Так взбешена была она.
Другой ведь нет нечистой силы
Но осеклась, потух и взгляд.
Вздохнул мужчина облегченно.
Змеи не так смертелен яд,
Как ведьмы, в слово облеченный.
Поклонник Бахуса он был, -
Сказала ведьма убежденно.
Зеленый змий его сгубил! -
Кивнул мужчина обреченно.
Давно его предупреждали,
А он в ответ лишь чертыхался.
Ведь только мы, актеры, знали,
Как он над нами издевался!
То накричит, то прочь прогонит,
То роль твою другой он даст
Надолго он меня запомнит,
Коль Богу душу не отдаст!
И жутко ведьма улыбнулась,
Забыв, что не одна она.
Душа мужчины содрогнулась,
И гибко выгнулась спина.
Поклон земной не мог быть ниже.
Обидел ролью вас? Забудьте!
Поверьте мне, он будет тише
Добры к нему, Марина, будьте!
Толстяк вспотел, как будто ливень
До нитки промочил его.
Он жалок был, и ей противен
Не поняла я ничего!
Зло прошипев, она ушла.
Кулиса, дрогнув, ведьму скрыла.
Ох, не наделала бы зла!
Рука живот перекрестила
В гримерке дева заперлась,
На стул у зеркала присела
И рассмеялась. Дождалась!
Театром ведьма завладела.
Репертуар и даже роли
Отныне все подвластно ей.
Страх смерти и немного боли
Как мало надо для людей!
Для ведьмы это не преграда.
Театр был только пробой сил,
Шаг первый, первая награда,
Что ум холодный заслужил
От грез ее вдруг пробудило
Сопенье звучное в углу.
Оно знакомо деве было,
Но свет зажгла, рассеяв мглу.
Зачем ты? Не люблю я это, -
Захныкал домовой тотчас.
Тогда оставь меня, Альфредо,
Не до гостей и мне сейчас.
Не гость в театре я, ты знаешь.
Хранитель давний я его.
И что меня ты опекаешь,
Я тоже знаю. Что с того?
Альфредо нервно завозился
И завздыхал еще сильней.
Когда-то в деву он влюбился
И до сих пор робел пред ней.
Но этим утром, сам не свой,
Набравшись духа, к ней явился.
Смущен был чем-то домовой,
И на себя за это злился.
А то, что ночью режиссера
Лихие гости навестили
Нелепей не слыхала вздора.
Нет, право, вы меня взбесили!
Директор и вот ты теперь
Какие-то намеки, слухи
Ты за спиною видишь дверь,
Или в окно привыкли духи?!
Прогнать меня не мудрено.
Ну, как других придется слушать?
Все домовые заодно
Грозят надрать тебя за уши!
Не много ль на себя берут?
Я ведьма, и не им чета!
Как видно, сплетники не врут.
Ах, ты, святая простота!
Был очень домовой доволен,
Что ловко ведьму обхитрил.
В своих симпатиях не волен,
Он мягче с ней заговорил.
Что домовому человек?
Докучный временный сожитель.
И вот уже который век
Его жестокий притеснитель.
А что мы сделали худого?
И разве мы повинны в том,
Что дома нет без домового,
И без обидчикане дом?
Но человек не понимает,
И объяснить не вправе мы:
Как дня без ночи не бывает,
Не может света быть без тьмы.
Но все-таки нейтралитет
Дух дома свято соблюдает.
Ему от нас обиды нет,
Пока он дом не освящает.
Но иногда бывает так
О полтергейсте всякий знает!
Домашний дух, на зло мастак,
Вдруг в хаос дом свой обращает.
Причины важные всегда
У домовых на то бывают.
Но кто их слушал и когда?
Нас без суда прочь изгоняют
Внезапно сам Альфредо вспомнил
О днях, когда иначе звался.
(Простое имя он сменил,
Когда в театре оказался.
Но, языком трепать любитель,
Он никому не рассказал,
Как, прежде духом мирный житель,
Суседко мстителем вдруг стал).
В старинном тихом доме жил
Он со старушкой по соседству.
И жизнью этой дорожил,
Свою хозяйку зная с детства.
Он вместе с нею пережил
Войну, лишения и голод.
И честно кашу заслужил
И теплый угол в лютый холод.
Он по ночам, когда спала,
Ее мохнатой лапой гладил
Старушка тихо умерла,
Моля, чтоб с внуком он поладил.
Но тот, едва переселился,
Весь бабкин скарб враз вынес вон.
И в домового бес вселился
И день, и ночь мстил внуку он.
Дом в поле битвы превратился.
Но домовой был побежден,
Когда враг к церкви обратился
И дом попом был освящен.
Бежал в театр он, посрамленный.
Но человеку не простил.
Богемной жизнью утомленный,
Навек обиду затаил.
Альфредо, не заснул ты часом? -
Прервал вдруг окрик мыслей нить.
Опять косила ведьма глазом,
Не в силах нрав свой усмирить.
Что мне до жизни режиссера? -
Вздохнул устало домовой.
Но знай, что собрались актеры
Театр кропить святой водой.
А если так, мне будет худо,
Не по нутру мне та вода.
Придется вновь бежать отсюда.
А я устал. Да и куда?
Я помогу тебе, Альфредо!
Да точно ли придет беда?
Не знает трус, что есть победа
Ты сам учил меня всегда.
Смешон я, в этом ты права.
Однажды труструс навсегда.
Страх смертиэто лишь слова.
Жизнь хуже смерти иногда!
Забывшись, к деве домовой
Вдруг мягкой лапой прикоснулся.
Он ей прощал весь ужас свой
И то, что в прошлое вернулся.
Но все же мой тебе совет -
Театр покинь на эти дни.
Тьму не рассеет церкви свет,
Но мы с тобою здесь одни.
И будет тяжким испытание
Поверь, я пережил его!
Печаль несет с собою знание.
В нем, кроме слез, нет ничего.
Так ты останешься, Альфредо?
Мне незачем уже бежать.
Не знает трус, что есть победа
Увы, я это смог узнать
ГЛАВА 7, в которой ведьма Марина поднимается с лешим Афанасием в небо, а на земле их поджидает мстительный домовой.
Был Афанасий околдован
Красою ведьмы неземной,
Но, к долгу накрепко прикован,
Очнулся скоро дух лесной.
Ничто вокруг не изменилось
За эти несколько минут
И эхо не угомонилось,
И пауки, как прежде, ткут.
Но леший стал другим уже.
Прозрев как будто, он увидел,
Что прощены давно в душе
Все те, кто ведуна обидел.
Причиной старость ли тому,
Когда уж сил нет ненавидеть,
Иль мудрость разогнала тьму,
И все в другом предстало виде?
Кто знает, ведал сам ли он
Как милосердно от рожденья
Всех к смерти приучает сон,
Так жизнь способствует забвенью.
Войны не будет, водяного, -
Промолвил знахарь, излечу.
Признает духа он лесного,
Когда я это захочу.
Кивнув, пошел он. Леший следом,
Боясь на полшага отстать.
В лесу был страх ему неведом,
Но дом был ведуну под стать.
Повсюду здесь туман клубился,
И полночь вечная застыла.
И солнца луч бы заблудился
Средь бесконечных комнат стылых.
Но знахарь путь знал хорошо.
Он шел и тихо бормотал:
Я изготовлю порошок
Из камня, что с небес упал.
Болотные добавлю травы
И сонной одури немного
У нежити все те же нравы?
Тогда гориголова сока.
Ведь бешеница водяная
Для водяногосамый смак.
Еще лягушка икряная
А нет икрысойдет и так!
И зелье выйдет хоть куда.
Ты водяному дашь напиться.
Пригубит они никогда
На леших уж не будет злиться
Скажи, с какого вдруг рожна
Из рук моих он будет пить?
Набравшись духа, ведуна
Решился леший перебить.
Вопрос не в бровь, а прямо в глаз, -
Ведун нахмурился сурово.
И много ты таких припас?
Тыдело, я же только слово!
Мне это вряд ли по плечу, -
Понуро Афанасий молвил.
Ей-ей, того озолочу,
Кто дело за меня б исполнил.
Так ты, лешак, богат, я вижу? -
Марина вышла вдруг из тьмы.
Я торговаться ненавижу,
В цене легко сойдемся мы.
Задумала худое, дочка, -
И знахарь даже побледнел.
Что раскудахталась, как квочка?
Лешак не этого хотел!
С отцом не споря, дева ближе,
Почти вплотную, подошла.
Стал леший будто ростом ниже,
И кругом голова пошла.
От ведьмы запах шел дурмана,
В глазах плясали черта два
Как обещание обмана,
Бесстыдно скрытое едва.
Давно хотела побывать
Я в тех местах, откуда родом,
Осуждена была где мать
Своим безжалостным народом.
Ведь все теперь иначе там:
Грех истреблен, и добродетель
Цветет, подобно сорнякам
Лешак, отец, тому свидетель!
Прости за правду ты меня,
Но коль о том заговорили: