Они называли это «Укрощение варвара». Немногие, испытав подобное на себе, не ломались, больше трети попросту не выживало. Ну, а те, кто выжил, не хотели такой жизни вовсе. Возвращаясь в Тхиен, они влачили жалкое существование, проклиная пленителей до последнего вдоха.
Судьба же Хаука решилась в предпоследнюю ночь перед прибытием в Хетханну. Когда отряд остановился на ночевку, Наннет отчего-то возжелала варвара-альфу себе в постель и Хаука отвязали от колонны, доставив к ней в палатку. Она сидела за столом и даже не обернулась, когда его втолкнули внутрь и задернули полы за спиной.
Хауку показалось странным то, что она так безрассудно подставила себя. Но, возможно, все дело было в том, что Наннет не знала кто онлишь догадывалась, что Хаук был лидером отрядамелкой сошкой, в ее скудном понимании. У него хоть и были связаны руки за спиной, но все еще оставалась сила, чтобы убивать подобных ей. Всего один рывок и ее песенка спета, каким бы искусным воином она себя не считала. Безрассудно ждать покорности от того, кому нечего терять, и Хаук воспользовался своим шансомбросился на нее, желая сшибить весом собственного тела.
Наннет легко спорхнула со стула, как по сигналу, схватилась за спинку, приподняв в воздухе, и шарахнула его, что есть силы по груди. Так, что дерево кусками полетело в разные стороны. Дыхание перехватило и Хаук на секунду опешил.
Следующий сильный удар пришелся по голове. Пустота. Боль. Кружение. Очнулся он с онемевшими, все еще связанными за спиной руками, на полевом матрасе со спущенными до колен штанами. Доспехов на Наннет уже не было и сидела она ноги врозь у него на бедрах. Ее острые груди под сорочкой встопорщились от холода, пока такие же ледяные пальцы ощупывали его узел.
Что-то с тобой не так, недовольно произнесла она, поджав губы. А затем подняла сорочку ему же на голову. Ох! Раздери тебя Бездна! вульгарно выругалась она.
И Хаук знал, что предстало ее взгляду. Метка с гербом королевской семьи, которую делали в гареме всем детям, опасаясь подмены младенца. Колючие пальцы коснулись знака и острый ноготь врезался в кожу.
Кто ты, отродье бездны?
В Тхиене тебе уже выдали бы плетей, женщина, за твой грязный язык, с напускным спокойствием ответил Хаук. На секунду ему даже понравилось ее замешательство и нотки страха в голосе.
Наннет вернула на место сорочку и внимательно уставилась ему в лицо.
Мне следовало сразу догадаться, увидев твои глаза, Арнбранд. В твоих жилах течет кровь иосмерийской знати
Так ты поскачешь на моем члене, потаскуха? нагло ухмыльнулся Хаук и Наннет наотмашь ударила его по лицу.
Не слишком сильно, но и не по касанию, как девчонка.
Язык у тебя тхиенский.
И не только язык, парировал он. Бояться уже было нечего.
Наннет не особо обрадовалась его разговорчивости. Желание позабавиться с ним явно пропало, хотя Хаук не возражал. У него даже немного привстал, глядя на очертания сбитого тела под тонкой тканью сорочки. Сиськи у Наннет Бижон были тяжелые и большие, как раз как он любил.
Наннет приказала, чтобы его увели и приставили дополнительную охрану.
Думаю, король Бастиль захочет с тобой пообщаться, мимоходом сообщила она. А может и самолично спустить шкуру.
И Хаук не сомневался, что именно так оно и будет. Ведь все, что он делал с момента гибели своего иосмерийского отцаэто пытался доказать всему свету, что он истинно тхиенский наследник.
***
По прибытии в столицу Хаук расстался со своим отрядом.
Взрослые альфы озирались по сторонам, как маленькие дети в ужасе от будущего, которое вскоре должно было их настигнуть. Одна маленькая ошибка и такой печальный исход, как говорил Гудред: не хочешь заделаться в евнухине попадай в плен. Хаук хотел бы что-то сделать для них, но пока это не казалось возможным.
Смотри в пол, когда будешь говорить с королем, если, конечно, хочешь остаться при глазах, тхиенец, посоветовала ему на прощание Наннет.
Его забрали придворные слуги в ливреях королевских цветов. Хаука позабавило, что он возвышался над ними подобно башне. Высокий рост был его проклятьем в юношеские годы, особенно, когда он легко обогнал в этом Рига. Зато потом в тренировках ему было легче вывести соперника из равновесия, нанося удары сверху. Невольное преимущество, которым он пользовался даже здесь на землях противника.
Слуги привели его в обшарпанную комнатенку рядом с кухней и выдали чистое полотенце, более походившее на грубый отрез ткани. Хаук ступил внутрь и дверь за его спиной захлопнулась, затем спустя мгновение задернулся засов. При этом руки ему так никто и не развязал, после стало понятно почему.
За ширмой находилась полная горячущей воды ванна, а рядом на табурете лежал набор для бритья. Мыло, чаша, лезвие и помазок из конского волоса. И вот он неожиданный шанс на мирный уход. Лечь в ванну и вскрыть себе вены или вымыться и поскрести лезвием лицо? Хаук задумался об этом, уже отмокая в воде, приятно ласкающей ноющие перетянутые веревкой запястья и натруженные в каждой мышце ноги, после долгого перехода.
Довольно быстро пришло понимание того, что ославиться трусом не его выбор. Пусть себе режут вены другие, он встретится с Бастилем и будет смотреть ему в глаза, чтобы кузен не сомневался в том, что Хаук его не боится. Ни один тхиенец не будет пасовать перед иосмерийцем.
Замок не бил в глаза показной роскошью, по крайней мере та его часть, в которой он успел побывать. Хорошо укрепленный, с глубоким рвом по внешнему периметру и откидными воротами, представляя из себя загадку. Неразгаданную тайну. В детстве, когда Хаук имел возможность пошастать по крепости, между практическими занятиями и уроками, ему нравилось обнаруживать «слепые зоны». Места, о которых мечтал бы узнать противник, дерзко решив захватить столичный оплот. Хаук никогда не рассказывал об этом Ригу, возможно, потому что в своих фантазиях представлял, как берет Сверу и подвигает брата на троне
Они не были дружны с Ригом, чувствуя конкуренцию друг в друге. Король Вальгард не отвернулся от сына после казни супруга, что вполне могло бы статься. И Хаук, чувствуя благосклонность отца, тянулся к нему с утроенной силой в едином порыве доказать, что это доверие полностью оправдано.
Когда Хаук закончил омовение в комнату вошел незнакомый омега, окинув его взглядом с головы до ног, и сморщив свой острый орлиный нос. Скорее всего, унюхал запах псины и конской мочи, ведь именно так для иосмерийцев пах тхиенец?
Меня зовут маркиз Орно, но вы можете обращаться ко мне: «Ваше Сиятельство». Я провожу вас к королю, сухо сообщил он на родном языке. Не советую устраивать мне сюрпризы, иначе я с радостью продырявлю вас, как решето.
Хаук не стал притворяться, что не понял языка.
Меня даже не удостоят чести прикрыть свой срам перед честным народом?
Маркиз Орно щелкнул пальцами и вперед вынесли чистую одежду. Белье, рубашку, сюртук, бриджи и белые чулки, а бритвенный набор поспешно убрали. Видимо, чтобы Хаук не захватил с собой лезвие для задушевной беседы с королем.
Когда с одеванием было покончено, они приступили к прогулке по бесконечным коридорам. Хаук всю дорогу пытался принюхаться к маркизу, но так ничего и не почувствовал. В Тхиене омеги использовали специальные крема, которые усиливали их аромат, чем привлекали чрезмерное внимание альф и стимулировали их желание. Но маркиз, видимо, подобным не интересовался.
Его страстью были рюши. Они свисали с манжеток, воротника рубашки, по бокам бриджей и внутреннего выреза атласного жилета. Хауку стало интересно, умеет ли маркиз по-настоящему драться? Или его угрозы простая бравада?
Маркиз остановился у тяжелых двустворчатых дверей и обернулся к Хауку.
Не разглядывайте короля, он этого не любит.
Слухи врут и король Бастиль не столь прекрасен, как о нем говорят? не удержал своей язвительности Хаук.
Маркиз хмыкнул.
Нет, скорее все дело в том, кто вы.
А кто я? Его кузен? Слова вязли на зубах, Хаук прекрасно понимал, что Бастиль скорее отправит его на дыбу, чем обнимет и признает родство.
Что же, время рассудитМаркиз распахнул двери и жестом пригласил его войти.
Хаук догадался, что его позвали не в тронный зал и даже не в приемную. Это была опочивальня короля, вернее ее предпокои. Обстановка внутри была дорогой, но не роскошной, как это описывали бродячие менестрели. Хотя, что они могли знать, продажные забулдыги? Два огромных окна на северной стороне смотрели в королевский сад. Стены украсили шкурами и гобеленами с изображениями охоты и древних сражений, а на полу расстелили толстый ковер, в котором нога утопала по щиколотку. Бастиль мог бы ходить по нему босиком, лаская свои изнеженные ступни.