И тут инт подошел ко мне почти вплотную. Он был высокий, на пол головы выше меня. Я видел, как тряпка, скрывающая его лицо, медленно поползла вниз, и Невыносимо яркий свет пронзил меня насквозь. Это был не просто поток фотонов, а нечто большее. Этот свет проникал всюду, обволакивая все темные углы моего сознания, выворачивая наизнанку память, заставляя мысли растворяться в нем. Я не чувствовал тела. Будто плавал в невесомости, погружаясь в ослепительную пустоту. Не было даже страха, только бесконечность ожидания.
Потом в пустоту проник кто-то огромный и сильный, вытеснив собой Свет. И я услышал голос:
«Ты пытался скрыть истину, потомок Айзека. Не стоило этого делать. Каждый, кто приходит в Айкельм, становится его частью. Я и Айкельмодно целое. Значит, становятся и частью меня».
Инт говорил на чистейшем русском, без малейшего акцента.
Я не пытался ничего скрывать, ответил я. Просто мне не доступен общий язык. Я не понимаю глаплес.
«Теперь понимаешь», уверенно заявил хранитель. «Айкельм не только получает знания от гостей, но и делится ими. Тем, кто идет к Эдему
Договорить инт не успел. Что-то черное вдруг непроглядной тенью вытянулось из глубин моего подсознания, обволакивая и меня, и его. Свет пытался пробить темный барьер, но так и не смог. Дрогнул, отпрянул, свернулся в крохотную искорку
Я снова смог ощутить свое железное тело, мог видеть, мог говорить.
Инт медленно отступал, будто плыл над полом. Белая тряпка вновь скрывала лицо.
Ты непростой Воин, сказал он на глаплесе. И я его прекрасно понимал. Тебя ведет тот, кто может управлять Барьером. Поэтому ты здесь. Но ты не полностью открыт Айкельму, и я пока не знаю, как поступить с тобой. Я не вижу, какой Путь тебе предложить.
«Ты непростой Воин», начал переводить Лотбер.
Я теперь знаю глаплес, произнес я, констатируя факт и, тем самым останавливая техника. Я благодарен за эти знания. Но нам нужно двигаться дальше.
Дальше каждый идет своим Путем, ответил хранитель. Айкельм видит человека изнутри, и выбирает ему Путь.
Сколько времени это займет? спросила сидящая за столом Гэйли. Мы не сможем уйти отсюда вместе?
Как решит Айкельм, инт зашел девушке за спину, встал неподвижно. Вы пока мои гости. Ешьте, пейте, отдыхайте. Ждем, пока соберутся представители всех человеческих миров.
Для нас будет комната? Гэйли отодвинула пустую тарелку, сыто вздохнула. Я очень устала. Да и Сат уже носом клюет.
Идите в ту дверь, сказал инт, махнув рукой в конец зала. Занимайте любую свободную.
Я хотел было задать хранителю мучавший меня вопрос, но тот опередил.
У нас будет с тобой разговор, сказал он. Всему свое время. А пока иди, помоги своим спутникам разместиться.
И я пошел следом за Гэйли и мальчишкой. Проходя мимо сидящих за столом людей, неожиданно увидел спину замотанного в шкуры вирналла. И будто электрический ток пробежал вдоль тела. Хоть тот был и один, но я хорошо помнил, на что способны эти дикари. Как его вообще сюда занесло? Как он смог пройти через Ледник?
Гэйли, ты видела? тихо показал девушке в сторону лохматой спины.
Угу, кивнула та. Он ведь тоже человек. Имеет право.
Видимо поймав на себе взгляды, вирналл обернулся и пристально уставился на меня. Два черных глаза тускло блестели из-под копны грязных волос. И на какой-то миг показалось, будто мое тело слегка приподняло над полом. Оружие применять здесь запрещено, но можно ли считать таковым телекинез?
Он снова отвернулся, продолжив рвать зубами большой кусок мяса. Мы тем временем дошли до двери и, толкнув ее, оказались в начале длинного коридора. Показалось, будто потолка нет вовсе, и над нами чистое небо. Настолько интересным было сделано освещение. По обе стороны коридора через равные расстояния располагались двери.
Ну, и как узнать, какая из них свободная? Гэйли встала перед одной. Заглядывать в каждую?
Сат прошел чуть дальше, и с любопытством что-то рассматривал.
Идите сюда, позвал он. Ну надо же, как непривычно понимать его речь. Надо будет найти повод поговорить по душам.
Мы подошли и встали перед пустым проемом. В эту комнату двери не было.
Помещение пустовало. Четыре голых белых стены и больше ничего. Свет шел с потолка, как и в коридоре.
Мы осторожно вошли внутрь. Почти сразу комната стала преображаться, становясь очень похожей на стандартный вариант жилища Лапирцев. Панели стен и пола плавно сдвигались, образуя диван, стол, кресла. И я даже упустил тот момент, когда в пустом проеме за нашими спинами появилась дверь. Вот, значит, как здесь все устроено.
При помощи Гэйли я наконец-то сбросил «рюкзак», положил на край дивана. Девушка тут же присела рядом, читая с маленького экрана:
Лотбер пишет, чтобы мы не ссорились с хранителем. От него зависит наш дальнейший путь. Я-то в курсе об Айкельме. Это такое же мифическое место, как Эдем. Мне до сих пор кажется, что я сплю
«Попробуй расспросить ее, что она знает на самом деле», посоветовал мне техник. «На эмоциях может сказать лишнего для себя. Проверим».
Тут я взглянул в дальний конец комнаты и, будь у меня челюсть, то она непременно бы отпала, звонко стукнув в грудь. Там панели сложились как-то особенно, очень напоминая обстановку моей старой Ленинградской квартиры. Той, где я жил еще до становления «кротом». Древний, накрытый синим пледом диван. Перед ним стеклянный журнальный столик на трех колесах, а вместо четвертого подложена банка «сайры», которая на днях могла отметить свое десятилетие на этом посту. В углу двустворчатый дубовый шкаф, доставшийся от прежних хозяев. А на шкафу, накрытый выцветшей льняной скатертью, приютился сломанный телевизор. Все никак руки не доходили его выкинуть или отдать кому-нибудь на запчасти.
Что это? девушка обернулась, тоже с изумлением глядя на часть моей прошлой жизни.
Видимо, Айкельм вытащил из моей головы, пояснил я, подходя к шкафу и открывая дверцы. Внутри было пусто. Хранитель сказал, что все гости становятся частью Айкельма. Как это правильно истолковать? Он роется в нашей памяти?
Еще минуту назад стена была гладкой, а теперь ушла вглубь, образуя проход к ванной с туалетом, и дальше, на кухню. Я открыл дверь в ванную, щелкнул выключателем. Зажегся прижавшийся над дверью блинчик-светильник. Повернув ручку смесителя, с удивлением уставился на хлынувшую струю воды. Потом дотронулся до стоявшего на полке перед зеркалом стакана с одинокой зубной щеткой. Тюбик мятной зубной пасты лежал рядом.
Взяв двумя пальцами щетку, я крепко сжал ее, но та даже не хрустнула. Тоже самое было и с тюбиком пасты. Он будто был отлит из чугуна. Как и следовало ожидать, предметы имели лишь внешнее сходство с оригиналами.
Фальшивка, сказал я, бросая пасту на пол. Тюбик упал с таким звуком, будто кирпич полетел. Даром что плитку не проломил. А так, в общих чертах похоже. Изучайте быт Терры, пока есть возможность. Прошу. Музей открыт.
Я раскинул руки в стороны, едва не попортив стены. Хотя, они тоже не настоящие. Что им будет?
Поскольку, находясь в данном теле, меня туалет не интересовал, я прошел на кухню. О, да! Сколько разговоров было переговорено здесь, сколько историй поведано и сплетен. А какие решения принимались, страшно вспомнить!
Кухня была хоть и маленькая, но уютная: простенький гарнитур углом; старая, заляпанная жиром газовая плита, да стол с тремя табуретками. Холодильник уже не помещался, и я поставил его в комнате. Но в данную экспозицию он почему-то не вошел. Вместо окна на стене висел светящийся матовым белым светом прямоугольник. Вот здесь была откровенная халтура, даже подоконник не удосужились соорудить. А ведь на нем должен был стоять мой любимый хлорофитум.
Сат, не говоря ни слова, стал открывать все дверцы подряд, до которых смог дотянуться. Тумбочки были пустыми. Но спустя минуту он вытащил на середину кухни зеленое помойное ведро. Да к тому же, почти полное. На куче картофельных очисток эпично лежали две блестящие селедочные головы. Хорошо, что это тоже была фальшивка. Иначе бы вонь стояла на всю квартиру. Интересно, почему из всей кухонной утвари и прочих предметов воспроизвели именно это облезлое ведро? Я что, так придавал ему значение? Любил или ненавидел? Наверное, забыл вынести когда-то, а совесть незаметно грызла все эти годы.