя! она чмокнула меня в щеку. Очень, очень
Мы не заметили, как уснули. Долгий перелет, да еще нагулялись. Разбудил меня телефонный звонок. Я сорвался с постели и схватил трубку. Это был портье.
Вы просили сообщить о прибытии советской делегации, сказал по-немецки. Она здесь.
Ну да, просил, даже пару марок дал. Здесь ничего не делают бесплатно.
В каком номере герр Воронов? уточнил я.
Сорок семь.
Данке, поблагодарил я и положил трубку.
Что там? сонно вымолвила Вика, оторвав голову от подушки. Кто звонил?
Портье. Наши прибыли.
Ты пойдешь к ним?
Загляну к Владимиру Сергеевичу. Нужно объясниться.
Мне с тобой?
Отдыхай. Мужской разговор.
Что собираешься сказать?
Правду. Кроме аргентинских паспортов. Ты о них тоже молчи. Мы просто прилетели днем раньше.
Хорошо, кивнула она. Расскажешь, как вернешься.
Номер «47» был этажом ниже. Я спустился и постучал.
Да! раздалось из-за двери.
Я нажал на ручку и вошел. Воронов стоял с рубашкой в руках разбирал чемодан. Опознав меня, едва не уронил ее на пол.
Михаил Иванович!!!
Здравствуйте, Владимир Сергеевич! сказал я. Прилетели?
Да, он бросил рубашку на кровать. Вы откуда здесь? На вокзале в Минске нам сказали: передумал ехать. Я не знал, как поступить. Отменять поездку или нет? Опозоримся ведь без вас.
Извините, повинился я. Была веская причина. Разрешите объяснить?
Надо Терещенко позвать, предложил министр. Он больше всех переживал.
Семен Яковлевич жил в соседнем номере, прибежал тут же. Обнялись. Минутой спустя, примостившись на кровати, я рассказывал про наш анабазис. Слушали с хмурыми лицами.
Ну, и что дальше? спросил Воронов, когда я смолк. Как понимаю, возвращаться в СССР вы не собираетесь?
Сейчас нет, подтвердил я. Как-то нет желания пребывать в застенках КГБ.
Вот же, сволочи! саданул кулаком по столу Терещенко. И сюда влезли. Засвербело им! И вот кто теперь будет исцелять деток? Мразь кагэбэшная!
Успокойтесь, Семен Яковлевич! поспешил министр. Не кричите так громко. Через дверь куратора поселили. Не хватало неприятностей по возвращении. Что вы собираетесь делать, Михаил Иванович? посмотрел на меня.
Отработаю предложенную немцами программу. Мы ведь для того сюда летели? А куратору скажу, что прилетел с женой днем раньше. Захотелось посмотреть на Франкфурт, побродить по городу. Он, кстати, мной интересовался?
Удивительно, но нет, ответил Воронов. Когда раздавал билеты в аэропорту, ваших там не было.
Значит, знал, хмыкнул я. Вот и подтверждение. Не собирались меня из страны выпускать.
Как вам удалось улететь? заинтересовался министр.
Мы их опередили.
Ясно, кивнул Воронов. Хорошо, программу отработаем, ну а дальше?
Вы вернетесь в СССР, мы с женой останемся.
Министр сморщился.
Никаких антисоветских заявлений, просьб о политическом убежище не последует, успокоил я. Мы останемся в Германии по просьбе немецкой стороны.
А она будет? усомнился Воронов.
В одну клинику уже пригласили, улыбнулся я. Прямо в самолете. Немцу язву залечил, чтобы самолет не возвращали в Москву. Рядом случился профессор из клиники в Берлине. Дальше объяснять?
Договорились! сказал министр и глянул на часы. Через час ужин в ресторане. Будет принимающая сторона вроде, управляющий клиникой. Приходите с Викторией Петровной.
Мы пришли. Члены делегации толпились у накрытого стола. Не садились ждали хозяев. Воронов познакомил нас с переводчиком Сергеем, которого так и тянуло звать Сережей и куратором с говорящей фамилией Слизень. Имя-отчество у кагэбиста было пафосным Вилор Кимович. На нас с Викой он вытаращился, как на восставших из ада.
Михаил Иванович и Виктория Петровна прилетели днем раньше, объяснил министр. Захотели Германию посмотреть.
Кагэбист сглотнул и вытащил из кармана пачку сигарет.
За столом попрошу не курить, цыкнул я. У меня жена беременная.
Слизень наградил нас злобным взглядом и вышел. Почти тут же явилась принимающая сторона: управляющий клиникой Шредер и профессор Вольф. Познакомились, расселись и приступили к ужину. Нам подали запеченную рульку, гороховый суп с ветчиной, колбасную нарезку. Пиво, шнапс, вино по желанию гостей. Немцы налегли на пиво, мы отведали шнапса, Вика и Сережа попросили вина. Глотнув немецкого самогона, Воронов сморщился и поставил на стол извлеченную из портфеля «Столичную». Немцы оживились и придвинули свои рюмки ближе. Знакомая история.