И в реальной жизни было заметно, что он живёт в своём мире. Он дирижировал своими музыкальными и художественными произведениями словно дирижер большого симфонического оркестра. Его «дирижерская» палочка ведет человеческий интеллект к бесконечности Вселенной и чистоте, делится со зрителями и слушателями своими снами, фантазиями. Именно потому, что окружающий мир для Чюрлениса духовно далек и чужд, он говорит, что хочет сделать доброе дело, только не знает, что собой представляет добро. К примеру, чтобы сделать подарок супруге, он заказывает в магазине самые дорогие товары, не заботясь об оплате. Ведь у художника не было возможности оплатить дорогие заказы. Его супруге приходится извиняться перед продавцами и объяснять, что у ее мужа психические нарушения. Его обследовал самый известный врач своего времениБехтерев.
От музыки он переходит к полотнам. В его взглядах на жизнь проскальзывают свойства синестезии. Картины из цикла симфоний«Аллегро», «Анданте», «Скерцо», «Финал», «Соната солнца», «Весенняя соната», «Соната моря», «Летняя соната», «Соната звезд» и другие. Он писал: «Хотелось бы создать симфонию из шума волн, из таинственной речи столетнего леса, из мерцания звезд, из наших песенок и моей беспредельной тени». В связи с этим музыкант-живописец пытался создать систему. Композитор-художник, обладающий даром синестета, прославился не только в Литве, но и во всем мире. Он говорил: «Музыка объединяет в себе поэзию и живопись, и имеет архитектуру. Живопись тоже может иметь такую же архитектуру, как музыка, и в красках выражать звуки».
Чюрленис также коллекционировал в Литве национальные песни и музыкальные инструменты. Он опубликовал книгу песен для детского музыкального хора. Несмотря на недолгий век Чюрленис оставил после себя большое наследие. Он всегда пытался обрести свободу души, он задыхался в рамках правил обычной жизни. Молодой гений, написавший космическую симфонию и ожививший ее в своих картинах, писал о себе: «Не знаю, куда исчезает время, куда уходит все, а я путешествую по далеким горизонтам мира своей мечты, мира, который может и немного странен, но мне в нем так хорошо». 2011 год был объявлен ЮНЕСКО годом Чюрлениса.
«Книга «Радость Единения»» посвящена достижению радости Единения. Такая радость будет вкладом в достижение симфонии жизни. Человеческая симфония жизни вливается в Великую симфонию жизни, осуществляемую Творящими Силами.
Записи, сложенные в книги, выстроены в устремлении к созвучию с Симфонией Жизни, а потому имеют обьединяющее название «Симфония Жизни» .«Жизнь в значительно большой степени есть явление космическое, чем земное, она создана воздействием творческой динамики космоса на инертный материал Земли». «Совершенно невообразимо какую энергию должна будет развить психика, чтобы приручить себя к бездонным просторам Космоса, к его черноте с колючими звездами, к беспредельному одиночеству в нем».
«Самые простые вещи, встречающиеся на каждом шагу, могут стать источником научного открытия». (А.Л.Чижевскийбиофизик, основоположник аэронификации, космической биологии)
Выше я упомянула Дюка Эллингтонагениального джазмена, одного из самых известных джазовых музыкантов ХХ века. Он автор более чем шестидесяти музыкальных альбомов. Именно цифра 6 основной лейтмотив этой песни. И то, что во всех Священных книгах говорится, что Бог создал мир за 6 дней, дало направление автору. Он даже мелодию сочинил по 6-и нотам. Слова песни примерно таковы: «Вчера, сегодня, ты всегда, ты вечен. По велению Бога мы верим в вечность. Я молю посмотри с неба на землю, увидь мой народ». В составе оркестра, которым он руководил, в свое время с успехом выступали Луи Армстронг, Элла Фицджеральд, Кануэт Бейтса, Джон Колтрейн, Гленн Миллер и другие. В их профессиональном становлении этот оркестр сыграл большую роль. Оркестр 11 раз был удостоен премии «Грэмми». Но самое главное, что благодаря синтезу музыкальных традиций Африки и Америки зародился новый музыкальный жанр. Дюк Эллингтон верил, что в будущем его многострадальный, темнокожий народ будет свободным и самым счастливым народом на Земле. Он был автором не только сюит и джазовой музыки, но и сочинял музыку к фильмам.
Ну а теперь отправимся в заочное путешествие из Америки во Францию, в мир поэзии молодого поэта Артюра Рембо. Хотя мы не можем сказать с уверенностью, был ли он синестетом или нет, но молодой поэт выразил свое мнение к цветам, отражаемых буквами.
В произведении «Одно лето в аду» Артюр Рембо связал гласные с цветами, доведя до сведения будущих читателей, что когда-нибудь поэзия будет использоваться для пяти органов чувств. Трудно сказать, как потом использовали этот опыт. Разумеется, проживи Рембо дольше, он смог бы воплотить свои идеи в жизнь Он писал: «Я придумал цвет гласных. «А» черный, «Е» белый, «И» красный, «У» зеленый, «О» синий. Я установил движение и форму каждой согласной и льстил себя надеждой, что с помощью инстинктивных ритмов я изобрёл такую поэзию, которая когда-нибудь станет доступной для всех пяти чувств. Разгадку оставил я за собой». Это стихотворение Рембо критики, поэты и писатели встретили по-разному. Среди них мысли Максима Горького привлекают внимание: «Сонет Рембо «Гласные», возможно, для самого поэта просто «шутка», «красивая игра слов». Но, вместе с тем, не надо также забывать и безграничность человеческой фантазии, создавшей много вещей гораздо более странных, чем этот «цветной сонет».
На самом деле признания в стихах Рембо, окрашены в оттенки света и теней. Он желает создать в своем творчестве новое искусство, где пять чувств находятся в единстве. Он, гражданин острова, далекого от фальшивости. Там действуют личные законы Рембо. Рай и ад для Рембо граничат друг с другом. Большинство стихотворений Поля Верлена, друга и единомышленника Рембо, также выделялись среди других своей гармонией и мелодичностью. На самом деле, текст стихотворения оставался на заднем плане. Читателя очаровывало особое звучание и мелодичность слов. И именно поэтому переводчики затрудняются при переводе стихотворений Поля Верлена.
Было бы уместно привести цитату из книги Натальи Каревой «Восприятие цвета в произведениях изобразительного искусства». В ней говорится: «каждый творец должен изобрести свой творческий язык, который должен быть способен отразить неосознанные и осознанные импульсы своего создателя и быть понятным зрителю. Пикассо сравнивал искусство с языком цвета, теоретическими работами по вопросу восприятия цвета, принадлежащих создателям произведений изобразительного искусства Он считал, что непонимание зрителем языка искусства вовсе не означает отсутствие в произведении смысла. Цвет в картинах этого художника так же имеет глубокое значение. Тот факт, что целые периоды творчества Пикассо обозначены как «голубой» и «розовый», означает соотнесение зрителем содержания работ того времени с их основной цветовой гаммой. Сам художник так объясняет это цветовое доминирование: «Я погрузился в синий цвет, когда понял, что Касагемас мертв». Синий по всей видимости, стал для художника способом выразить опустошение после смерти близкого друга. Персонажи картин «голубого» периода Пикассо не смотрят друг на друга, их взоры обращены в пустоту, уже не надеясь обрести счастье и замкнувшись в своей скорби. Синий, таким образом, выступает как цвет духовного одиночества человека, отрешенного от реальной жизни с ее радостями. Как это было показано ранее, в творчестве Метерлинка синий цвет также символизировал выход за пределы реальности, ведь Синию Птицу Счастья так и не удалось поймать, как не достижимый идеал. Однако там эта нереальность была позитивной. Рембо также вывел синий цвет в некое высшее безмолвное пространство».
Я хотела бы также обратиться к творчеству одного из современных художниковЛеонида Афремова. Дождь на его картинах придает особую красоту людям, природе, городу, создает романтическое настроение. Я бы назвала его картины: «Осенние сказки дождя». Из картин словно доносится звук дождя, можно разве пресытиться незыбываемой музыкой природы? Эти картины дождя как бы дождь незабываемых воспоминаний человека. Желтые и оранжевые цвета делают дождь, произведения живописи более яркими, реальными. Автор отмечает: «Один из моих любимых приемовразмытое зеркальное отражение окружающего мира на мокром асфальте».