Значит, Эдем делает Богом каждого, кто сюда придет? спросил я. Даже тех, кто этого не достоин?
Вадик загадочно улыбнулся. Сказал:
Ну, во-первых, если позволит действующий Бог. А во-вторых, добраться сюда не всякий сумеет, но если уж сумел, то уже чего-нибудь, да достоин. А что Эдем? Он как добрый фокусник, надувает для каждого подошедшего к нему ребенка воздушный шарик и торжественно вручает лично в руки. А что ребенок сделает со своим шариком, фокусника больше не волнует. Второго шарика он уже никому не даст. Это одноразовый аттракцион.
Значит, и для меня у него есть шарик? я подошел к висящей на стене картине, провел по раме пальцем. Надо же, ни пылинки.
Ну, а как же, кивнул Вадик. Даже если ты из какой-то другой реальности, где остался жив, а я нет, то все равно получишь причитающийся победителю приз. Стоит только пожелать.
А можно побыть здесь гостем? попросил я. Совсем недолго. А потом я уйду.
Без проблем, развел руками Вадик. Сколько хочешь. Мне ведь тоже надо передохнуть с дороги, прежде чем разгребать все это наследство.
Я постоял немного, потом спросил:
Но я ведь смогу уйти просто так, если что? Без приза.
Тебе решать. Захочешь ли видеть во мне своего Бога?
Я молча кивнул и подошел к окну. Там, за стеклом, простиралось до самого горизонта зеленое поле, ровное, с мелкой мягкой травой. Кое-где виднелись низкорослые кривые деревца с длинными тонкими листьями, сложенными веерами. И небо нависало низкое, серое, будто вот-вот собиралось пролиться дождем.
Скорее всего, это был ненастоящий ландшафт, а хорошая имитация. Я видел Эдем снаружи, и там вряд ли могло существовать что-то живое. По крайней мере, не в привычной нам форме.
Хочешь, я покажу тебе кабинет Отца? предложил вдруг Вадик, призывно махнув рукой. Идем. Это интересно.
Я кивнул, и молча пошел за ним.
Кабинет был светлым и просторным, с минимальным количеством мебели. Белый большой стол будто парил в воздухе, без какой-либо опоры. За столом располагалось серебристое анатомическое кресло с высоким подголовником. Позади стоял почти пустой стеллаж. На одной из полок стояла одинокая статуэтка, наподобие той, что открыла мне проход сюда. Только цвет ее был неизменно белый. За панорамным окном открывался вид на залитый солнцем пляж. По песку гуляли люди в ярких одеждах, вдалеке стояли у причала роскошные яхты. Я будто даже слышал тоскливые крики летающих над волнами чаек.
Обернись, произнес Вадик, и я последовал совету.
Эта стена не просматривалась при входе в кабинет, но была здесь самой интересной. Почти всю ее поверхность занимали старые потертые фотографии. Скорее всего те, что хранились в том альбоме, который я мельком наблюдал в своем видении.
Да, эти осколки из иной вселенной были мне чужды, но память Айзека цеплялась за каждый из них. На одном я увидел совсем молоденькую Гэйли, стоявшую рядом с каким-то памятником бородатому мужику. На следующем Гэйли чуть постарше, улыбается, и обнимает Сата. Тому лет пятнадцать, не больше. Такой, каким я его запомнил перед тем, как убить. А вот Эргола я не мог узнать в родном теле, так как не застал. Это уже Айзек подсказывал. Эргол оказался высоким пожилым мужчиной с седой бородкой клинышком. Здесь на нем была широкополая шляпа, закрывающая тенью глаза. Рядом с ним, но чуть отстранившись, стоял мужчина пониже и помоложе. Лысая голова блестела на солнце, крючковатый нос, недельная щетина, глаза тоже скрыты за стеклами темных очков. Так когда-то выглядел Лотбер.
Кайт тоже был на снимках. Мрачный, угрюмый. Я запомнил его другим. Возможно, только после возвышения он стал более свободным. Или же научился создавать маски.
Заметив, куда я смотрю, Вадик сказал:
Не самый приятный парень, правда? Да еще оказался в двух экземплярах. Ему труднее всех пришлось. Даже после того, как он перешел на следующий слой, его все равно держал здесь якорь в виде собственной копии, которой он хорошенько прочистил мозги. Одержимый желанием исправить ошибку Отца, Кайт ведь ни дня не пожил для себя. Наверное, это действительно страшно, когда оживают старые фотографии.
Но теперь-то у него появился шанс самому наделать ошибок, сказал я. Только рядом не будет того, кто захочет их исправить.
И то верно, улыбнулся Вадик. Может, оно и к лучшему.
А ты? спросил я, продолжая рассматривать снимки. Что ты намерен исправить здесь?
Если честно, пока еще не решил. Видимо, подчистить клонов Кайта нужно. Уж больно много их развелось. А еще хочу вернуть людям смерть. Так будет правильно. Они снова смогут любить и иметь потомство. И чтобы больше никаких железных тел.
А мне понравилось быть Стражем, признался я, посмотрев на Вадика. Бесценный опыт. Но оказаться снова в своем телееще бесценнее. А ты не знаешь случаем, где сейчас Гэйли и Эргол?
Вадик замер, глядя сквозь меня. Около минуты он стоял не двигаясь, даже не моргая. Затем сказал:
Эргол, я так понял, снова потерял оболочку. Капсула пока цела. Зачем он вообще сунулся в тот мир? Чудовищные электромагнитные волны, вся техника быстро дохнет. Ну, а Гэйли
Что с ней? встрепенулся я.
Как что? Она один из клонов Кайта, будет зачищена вместе с остальными.
Может, сделаешь исключение?
Ага, вдруг улыбнулся Вадик. Похоже, она тебе не безразлична. Так ведь?
Я молча кивнул.
Хорошо. Я постараюсь что-нибудь придумать. Гэйли подождет, она в безопасности. Но а пока нужно забрать Эргола. Капсула долго не протянет. Сходишь за ним?
Как я могу отказать, когда просит Бог? развел я руками. Да вот так, просто, могу. Нет и нет. Для тебя не проблема забрать его самому. Так ведь?
Вадик поморщился, выставил руку вбок ладонью вверх, и спустя мгновение на ней материализовалась покрытая серой пылью капсула.
М-да, он сдул с капсулы пыль. Не видишь ты во мне Бога. Да и в себе тоже. Сложно будет тебе сделать правильный выбор.
Не торопи, сказал я, обогнул стол и вальяжно уселся в кресло. Тот факт, чье было это кресло, меня ничуточки не напрягал. Наоборот, я вдруг почувствовал некоторую эйфорию. Видимо, напряжение последних дней наконец отпустило, и пришло осознание безопасности. Или же это была реакция на уходящие снова в сон частицы Айзека. Я уже с трудом мог читать его память.
Айзек засыпал, а я был уверен, что дальше будет так, как сам того захочу. И никак иначе. Хватит уже, наскакался!
Мне нужно отдохнуть, заявил я. Принять ванну. Выспаться. Даже не помню, когда последний раз спал. Я же все еще гость у тебя?
Вадик молча развел руками.
Ты сам отдохни, продолжил я. Хотел ведь. А через сутки я уйду. Обещаю. С Гэйли точно все в порядке?
Она сейчас в ангаре, в зимнем лесу, ответил Вадик. Поела и спит. Тепло, еды много. И опасные хищники больше не вернутся. Она будет пробовать найти ключ от ворот, но так и не догадается, что те уже открыты тобой. Нужно просто слегка толкнуть створки, приводя механизм в действие. Так что, время у тебя есть. Отдыхай.
Я уснул прямо в просторной ванне с теплой, пахнущей цветами, водой, и проспал несколько часов. Вода даже не остыла. Затем вылез и, не вытираясь, надел приготовленное мне чистое белье. Здесь было огромное окно до самого пола, открывающее вид на заснеженные горные вершины. Заходящее солнце окрашивало их в багрянец, и оттого вся комната казалась залита кровью.
Я вышел в спальню, упал на кровать, закрыл глаза. Лежал так какое-то время, пытаясь снова провалиться в сон. А потом в дверь деликатно постучали.
Войдите, прошептал я, не открывая глаз.
Меня услышали. Дверь открылась, и в проеме появился высокий старик. Я узнал Эргола. На фотографии он выглядел постарше.
Я не помешаю? спросил он, не смея войти.
Заходи, ответил я, принимая сидячее положение. Все равно уже не сплю.
Я проститься хотел, сказал Эргол, делая шаг вперед. Прислонился плечом к дверному косяку. Теперь у меня смертное тело, и уже отнюдь не молодое. Так что буду ценить каждый день.
И куда ты пойдешь? спросил я. Станешь Богом в своей собственной вселенной?
Нет, конечно, махнул тот рукой. Чтобы стать Богом, нужно хотя бы верить в себя и иметь ответственность. А я пока не готов. Зато обрел память, вспомнил детей и внуков. В сердце снова тепло, он стукнул кулаком себя в грудь. Найду их, обниму. Мне есть, что им сказать.