Хорошее дело, согласился я.
А ты сам куда? Эргол вопросительно приподнял брови.
Я вздохнул, потер ладонью лоб. Сказал:
Не решил еще. То ли к умным податься, то ли к красивым. Такие перспективы открываются, что аж страшно.
Эргол усмехнулся.
Ну-ну, произнес он. Главное, не делай глупостей. А в остальном, удачи тебе. Ну, я пошел.
И тебе удачи, бросил я. Береги себя. Теперь это важно.
Эргол повернулся, закрывая дверь. Но в последний момент вдруг передумал.
Нет, я так не могу уйти, произнес он, и зашел обратно. Ты ведь все-таки злишься на меня за тот выстрел. Верно? Ну, скажи мне прямо, как есть.
Я уже не злюсь. Ты просто убил меня, всего-то. С таким отношением к смерти, как у тебя, это всего лишь перезагрузка. Ты привык уже, и тел не считаешь. Ни своих, ни чужих. А другие люди иначе думают.
Прости, губы старика затряслись, глаза заблестели. Мне действительно трудно было решиться. Но ситуация требовала
Ага, я подошел к нему, взял за локоть, усадил на диван.
Бар нашелся там, где ему и следовало быть, возле изголовья кровати, на расстоянии вытянутой руки. Достав граненую темную бутыль и два стакана, поставил на тумбочку. Судя по запаху, в бутылке был коньяк, и весьма недурственный. Плеснув в стаканы по чуть-чуть, протянул один Эрголу.
Ситуация требует, пояснил я и сделал глоток. Теплая волна хлынула в желудок, а затем разлилась по всему телу.
Я никогда не любил крепкий алкоголь, особенно при моем темпе жизни на Земле. Разум всегда должен был оставаться ясным, иначе не выжил бы. Но в данный момент нужно заглушить лишние мысли. Эрголу, впрочем, тоже.
Ему хватило чуть больше ста грамм, чтобы бухнуться передо мной на колени и молить о прощении. Я прощал его, снова и снова. А он не верил. Цеплялся руками за мои штаны, тянул на себя, причитал. Потом я все же уложил его на кровать, где он и вырубился. Я накрыл его одеялом и, слегка покачиваясь, вышел из спальни.
Надеюсь, Вадик уберет из наших тел продукты распада алкоголя? Что ему стоит? А то начинать новую жизнь с перегаром как-то не красиво.
Отправь меня к ней, заявил я с порога, едва открылась дверь кабинета.
Вадик вопросительно уставился на меня.
Ты решил?
Да. Я хочу к Гэйли. А потом мы вместе уйдем так далеко, что ни одна собака не найдет. Как сделал Айзек.
Что ж, это твой выбор. А вот разделит ли его Гэйли? У нее сейчас начнутся все прелести здорового женского организма со всеми гормональными всплесками, перепадами настроения, циклами. Поведение изменится. Готов к этому?
Справлюсь, ответил я.
Ну, после коньяка любой справится, усмехнулся Вадик. Я, если честно, о твоем решении знал еще до того, как ты здесь появился. Поэтому приготовил место, куда сможете уйти. Тихая спокойная планета, не хуже Земли. Как только будете готовы, произнеси фразу «да будет свет». Так активируется переход. Чемоданчик дать с собой?
Я же не генетик.
Так и чемоданчик не такой, как был у Айзека, произнес Вадик. И вылечит, и накормит, и защитит. Поумнее некоторых людей будет.
Ты серьезно? Может, еще и дом построит?
Нет уж, это ты как-нибудь сам. Нечего расслабляться. Через сто нет. Через двести лет загляну. Чтобы город стоял, заселенный людьми. Понял?
Нас к тому времени уже не будет, ответил я.
Ты недооцениваешь себя, Вадик вытащил из под стола увесистый дорожный чемодан на колесиках. Вытянул тонкую П-образную ручку. И его тоже. Если не потеряешь, то может и увидишь, как твои потомки в космос полетят. Айзек бы оценил.
Ладно, отправляй уже, хмель начал постепенно выветриваться. А вместе с ним и уверенность. А то уйду как Кайт, копии плодить, да потом их угнетать. Легко быть Богом, пока за тобой не пришли
Это ты к чему?
Да так, отмахнулся я. Будь хорошим. Не зазнавайся. И помни, что один раз я уже дошел до Эдема. Если что, дорогу знаю.
Вадик вдруг громко рассмеялся. Уже проваливаясь сквозь материю и пространство, я еще долго слышал этот смех. Все вокруг мелькало в ярком хороводе бликов и теней, закручивалось спиралью, затягивало меня во тьму.
Я упал прямо в сугроб перед дверью в ангар. Спустя секунду рядом приземлился чемодан, обдав меня снежным крошевом. Поднявшись, я стряхнул с одежды снег и тихонько вошел внутрь ангара, затаскивая следом багаж. Пальцы жгло холодом. Ощущения были совсем другие. Я чувствовал запахи, чувствовал иначе тепло и предметы вокруг. Помещение казалось больше, а потолок выше. Просто прошлый раз я был и сам гораздо крупнее.
Гэйли спала на кровати, свернувшись калачиком. Я осторожно лег рядом, прижался к ее теплому телу. Почувствовал, как она вздрогнула. Даже в тусклом свете потолочных фонарей я смог увидеть, что девушка заметно помолодела. Лет на десять точно. Морщинки разгладились, волосы стали длиннее и гуще. Может зная, что ее тело обновили, я все это придумал? Возможно. Пусть будет так.
Фёст? тихо позвала Гэйли. Ты нашел меня? Мне это не снится?
Теперь все будет хорошо, шепнул я.
Девушка обняла меня, прильнула губами к моим губам. Да так страстно, что я едва не задохнулся. Ого!
И как я понял впоследствии, первого нашего сына, Ивана, мы зачали именно здесь, на холодной планете, в ангаре, среди разбросанных вещей.
Так зарождается новая жизнь. Так начинается Путь, длинною в сотни лет. Не стоит оглядываться назад, там уже тают следы. А впереди брезжит луч первого для меня рассвета, встреченного вместе.
Ты пойдешь со мной? спросил я Гэйли, проводя пальцем по ее щеке.
Куда угодно, ответила она, потягиваясь. Только подальше отсюда.
Тогда, одевайся, сказал я. Голыми мы там будем смотреться глупо. Хотя, если найдем фиговые листочки
Дай мне десять минут, попросила девушка.
Да хоть двадцать.
И пока я жевал тушенку из банки, ковыряя кривой вилкой, Гэйли приводила себя в порядок. Воздух был пропитан ею, ее тело снова источало феромоны, и я просто тонул в этом запахе. Совсем живая, настоящая.
Когда она собралась, я взял ее за руку, второй ухватил ручку чемодана.
ДА БУДЕТ СВЕТ! сказал я, и крепко зажмурился.
Эпилог
В последнее время я всё чаще стал посещать городское кладбище. Приходил ни к кому-то конкретно, а просто искал тишины и покоя. Здесь лежали мои дети, внуки и правнуки. Я любил их каждого отдельно, и всех, вместе взятых. Поколения сменяли друг друга, но я по-прежнему оставался молодым.
Поначалу было нестерпимо больно провожать в последний путь своих потомков, потом вошло в привычку.
Чемодан работал только со мной и Гэйли, и это каждый раз приносило глубокое чувство вины перед детьми. Вот только Гэйли месяц назад наотрез отказалась подходить к нему. Накипело, и я ее понимал. Если не уговорю, то вскоре на кладбище станет на одного тихого постояльца больше. А я не мог этого допустить.
Я прекрасно осознавал, на что шел, проговорил я тихо. Тот, кому была адресована моя речь, все равно услышит. Просто хочется поворчать. Понимаешь? Мир вокруг больше не нуждается в нашей помощи, он стал самостоятельным. Дети подросли. Город тоже растет, и вокруг появляется много поселков. Они живут своей жизнью. Говорят, скоро экспедицию снарядят на соседний континент, и не успеешь оглянуться, как там тоже появится город. За ним еще один, и еще. Все только начинается. Ты ведь тоже через это проходил, Айзек? Теперь я понимаю, каково тебе было. Но больше всего меня беспокоит то, что нам начинают задавать вопросы про нашу вечную молодость. Часто ловлю на себе странные взгляды. Гэйли тоже обеспокоена этим. Думаю, настало время уходить из города. Построить себе где-нибудь в горах большой дом, поселиться вдвоем. Может, еще детей заведем, хоть Гэйли и сказала, что с нее хватит. Это она сгоряча. Детей она очень любит. Потому и трудно ей наблюдать, как они увядают на глазах. Но такова наша судьба в этом мире. Мы несем жизнь. И никто из нас еще ни разу не пожалел о своем решении, хоть иногда и кажется обратное. Так что, вот так.
Я постоял еще немного в тени деревьев, наблюдая, как опадают серебристые листья. Пахло дождем и липовым медом. Этот запах шел от почвы в этом месте, навевая воспоминания о далекой Земле. Осень здесь была так же красива, как в Ленинграде. Разве что дожди шли реже, да климат помягче. Все остальное можно списать на глобальное потепление.