В боьбе с религией специалистом оказался некто Губельман-Ярославский. Вот уж поработал огнём и мечом! Периодической печатью управлял Собельсон-Радек. Правительственное телеграфное агентство /ТАСС/ держали в руках Вайсберг, Гинзбург, Шацкий, Цехер, Хейфец и ещё ряд собратьев по перу.
Но мои антисемитские размышления прервал противный тенор усатого. Оказывается, он все это время рассказывал про меня:
я ему и говорю, что нехорошо комсомольцу по ресторанам шляться и червонцами раскидывать.
Гнев заставил меня совершить ошибку.
Комсомольцу раз в год полакомиться мороженным пусть и в ресторане грех не большой, сказал я громко. Мы с семьей жили в Метрополе, поэтому я туда и захожу иногда. А вот хорошо ли коммунисту таскать из этого ресторана пакеты с жратвой?
ЯЯгода, возмутился сплетник, я там свой паек получаю, как и другие высшие офицеры правительства. А ты, сопляк, наркомпросовские деньги проматываешь по кабакам, которые тебе на учебу выделяет государство!
Мой мозг заработал с бешеной скоростью, восстанавливая данные из истории родного КГБ.
Уважаемый Иегуда Енох Гершонович? Ой, простите, Генрих Григорьевич, вы же в семье ювелира выросли, привыкли ни в чем себе не отказывать Фотки с голыми бабами, которое вы дома смотрите, тоже в паек государственный входит?
Как ты смеешь, молокосос! взвился усатый.
Смею! буквально заорал я. И продолжил, обращаясь к Сталину:Вы представляете, дядя Сталин, на Беломорканале пришлось прихлопнуть несколько зеков, они Веру Инбер пытались изнасиловать, так вот один из них признался, что пытался обнести квартиру комиссара Ягоды, и что там товаров как в большом промтоварном магазине. Шуб одних двадцать штук, золото, троцкистская литература, драгоценности, костюмы, одних чулок шелковых и фильдеперсовых заграничных почти двести пар, открытки с голыми бабами ине поверитерезиновый уд
Что резиновый? спросил кто-то из-за стола.
Уд, ну хуй искусственный из резины. Когда у самого не стоит, чтоб бабам приятно делать. У нас в деревне для этого морковку использовали.
В комнате наступила мертвая тишина. И эту тишину прервал раскатистый хохот Хозяина.
Через два часа я вновь находился у Николая в кабинете. Судьба не хотела разлучать меня с комитетом государственной безопасности. После моего спича на обеде у Иосифа Виссарионовича, специальные люди съездили на квартиру к Ягоде и вскоре телефонировали, что все подтвердилось. Ягоду отвезли в тюрьму, а меня к начальнику отдела Крылову. Тот подробно распросил меня про слова зека, но я привычно претворился недотепой. Ну зек, ну какой из четырехоткуда я знаю.
«Должны давно их похоронить, а дела личные могут и не иметь подробностей. В любом случае, хоть один из четырех, да воровал в Москвене может же мне так не повезти».
Как я выкручусь, если не повезетдаже представить себе не мог. Все что наработал может рухнуть!..
Глава 39
Из строгого, стройного храма
Ты вышла на визг площадей
Свобода! Прекрасная Дама
Маркизов и русских князей.
Свершается страшная спевка,
Обедня еще впереди!
Свобода! Гулящая девка
На шалой солдатской груди!
Не все кончилось благополучно. Единственно, меня и моих комсомольцев решили наградить именным оружием. Ну, у меня так и остался мини-револьвер, с которым на Беломорканал ездил, только на щечку прикрепили бронзовую табличку с надписью: «Павлу Трофимовичу Морозову за воинскую доблесть». Парням выдали небольшие бельгийские браунинги с гравировкой по никелированной поверхность: «ЮДМ». Но, как говорится, Sero molunt deorum molae, molunt autem tenuiteЖернова правосудия мелют медленно, но они мелют более тонко
Меня привели к Сталину два чекиста, выдернули прямо с урока в МГУ и доставили в кабинет. Иосиф Виссарионович сидел за массивным столом и листал какие-то документы в веселенькой сиреневой папке. Потом поднял голову, взглянул на меня, спросил:
Говоришь, вор рассказал. Из тех четырех воров ни один ни разу не был в Москве? Как объяснишь?
«Опять мои мысли зажужжали, пытаясь экспромтом решить задачу, которую боялся все эти дни. Сперва я думал сослаться на его усики A-la Гитлер, потом нашел инфу, что Коба благосклонен к Адольфу и даже хвалил того за решительность. И даже вспомнил, что Гитлер якобы приезжал в СССР в 1935, какие-то дела решал кулуарно со Сталиным».
Все эти данные составлены по показаниям самих воров, кто верит ворам попытался я оправдаться.
А то, что при обыске никаких шуб не было?
Возможно уже раздарил или продал, вор то когда был-то, давно.
Ты, бичо, что-то не правильно говоришь. У меня такое впечатление, что ты врешь.
Даже если и вру, наконец решился я, так и не зря совралвраг этот Ягода?
Враг, он враг. Троцкист. Скрытый Троцкист. Но врать ты не должен. Мне не должен. Рыбе можешь врать, кому-то можешь врать, мне не можешь. Понятно!
Так точно, дядя Сталин. Никогда! Простите!
Хорошо. Поверю. Очень дочке с тобой играть нравится. Пока поверю. Я тоже совралбыли шубы, дорогие. Много. Тебя проверить хотел. Называетсяна пушку взял.
Сдерживая гнев, Шереметьев отметил местный воровской жаргон, ибо «пушка»«револьвер, пистолет».
Но ничего еще не кончилось. Сталин хотел знать, откуда мальчик знал такие точности, как порно-открытки и резиновый член. Роман, несмотря на высокое образование и дворянское происхождение, не был силен в игре блиц, хотя имел уверенный первый разряд по шахматам. Как боевик он был стремителен и горазд на неожиданность, но в интеллектуальных поединках тормозил. И он не нашел ничего лучше, чем сказать, что узнал все это гораздо раньше в полуподвале от безногого вора, ивана. Якобы, как помощник в МУРе хотел внедриться в воровское сообщество и потом из сдать оперативникам, но был раскрыт и вынужденно расстрелял всю компанию. И побоялся о своем самоуправстве доложить.
Как ни странно, Сталин поверил. Почти поверил, поскольку никогда и ни кому не верил.
Ты знаешь кого мне напоминаешь, сказал он медленно. Ты мне напоминаешь Камо, был такой отчаянный армянин Симон Тер-Петросян, деньги для революции экспроприировал, тьфу экспроприировал. Погиб в двадцать втором году, под машину попал. Он тоже чуть что стрелял направо и налево, да. Такой отчаянный был, много людей убил. Ну ладно, иди, я проверю что ты сказал. И не ври больше, узнаешь чтосначала приди ко мне, спроси, посоветуйся. Понял?
Я все понял, дядя Сталин! Разрешите идти?
Иди, иди. Заболтался я с тобой тут.
Я вышел и пошел себя, обратив внимание, что чекисты у двери лишь проводили меня взглядом, потом один зашел, постучав, в кабинет, а второй так и остался у двери.
«Проверяй, сука меченая, думал я зло, хуля там проверять, все гладкотрупы и трупы. Ишь, Камо он вспомнил, которого сам и убил. Машина то его сшибла ГПУшная, а там всего пять машин на весь город».
Решив заодно зайти и к Крупской, я свернул по коридору и вскоре вышел к бывшей ленинской квартире, где угасала моя «крыша».
Надежда Константиновна выглядела уставшей, мне обрадовалась, усадила за неизменный чай с пирожными. Сегодня она была одна, поэтому я без просьб взял ее за руку, стал проводить свой «деревенский» массаж, активируя нужные точки. Потом перешел на другую руку. А бабушка доверчиво жаловалась, что Сталин отдал приказ установить для Крупской обязательные часы посещения священного праха. Возле стеклянного гроба поставили трон для вдовы, которая отныне и, видимо, навеки обречена была проводить наедине с покойником около часа в день Крупской еще повезло, что в те времена не изобрели трансляцию, а то страдать бы пришлось в телеэфире. Очевидцы вспоминали, что бедная женщина определенно впадала в неадекват от посиделок у гроба.
И во время чаепитие с действительно вкусными пирожными «наполеон», она вдруг рассказала мне про попа Гапона.
Через некоторое время после приезда Гапона в Женеву, неожиданно вспомнила Крупская без связи с темой беседык нам пришла под вечер какая-то эсеровская дама и передала Владимиру Ильичу, что его хочет видеть Гапон. Гапон был живым куском нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Ильич волновался перед этой встречей Тогда Гапон был еще обвеян дыханием революции. Говоря о питерских рабочих, он весь загорался, он кипел негодованием, возмущением против царя и его приспешников. В этом возмущении было немало наивного, но тем непосредственнее оно было. Это возмущение было созвучно с возмущением рабочих масс. «Только учиться вам надо, говорил Володичка. Вы, батенька, лести не слушайте, учитесь, а то вон где очутитесь, показал ему под стол».