Маркиз Орно сидел от короля по правую руку, а граф Дюфе по левую. И то, как они внимали Бастилю, не заставляло сомневаться в том, что оба преданы королю до гробовой доски. И внезапно до Хаука дошло, что это за собрание при закрытых дверях без фаворитов и слуг. Хаук был единственным чужаком на этом ужине, но, видимо, так было нужно. Ведь заседание Орденаа Хаук был уверен, что присутствующие члены тайного обществаспровоцировало его отравление.
Я, Мемерик, виконт Олье, сознаюсь, что вступил в политический сговор с целью устранить королевского фаворитаХаука, чтобы получить взятку от тхиенского короля Рига Халлстеиннаначал Рене, и Хаук до боли сжал вилку. Все тхиенские короли брали себе второе имя, характеризующее их правление, но брат явно льстил себе. Халлстеинн значило «твердый, как камень» на тхиенском. Свою жестокость и твердость Риг проявлял лишь в постели с очередным омегой, а вот в делах политики твердостью убеждений король не отличался. Ведь только с помощью хитрых уловок он и получил тронтравил собственных братьев и отца, словно это дворовые псы. Обещал отмену рабства и стелился перед сасвэнийским королем, Хаук мог бы поспорить, что поменяйся они местамиРиг тут же предал бы Тхиен за звонкую монету и обещание хорошей жизни. Герцог Юдо озвучивая предложение короля, пообещал, что мой младший брат Сиан будет освобожден из клана Бруэдэр, как только смерть иосмерийского пленника будет подтверждена официально. А гарантом данной сделки выступил герцог Оберон
Хаук посмотрел на бесстрастное лицо Бастиля. Ни злости, ни сожаления на нем не было, а ведь он не верил в предательство Оберона. Именно так сказал Бланшару, ведь Бертран был ему другом и поверенным.
Этого следовало ожидать, Ваше Величество, спокойно заметил маркиз Орно, когда Рене закончил зачитывать. Рыба всегда гниет с головы, а как показал собой ОливьеОберон не зря переживал за свою репутацию. Думаю, Бертран и Жуль вовсе не в курсе интриг отца, но, бесспорно, от двора их следует удалить.
Виконт будет публично казнен в субботу. Что же до Юдо обронил Бастиль.
Одно ваше слово, вкрадчиво произнес Патрис, сжав пальцы в кулак.
Бастиль так долго к этому шел, так долго хотел убрать Юдо со своего пути, что даже все присутствующие поняли, насколько важен текущий момент. Король должен сказать будет ли Юдо до скончания века сидеть в донжоне, лелея планы о побеге, или умрет. Юдо был его любовником, заклятым врагом и самым лучшим воином из всех омег, представлявших Иосмерию на поле боя, но его звезда закатилась и едва тлела на фоне чрезмерной жажды власти и самомнения.
Маркиз накрыл руку Бастиля и тот осоловело моргнул, словно слишком сильно погрузился в собственные мысли. Не мог проститься с прошлым? И Хаук не стал бы осуждать, даже если бы Бастиль не решился на этот шаг.
Пусть Шарля поцелует та же змея, что и Хаука, твердо приказал он. Оберона мы оставим на откуп Бертрану.
Вы поручите Бертрану убить собственного отца? подал голос Ланжерон, и в его лице читалось сомнение.
Огюст нервно затарабанил ногой под столом, видимо, они с Бертраном были знакомы. Жестокая практика, но Хаук понимал мотивы Бастиля. Бертран должен вернуть расположение короля или покинуть двор, а уж в том, что в обратном случае угодья Оберона пойдут по рукам, сомневаться не приходилось.
Если Бертран оправдает доверие, мы дадим Оберону возможность скрыться в родовом имении до самой его смерти. А его сын займет освободившееся место в Совете.
А если Оберон сбежит?
В Тхиен? Ублажать глав местных кланов своей задницей? невесело усмехнулся Бастиль. На тхиенцах в случае войны хорошо зарабатывать для таких, как Оберон, но не жить с ними.
Остался последний вопрос, подал голос маркиз. Регалии Юдо уйдут по ветви Гастона? Титул, замки и должность? Как и Оберон, Юдо прибрал к себе достаточно земли, Бедренпыль по сравнению с его родовым поместьем на границе.
Гастон не получит ни монетывсе заберет казна, а его должность отойдет конечно же самому достойному, улыбнулся Бастиль маршалу Ланжерону.
Сжальтесь, Ваше Величество, в свои годы я желаю уже спокойной жизни! беззлобно хмыкнул он. Но спасибо на добром слове. Надеюсь, что когда-нибудь мой сын Огюст удостоится подобной чести.
Мы услышали вас, маршал, с уважением склонил голову Бастиль. Юному Огюсту все дороги открыты, но пока мы избрали на эту должность графа Дюфе, славно завершившего конфликт в Ардо.
Ваше Величество, Огюст весь затрясся от волнения, получив похвалу.
А Клод явно не ожидал, поэтому вскочил на ноги, а затем тут же встал на колено у кресла Бастиля и поцеловал его руку.
Ваше доверие для меня честь, Ваше Величество. Я ваш до последнего вдоха.
Вы заслужили, Клод.
Бастиль повернулся к маркизу.
Наша благодарность вам, хоть вы и просили о другомместо в Совете, думаю, пришла пора вам взять в свои руки больше власти.
Спасибо, но я останусь на своем месте, Ваше Величество, вежливо отказался маркиз. Я рад возможности обучать альф ко двору. Это не занимает много времени и дает нужную информацию из первых рук.
Вы как всегда скромны, маркиз, за это мы вас и ценим. За редкими исключениями ваша работа выше всяких похвал и это говорят все.
Если не считать Хаука, Ваше Величество? отшутился маркиз.
Хаукисключение из всех правил, признал Бастиль.
Далее с Бастилем завели разговор Ланжерон и Клод, а Хауку пришлось вести беседу с Огюстом.
***
После ужина настроение Бастиля оставляло желать лучшего, потому что он молча разделся и забрался в постель с явным намерением уснуть. И Хаук не знал, можно ли касаться его или даже просто лечь рядом?
Но когда все-таки устроился у него за спиной, Бастиль обернулся и приказал обнять его.
Его сердце так громко стучало под ладонью, что, казалось, оно никогда не успокоится. Хотя уже спустя четверть часа его дыхание выровнялось и Бастиль провалился в глубокий сон. Хаук не спал, вдыхал запах волос и гладил по руке до самого плеча, глядя сбоку на его расслабленное лицо.
Маркиз был прав, Хаук никогда не смог бы его убить. Хотя было так легко протянуть руку и сжать шею. Даже ненавидя его, Хаук всегда представлял, как будет обладать им, а не причинять боль.
Хаук уже давно не воскрешал старые воспоминания, хотя Бастиль причинил ему в прошлом немало неприятных минут. Но плохое уже не казалось столь ужасным, зная то, что знал Хаук о Бастиле теперь. Ощущая его каждой клеточкой своего тела так, словно можно было провести руками у него под кожей и утонуть в нем. Внутренне Хаук уже мало чем отличался от придворных альф, постоянно жаждущих близости короля, и это угнетало. У Бастиля была его работавстречи, письма, гости, званые ужины и бесконечные политические разговоры, а что у него? Перебранки с охранницами, книжки маркиза и холодная постель?
И в какой-то мере Хаук понимал отчаянье отца, желавшего владеть своим супругом без остатка и не получающего ничего годами. Вальгард насильно пытался взять то, что омега может дать лишь по собственному желанию. Хаук не оправдывал насилие, принц Валентин не заслужил ни той жизни, что вел, ни смерти, которая его настигла. Когда на Совете графиня Соланж задала вопрос, как бы он поступил с пленными, Хаук растерялся, но глубоко внутри себя уже давно знал ответ. Как король Тхиена он запретил бы лишь однозабирать иосмерийских омег в гарем без права выкупа.
Лишать отцов детей Раны, нанесенные Ланжерону, Мемерику, Камилю и даже Бастилю, утратившему дядю в столь юном возрасте, кровоточили годами. А о скольких омегах, разделивших судьбу принца Валентина, Хаук не знал? Эта вражда буквально убивала на корню любые поползновения мира для обеих сторон конфликта. И став пленником и, по сути, бесправным существом при иосмерийском дворе, Хаук осознал это в полной мере.
Мысли о том, что Бастиль может взять еще одного альфу, выбивали почву из-под ног и плевать, что говорила Эдит. Хаук не сможет стерпеть или оправдать подобное решение. В принятии и смирении, к которым его закликали, попросту потеряет себя, и дороги назад не будет. Неопределенность их отношений пугала, потому что в своем интересе Хаук был уверен, но совсем не уверен в Бастиле.
Валентин, защищая его перед Дайоном, снова удивил Хаука своей слепой преданностью.