Годится, вымолвила она делано строгим тоном, подражая мадам.
Благодарю вас, мадемуазель.
Мари-Жозеф присела в реверансе перед мадемуазель и другими дамами, несравнимо превосходившими ее знатностью, богатством и положением.
Сегодня было так интересно! Лотта слегка взбила юбку Мари-Жозеф, чтобы изящнее смотрелись оборки. Но, бедняжка Мари-Жозеф, вы не вымазались рыбьей требухой?
Нет, мадемуазель, только чуть-чуть запачкала пальцы углем.
Это ваша знаменитая Оделетт? спросила мадемуазель дАрманьяк, прославленная красавица сезона. Кожа у нее была бледная, словно фарфоровая, а кудрисветло-русые, цветом напоминающие золотистое молодое вино.
Дамы столпились вокруг Оделетт, не в силах оторвать взор от ее рукоделия. Лотта завладела новым фонтанжем. Его замысловатая, в оборках, башня вздымалась над ее головой чуть ли не на полсажени, а ленты пышным каскадом низвергались на спину. Мадемуазель дАрманьяк принесла еще серебряных лент, в тон нижней юбке Лотты, и Оделетт вплела их в каркас фонтанжа.
Чудесно! воскликнула Лотта. Какая ты искусница!
Она обняла Мари-Жозеф, подарила Оделетт золотой луидор и выплыла из своих покоев, сопровождаемая целой толпой фрейлин, среди которых Мари-Жозеф совсем затерялась.
В апартаментах мадам перед ними распахнули обе половинки высоких резных дверей. Этого требовало высокое положение мадемуазель. В передней перед ней присели в реверансе фрейлины мадам. Лотта с улыбкой им кивнула. Но, не успев дойти до личных покоев матери, она вдруг обернулась:
А где мадемуазель де ла Круа? Мне нужна мадемуазель де ла Круа!
Мари-Жозеф сделала книксен. Лотта клюнула ее в щеку, подхватила под руку и прошептала на ушко:
Вы готовы предстать перед моей мамой?
Я безгранично ценю вашу матушку, искренне сказала Мари-Жозеф.
А она любит вас. Но иногда она бывает такой скучной и надутой!
Спальню мадам освещала одна-единственная свеча. Мадам что-то писала за столом, закутавшись в широкий шлафрок. Огонь в камине потух. В покое было сумрачно и холодно. Мари-Жозеф сделала глубокий реверанс.
Мадам оторвалась от письма и отложила перо.
Лизелотта, душенька моя, произнесла она, подойди-ка поближе, дай на тебя поглядеть.
В семье мадам и мадемуазель принято было величать одним и тем же ласкательным именем.
Встревоженные реверансом Мари-Жозеф, из-под полы шлафрока мадам выскочили две собачки. Истерически затявкав, они принялись шумно носиться по комнате, стуча лапками и царапая коготками паркет. В любом углу посетителя охватывал застоявшийся запах их испражнений. Собачки, словно ожившие кучки ветоши, запрыгали вокруг Мари-Жозеф, теребя ее нижнюю юбку.
Не дожидаясь, когда мадам позволит ей встать, она невольно отпрянула, чтобы не получить лапкой в лицо, и украдкой легонько пнула Георгинчика Старшего. Престарелый песик тявкнул чуть громче, попытался было, клацнув зубами, схватить ее за юбку, утратил к ней всякий интерес и заковылял прочь, обнюхивая пол и пыхтя. Вторая болонка, по кличке Георгинчик Младший, подобострастно последовала за ним. Даже по сравнению с Георгинчиком Старшим он был песиком невеликого ума.
Мадам встала, обняла Лотту, нежно потрепала ее по щеке и чуть отошла, чтобы как следует ее разглядеть.
Твой роброн стоит целое состояние, Карусель его величества всех нас разорит, но в этом платье ты прелестна, оно тебе очень к лицу.
Низкий вырез сильно обнажал великолепную грудь Лотты; сизый атлас, серебристые кружева и бриллианты подчеркивали голубизну ее глаз. Пышущая здоровьем, плотная, бодрая и добродушная, Лотта пошла в своих немецких предков с материнской стороны, тогда как ее красавец-брат со всеми его достоинствами и недугами был Бурбоном до мозга костей.
Мадам окинула Мари-Жозеф с головы до ног внимательным взглядом:
Полагаю, мадемуазель де ла Круа, это платье мне случалось видеть и прежде.
Оно так идет Мари-Жозеф, мама! вступилась за нее Лотта. А ее искусница Оделетт совершенно его преобразила!
Настолько, что ты сама могла бы его надеть.
Помилуйте, мама, надеть одно и то же платье второй раз, да еще пока при дворе гостят иностранные принцы!
А где же палантин, что я вам подарила?
Мари-Жозеф сделала вид, будто спохватилась и расстроилась:
О мадам, прошу прощения, увидев новое платье, я забыла обо всем на свете!
Как она ни была привязана к мадам, в ее намерения отнюдь не входило подражать ее старомодным причудам и скрывать декольте под палантином или шарфом.
Однако о моде вы не позабыли, печально покачала головой мадам, смирившись с неизбежным. Ну что ж, годится.
Мадам произнесла это точь-в-точь как Лотта, когда та ее передразнивала.
Лотта с трудом сдержала смешок. Мари-Жозеф скрыла улыбку, снова присев в реверансе.
Дочь моя, изрекла тучная герцогиня, я уж начала было волноваться, куда это вы пропали.
Лотта рассмеялась:
Ах, матушка, мне пришлось спасать Мари-Жозеф от чудовищной рыбы!
Мари-Жозеф приблизилась к мадам и, преклонив колени, поцеловала край ее платья.
Пожалуйста, простите меня, мадам. Я не нарочно. Я очень сожалею, что мадемуазель из-за меня опоздала.
Прощать вас второй раз на дню? улыбнулась герцогиня. Дитя мое, я же вам не духовник! Впрочем, не знаю, быть может, у вас и так слишком много обязанностей, чтобы вы еще прислуживали семье такой старухи, как я.
Она взяла Мари-Жозеф за руку и заставила ее встать.
Пожалуйста, не отбирайте у меня Мари-Жозеф, матушка! взмолилась Лотта. Иначе я нанесу оскорбление месье де Кретьену. А потом, у меня на службе ее ждет большое будущее!
А на службе у его величества большое будущее ждет ее брата, и брат не может обойтись без ее помощи. Отец де ла Круа для его величества важнее нас.
Мадам торжественным жестом обвела всю комнату с ее поблекшими шпалерами и свечными огарками:
Я не завидую его успеху.
Ах, мадам, если бы вы увидели наши комнаты! жалобно протянула Мари-Жозеф, хотя и не могла вообразить, как мадам будет взбираться по лестнице на чердак, и от души надеялась, что она не попытается это сделать. Вся моя каморка уместилась бы под пологом вашей постели, и комната моего брата не больше.
Ах, душенька, долго это не продлится. Я чту вашего брата, ведь он добился необычайного успеха, вздохнула она. Мне только жаль, что я не могу обеспечить собственных детей, как пристало в их положении, и заплатить долги.
Мама, вы, как обычно, преувеличиваете, упрекнула ее Лотта. Мы же богаты, наша дорогая великая мадемуазель завещала нам все свое состояние.
Наша дорогая великая мадемуазель! Впрочем, о мертвых хорошо или ничего. Великая мадемуазель оставила все свое состояние вашему брату. Месье богат. Но я с трудом содержу своих слуг и не могу одеваться, как приличествует супруге месье, потому что в силах позволить себе только одно новое платье раз в два сезона.
Матушка, но у вас же есть совершенно новое парадное платье! Нам надо поторопиться, почему фрейлины вас еще не одели?
Они так суетились, что мне пришлось их отослать. Я засела за письма и стала поджидать вас.
Теперь задачу облачить мадам в парадный роброн взяла на себя Лотта, она отправила Оделетт за корсетом и чулками мадам, а Мари-Жозеф велела заняться нижней юбкой. Вместе они одевали принцессу Пфальцскую и заодно обсуждали русалок.
Я написала рауграфине Софии, поделилась мадам, сообщила ей о триумфе вашего брата, мадемуазель де ла Круа, и о том, что мне довелось присутствовать на вскрытии, когда он разделывал эту рыбу.
Эти создания на самом деле не рыбы, мадам. Они более напоминают китов или морских коров. Он препарирует русалку, чтобы увидеть, что у нее внутри, чтобы явить миру чудоработу ее органов
Вскрытие, разделываниевсе едино, пожала плечами мадам.
Единственный, кто в нашей семье интересуется алхимией, это Шартр, с наигранной дрожью в голосе произнесла Лотта. Я ничего в этом не смыслю, но если бы смыслила, то разом лишилась бы сна, покоя и аппетита
Уж это-то тебе не грозит, возразила мадам, скажи уж лучше, не смогла бы помочиться, или облегчиться, или пустить ветры.