Ты беспощаден. Твой закон
Порой бывает строг без меры.
Но зло в ответ рождает зло.
Марины мать приговорил
Что из того произошло?
Ты в ней лишь ненависть родил.
Не для того же наказанье,
Чтоб преступления плодить.
Самой Марине в назиданье
Сумей сейчас ее простить.
И оборви тем череду
Грядущихверь мне! преступлений.
От мира нежити беду
Ты отведи без сожалений.
Дух Афанасий перевел
И , с облегчением вздохнув.
Как алый мак лицом зацвел,
Упрямо голову нагнув.
Набухли влагой неба веки,
О милосердии моля.
Из берегов все вышли реки
И заболотили поля.
Деревья корни обнажили.
Дождь на бесстыдство их ворчал,
Они, пьянея, влагу пили.
А дед Водяник все молчал.
Последних капель звук совпал
Со вздохом тяжким водяного.
Задор недавний в нем пропал.
Дождь охладил пыл духа злого.
Поспорить мог бы я с тобой,
Меж нами много разногласий.
Но я должник навеки твой.
Твоя Марина, Афанасий!
Дарую жизнь ей за тебя.
Но, леший, есть одно условье:
Пошлю в изгнанье ведьму я
Лишь так мы избежим злословья.
Марина выполнит его,
Я за нее в том поручитель.
Нет слаще жизни ничего
О, замолчи же, мой мучитель!
Марина ль это прошептала,
Иль ветер выдохнул в сердцах?
Но ведьме плакать не пристало,
Таилась боль в сухих глазах
Изгнанье вечное как смерть.
Ты лишь отсрочил приговор.
Я не могу отныне сметь
Тобою свой наполнить взор.
Быть может, ты со мной уйдешь?
С надеждой робкою взглянула.
Любовь и счастье обретешь.
Я б на твоей груди заснула
Я дух лесной, и здесь мой дом, -
Ответил Афанасий ей.
Уйду с тобой, и что потом?
Где проведу остаток дней?
Недолго б счастье наше длилось,
Когда бы я затосковал.
Мне прошлое бы вечно мнилось,
Я лес к тебе бы ревновал.
Однажды ты захочешь чадо -
Бесплодны лешие, увы!
Но жертвы мне такой не надо,
И не морочь мне головы.
Исчадье своего народа,
Ты мир наш люто ненавидишь.
Уж такова твоя природа
Все против нас, сама ты видишь!
Как ты разумен, леший мой! -
Марины глаз вновь закосил. -
Поговорил сейчас со мной -
И целый мир мне подарил.
Ты прав во всем, мой дух лесной,
Тоскующий о глухомани.
С цыганским табором весной,
Поднаторев в людей обмане,
Я в путь отправлюсь. Белый свет
Ковром цветным под ноги ляжет.
А коль убьет во цвете лет,
Меня он этим лишь обяжет.
Маринас укоризной было
Воскликнул лешийи умолк.
Любовь на миг всего ожила,
Но перегрыз ей горло волк.
Марина побелела вся,
За схваткой этой наблюдая
Себе пощады не прося,
Сказала, чуть ли не рыдая:
Покорность вы мою ценя,
Галину с Прошкою простите.
Во всем виновна только я,
Меня одну и накажите.
Сам за себя ответит каждый, -
Был водяной неумолим.
(Терзался лютою он жаждой).
Но тут вмешался Никодим.
Не пожалею Черта Око!
Алмаз я за русалку дам.
Изгнать из мест родныхжестоко.
Скитаться ей не по годам.
Закон не против, дед Водяник,
Припоминая, закивал. -
Вернуться может вновь изгнанник
Коль за себя он выкуп дал.
Невинностьнет ее ценней.
Но кто из нас не ошибался?
Верну я долг свой давний ей, -
И Никодим заулыбался.
Галина! крикнул. Мы свободны:
Ты от меня, я от тебя.
Живи, люби кого угодно.
Но больше всех люби себя.
Русалка вздрогнула всем телом,
Стыдливо взгляд свой отвела.
Невеста словно в платье белом,
Нагая вся, в ручей вошла.
Прощай и помни, Никодим -
Лишь одного тебя любила.
Как Сатана неотразим
Ты раньше был. Я не забыла!
Едва ли встретимся мы вновь.
Ты не простишь мне Черта Око,
А я тебесвою любовь.
О, как нам будет одиноко!
Два изумруда из глубин
Ручья заснувшего сверкнули.
И тихий всплеск Он вновь один.
Вдруг слезы на глазах блеснули.
Но головой встряхнули прочь
Прогнал печальные виденья.
Коварная Лолиты дочь
Я глуп без всякого сомненья!
Он рассмеялся так, что лес,
Притихший было, зашумел,
Покрылся рябью мелкий плес.
А старый вор вдруг осмелел.
А что со мной? Напомнил Прошка,
Забытый всеми, о себе.
Куда мне будет путь-дорожка
И поворот в моей судьбе?
Убийца и мошенник, тать! -
Взъярился водяной мгновенно.
Как смеешь ты еще роптать
И вопрошать так дерзновенно?!
Ты мира нашего позор,
Не нежить будточеловек.
И потому мой приговор:
Ты сослан в мир людей навек.
Живи среди себе подобных,
А в лес дорогу позабудь.
И там, средь них, богоугодных,
Каким тебе угодно будь!
Наставил палецПрошка взвыл,
Колени лешего согнулись,
Он на траву упал без сил.
Но встал, а силы не вернулись.
Заклятьем вор был обречен
Все потерять былые чары.
Не леший был отныне он
Старик, сутулый и поджарый.
И духа твоего в лесу
Чтоб не было до ночи!
В последний раз испей росу,
Омой слезами очи
И прочь спеши, как будто черти
Бегут гурьбою за тобой.
Не избежишь иначе смерти.
Тому порукой водяной!
И дед Водяник, погрозив
Ужасным пальцем, удалился.
До бучила доплыл, чуть жив.
Как никогда, он утомился.
Как пес заблудший тихо воя,
Куда-то Прошка убежал.
На берегу остались двое,
Да Никодим в дупле лежал.
Спал полевой и видел сон,
Как возвращает Черта Око
Марина, леший был смущен. -
Поверь, мне будет одиноко!
Не жалься, дух, съязвила та. -
Тебе твой лес меня милей.
Эх, ты, лесная простота!
Должна я бытьи буду злей.
Умеючи и ведьму бьют
Вот так, наотмашь от себя.
И если сразу не убьют,
То только крепче стану я.
Прощай навеки, дух лесной!
А впрочем, почему и нет?
Еще ты встретишься со мной.
Мир тесен, темен белый свет.
Ты там, где тьма, найдешь меня, -
Сказала ведьма, будто спела.
И, Афанасия маня,
Как птица, в небо улетела.
Глава 18, в которой люди терпят поражение от сил природы и задумываются о том, действительно ли они являются ее царями.
На землю сумерки легли,
Предвестники грядущей тьмы,
И власть над миром обрели,
Смущая робкие умы.
Иван, пугаясь тени каждой,
Что вдруг мелькала средь ветвей,
Терзаясь голодом и жаждой,
Угрюмо к цели брел своей.
Он шел домой, из леса прочь,
С тяжелой ношей на плечах.
И мрачен был он, словно ночь,
С тоской звериною в очах.
Был каждый шаг как испытанье.
Но тела боль была терпимой.
Георгий причинял страданье
Душе, надеждой одержимой.
Терпи, не умирай, старик, -
Упрямо заклинал юнец,
И шепот был его как крик.
Ведь ты мне дорог, как отец!
Ты будешь жить, и мы с тобой
Еще не раз в леса пойдем.
Ты мне секрет откроешь свой,
А встретим лешакапобьем!
Не выйдем так, Иван расслышал
Вдруг голос слабый за спиной.
Георгий, Бог меня услышал!
Он завопил. Свеча за мной!
И все же глуп ты, это точно,
Как, впрочем, вся твоя семья!
А ну, снимай одежду срочно
И заодно раздень меня.
Он снова бредит, вот беда, -
Глаза юнца слеза смочила.
Я трезв умом как никогда.
Умней нечистая ли сила?
Георгий подмигнул Ивану
И на ухо пообещал:
Тебя я научу обману,
Который дед мне завещал!
Лешак хитер, но глуповат,
И потому лишь уязвим.
Он перед Богом виноват,
За то и был наказан им.
В лесу всесилен дух лесной,
И человеку не уйти
Лес встанет перед ним стеной,
Не обойти и не пройти.
Вплоть до исподнего белья
Одежду всю, как есть, мы скинем, -
Узнал от деда это я!
И наизнанку вновь накинем.
Как пораженный слепотой,
Лешак не сможет видеть нас.
Обман наивный и простой,
Но, дед сказал, он многих спас.
А помолиться если Богу? -
Спросил взволнованно Иван.
Бог не укажет нам дорогу,
И святость не спасет, болван!
Лешак, прислужник Сатаны,
В лесу сильнее Бога.
Так что снимай скорей штаны, -
Изрек Георгий строго.
И, старику послушный,
Иван все скинул вмиг.
От холода синюшный,
Сам, словно леший, дик,
Он, в сумраке вечернем,
Средь зарослей густых,