Вывалив на бывшего хозяина эту сногсшибательную, по ее мнению, информацию, Марфуша замолчала, выжидая, как тот отреагирует.
Мы конечно же не поверили ни в одно это лживое слово, но все-таки люди говорят, продолжила она, так и не дождавшись ответа Будищева.
Ты что хотела-то? скучающим голосом спросил Дмитрий.
Расчет, поджала губы девушка. Мне Гедвига Генриховна за два то есть три последних месяца не заплатила.
Негодую вместе с тобой, усмехнулся подпоручик.
Что?! не поняла его горничная.
Я говорю, скоро твоя хозяйка вернется, тогда и спросишь у нее свои деньги, а я ваших дел не знаю. А теперь ступай с богом. Я слышал, у тебя новое место? Хозяева, поди, не обрадуются, что ты по чужим квартирам шлындаешь!
Не ожидавшая подобного ответа Марфа пошла пятнами и спешно ретировалась, бубня про себя, что так порядочные господа не поступают.
Примерно через полчаса появилась кухарка Домна и, увидев, что Будищев складывает разбросанные по полу вещи, тут же присоединилась к уборке.
Доброго здоровьичка, Дмитрий Николаевич, поприветствовала она его и тут же всплеснула руками. Ишь, что ироды понаделали! Это же рази можно так с людями? Дайте-ка мне это, неча вам мундир пачкать.
И тебе не хворать, усмехнулся хозяин. Как поживаешь?
По-всякому, не стала плакаться потерявшая место прислуга. Мир не без добрых людей, помогли.
Выглядела она гораздо хуже Марфы. И одежда поплоше, и лицо не такое довольное, но прежде всего в глаза бросались ее руки, красные и натруженные. Судя по всему, женщина, чтобы прокормиться, подалась в прачки.
С тобой Гедвига тоже не рассчиталась? спросил Дмитрий.
Да когда ей? пожала плечами Домна. Нам хоть собраться дали, а ее под белы руки и поволокли.
И много задолжала?
Так за последнюю неделю.
Держи, протянул ей пятерку хозяин.
Да много это, Дмитрий Николаевич, отказалась кухарка. Тем более что неделя-то неполная вышла. Вы меня лучше назад возьмите.
Бери-бери, вложил ей в руки купюру Будищев. Тут порядок еще наводить и наводить, продуктов опять же купить надо. Короче, не долби мне мозг, и без тебя есть кому. А что до места, так оно твое.
Вот спасибо, обрадовалась женщина. Без места-то простому человеку худо. Да вы и сами, поди, знаете.
Это да, кивнул головой подпоручик, я вот другого не знаю. Жандармы ничего не говорили, за что Гедвигу забрали?
За что забрали, врать не буду, не знаю. А только в последнее время вокруг Геси вашей много разного народа крутилось. Все коробки какие-то приносили, потом уносили. Не тяжелые, но и не особо легкие. С бумагами, наверное, а может еще с чем. Я внутрь-то не лазила, не мое это дело. Да не смотрите на меня так, вестимо, знали мы, что Геся она, а не Гедвига. От прислуги разве такое утаишь?
Вот как?
Так вы сами, Дмитрий Николаевич, ее так называли, когда думали, что никого рядом нет. Опять же, наружность у нее, как ни крути, жидовская. Мы, правда, думали, что она из выкрестов, но то опять же не наше дело. В конце концов, жиды тоже люди, а плохого мы не от вас, ни от нее не видели.
Третьим квартиру Будищева посетил полицейский, очевидно вызванный дворником Ахметом.
Здравию желаю вашему благородию, рявкнул он, отдавая честь.
Ефим? удивился Дмитрий, узнав в городовом своего старого знакомого.
Так точно, господин подпоручик!
Не тянись, мы вроде не чужие люди.
Э, нет, Дмитрий Николаевич, вы теперь в чины вышли, так что запанибрата никак нельзя!
Ладно, как знаешь. Ты зачем приперся?
Да как сказать, вашбродие, помялся Ложкарев. Не положено печати полицейские самовольно снимать.
А жить я под мостом должен?
Никак нет! Просто пришли бы в участок да сказали, мол, так и так, желаю вселиться в свою квартиру, и вся недолга! И начальству приятственно, и вам невелика канитель.
Ладно, в другой раз не буду. Ты, кстати, как здесь оказался? Твой участок ведь на Выборгской стороне.
Так мы люди подневольные, куда поставили, там и служим. Перевели меня.
А штабс-капитан Деревянко?
Уже капитан.
Растут люди.
Ага. Только я все еще на среднем окладе.
Кто на что учился, братан. Кстати, ты в обыске участвовал?
Нет. Это жандармы суетились. Они потом еще засаду здесь держали, а нас уж после вызвали, чтобы опечатать.
Засаду?
Ага. Только кто же так засады делает? Сначала шум подняли, прислугу выставили, а потом ждут, что сюда злодеи придут. Я чаю, политические не дурней уголовных, чтобы так подставляться.
Понятно. Вот, значит, откуда столько окурков.
Городовой в ответ только пожал плечами, мол, бестолковые, что с них взять?
Значит, не знаешь, что искали?
Почему не знаю? Эту, как ее, литературу запрещенную. Вот.
Нашли?
А как же. Да то не беда, что книжки и эти, как их, прокламации были. Такой дряни, если поискать, в каждом доме на Невском найти можно. Нашлось кое-что и похуже.
Это что же? насторожился Будищев.
Дык провода всякие. Механизмы. Из них, говорят, можно бомбу собрать.
Какую на хрен бомбу! поморщился Дмитрий. Я ведь гальванер, у меня какой только электрики по всем закутам ни валялось. Дебилы, блин!
Этого я не знаю, пожал плечами полицейский. Только все это барахло забрали, а вместе с ним и дамочку прихватили.
Понятно.
Осмелюсь спросить, она вашему благородию кто, жена?
Нет. Просто жили вместе.
Сожительница, значит. Ну, это не беда.
В смысле?
В том смысле, господин подпоручик, что вы за нее не ответчик. Вы же в это время в походе были?
В Геок-Тепе.
Ишь ты, с Михаилом Дмитриевичем, в голосе городового прорезалось искреннее почтение. Так вот, вы на царской службе, она тут одна. Откуда вам звать, кого она сюда приводила и с кем эй-эй, не надо на меня эдак смотреть. Это я для примера.
Хреновый пример!
А в кутузку из-за нее лучше? Вы не смотрите, что в офицеры вышли, сейчас и благородных сажают. Не так, конечно, как при блаженной памяти Николае Павловиче, а все же.
Ладно, Ефим, я тебя понял. Вот, держи за труды, протянул ему трешницу Будищев, да присматривай за моим домом. Опять же, если что узнаешь дельного, не поленись, сообщи. В накладе не останешься.
Покорнейше благодарим, не стал кочевряжиться Ложкарев и принял подношение. В таком разе вам, пожалуй, заходить в околоток без надобности. Разве только знакомство с господином капитаном захотите возобновить. А коли нет, так я сам скажу, что квартира, мол, вскрыта в моем присутствии и никто самовольно печатей не ломал.
Вот и славно.
* * *
С самого детства для Люсии не было ничего более приятного и увлекательного, как проводить время вместе с Людвигом. Они вместе гуляли, озорничали, радовались и горевали, обсуждали прочитанные книги и конечно же мечтали. И даже повзрослев, меж ними ничего не переменилось, а уж после тягот похода, увиденной крови, грязи и человеческих страданий для нее не было более близкого человека, нежели брат. Кроме, может быть, Дмитрия Но это ведь совсем другое, не правда ли?
Мысли о Будищеве всегда вызывали в ней целую бурю чувств, с той самой поры, когда она увидела его впервые. Уже тогда он показался ей не таким, как все прочие. Да, он был одет, как простой мастеровой, но в нем чувствовалось какая-то внутреннее достоинство, сила и незаурядность. Он говорил не так, как другие, смотрел по-другому, а уж о поведении и говорить нечего. А еще он спас от верной гибели Людвига.
И вот сегодня должна решиться ее судьба, а отец не допускающим возражений тоном велел им с братом отправляться на прогулку. Люсия хотела возмутиться подобным произволом, но брат удержал ее от слишком бурных проявлений чувств, а потом привычка повиноваться взяла верх, и она тихо прошептала: «Да, папенька».
Ты что-то сказала? заботливо спросил Людвиг.
Что? вздрогнула барышня. Нет, я просто немного задумалась.
Тебе следует быть сдержанной.
Да, конечно. Хотя как я могу быть спокойной, когда речь идет о моей жизни?
Не драматизируй.
Как ты сказал?! взвилась юная баронесса.
Все, сдаюсь, улыбнулся брат. Скажи лучше, что ты закажешь?