По соседству располагался ещё один дом, крепкий, опрятный, как и у Полоцких. По его двору неспешно бродили несколько кур и красавец петух. Анна загляделась на них и не услышала, как сзади подошёл Денис.
- Как устроились, Анна?
Уже второй раз за день он пугал её внезапным вопросом. И она, стараясь не показать раздражения, миролюбиво, но коротко ответила:
- Спасибо, хорошо.
- Заглянете к нам?
- С удовольствием, но позднее. Сейчас я должна отнести обед Василию.
- О! Вас аборигены уже к делу пристроили?
Анне интонация и слова не понравились, и она, бросив:
- Я сама себя пристроила, - поторопилась уйти.
Дойдя до маяка, она оглянулась и увидела, что Денис по-прежнему стоит на тропинке и смотрит ей вслед. От этого Анне стало неуютно. Не поймёшь, что человеку нужно: то ли скучно ему, и он так развлекается, то ли рассчитывает на отношения, выходящие за рамки добрососедских, то ли заинтересовала она его чем-то. Все три варианта Анне категорически не нравились, и она, решив по возможности меньше встречаться с Денисом, крикнула:
- Василий! Простите, пожалуйста, я вам обед принесла! Василий!
- Здесь я!откликнулся смотритель из окна дома, стоявшего чуть в стороне от маяка.Заходите, Анна!
Анна поднялась по каменным ступеням и заглянула внутрь. Василий сидел за столом и что-то мастерил. Но у Анны почему-то сложилось впечатление, что он сел только что, услышав её голос. Ящик комода, стоявшего за ним, был задвинут не до конца, словно его закрывали наспех и что-то помешало. Анна отвела глаза от увиденного и приветливо сказала:
- Василий, Мария Михайловна просит извинить её за то, что она не сама принесла обед. И что мы припозднились немного.Анна принялась выставлять на стол контейнеры.
Маячник неожиданно улыбнулся:
- Маша-Маша, золотая душа. Сколько говорю ей, что сам себя прокормлю. Нет, всё хлопочет, всё заботится. Спасибо, Анна.
- Вы бы сейчас поели, пока всё тёплое, - зачем-то сказала она и сама себе удивилась. От Марии Михайловны, что ли, заразилась желанием опекать?
- Поем, поем. Не составите мне компанию? А то Маша меня на убой кормит. Как племенного хряка.
Анна не удержала улыбки, но отказалась:
- Спасибо. Но так она кормит не вас одного. Я тоже еле из-за стола встала. Вот, вызвалась к вам сходить, чтобы хоть немного отойти от обеда.
- Да, Маша готовит так, что пальчики оближешь. Она у нас бывший повар.
- Ну, судя по тому, как она готовит, бывших поваров не бывает. Приятного аппетита, Василий. И до вечера. Мария Михайловна просила, чтобы вы контейнеры на ужин с собой взяли.
- Возьму. Передай ей привет, - перешёл на «ты» Василий. Но Анну это совершенно не покоробило, хотя она и не любила фамильярности. «Тыканье» супругов Полоцких и Василия казалось ей выражением симпатии и доверия.
- Обязательно передам, - пообещала она и пошла к дверям.
Когда Анна была уже во дворе Василий крикнул в окно:
- А на маяк-то забраться небось хочется?
Анна оглянулась и кивнула:
- Очень.
- Ну, подожди тогда, сейчас поем и свожу тебя.
- Спасибо!обрадовалась Анна и едва удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть.Спасибо, Василий!
- Да не за что, - посмеялся он, глядя на неё с симпатией.Ты здесь подождёшь или погуляешь? Или, может, всё же пообедаешь со мной?
- Ой, нет! Только не это! Я пока погуляю.
- Ну, смотри. Я крикну тебе тогда. Далеко не уходи.
- Хорошо!И Анна чуть не вприпрыжку направилась к заливу.
Она успела только спуститься к воде и несколько минут побродить по берегу, когда Василий окликнул:
- Я готов!
Сердце замерло в предвкушении, и Анна быстро взлетела по камням вверх. Василий смотрел на неё с ласковой усмешкой.
- Ну, пошли. Но забираться придётся до-о-олго.
- Я справлюсь.
Василий кивнул и распахнул дверь. Анна шагнула за ним в гулкую прохладу. Было заметно, что маяк старый, переживший многое. Но чего-чего, а запустения Анна не увидела. Всё было подкрашено, вычищено, вымыто до блеска. Штукатурка свежая, белая-белая. Краска тоже явно недавняя. Никакой паутины, сырости и затхлости. Анна поднималась следом за Василием и в душе восхищалась. Она предполагала увидеть совсем другое.
Наконец, дошли до верхней площадки. Смотритель маяка отступил в сторону и пропустил Анну вперёд. Она шагнула, на миг зажмурилась от солнца, рассыпавшего по глади залива миллионы слепящих бликов, потом медленно открыла глаза.
Море лежало далеко впереди и внизу. Отсюда, с такой высоты, шёпота волн почти не было слышно. Но зато видно было так далеко, что, казалось, сердце разорвётся от восторга. Маяк стоял в той части острова, которая вдавалась довольно далеко в море. И казалось, что вода окружала его почти со всех сторон, ластясь к каменной плите, на которой он возвышался, и лаская её. И в этот тёплый ясный день не верилось, что здесь случаются шторма, дожди и сильные ветры. Где угодно, но только не здесь.
Слов не было. Было только переполняющее душу восхищение. И ощущение бесконечного счастья. Всё то, что Анна видела перед собой, словно проникало внутрь неё, делая чище и лучше. Она глубоко вдохнула и пошла по кругу, огибая установленный в центре маячный излучатель. Василий молчал, будто понимая её состояние и не желая мешать. Анна была очень благодарна ему за это.
Сколько прошло времени, Анна не знала. Уже давно Василий негромко бросил:
- Я на улице буду, - и ушёл. А она только и смогла, что молча кивнуть ему. Затихли далеко внизу шаги маячника, но Анна стояла и смотрела, смотрела в сияющую даль. И всё то, что волновало её в Москве, отступило, отошло и постепенно растворилось, не оставив и следа.
Спустившись вниз, Анна подошла к Василию, который красил какую-то доску, и всё так же молча благодарно пожала его локоть. Он в ответ положил свою большую ладонь на её пальцы и тоже пожал. И Анна вдруг поняла, что он понимает её чувства.
- Спасибо, - еле слышно произнесла она и пошла в сторону дома Полоцких.
- Приходи ещё, девочка.Услышала она за спиной и оглянулась.
Василий стоял, опершись о недокрашенную доску и с доброй улыбкой смотрел на неё.
- Я приду.
- Ты на закате приходи. Не пожалеешь.
- Обязательно.
Они ещё какое-то время смотрели друг на друга и улыбались. Потом Василий махнул рукой: иди, мол, Анна помахала в ответ и пошла к Полоцким. У неё было ощущение, что прошло много-много времени. Так много, что сама она успела стать другим человеком.
Глава 13. Исцеление
До званого ужина, как назвала планируемые посиделки Мария Михайловна, Анна успела помочь хозяйке и немного погулять по острову. Оказался он не так чтобы совсем маленьким. На нём хватило места для довольно обширного бора, чистого, светлого, почти без подлеска, пары живописных бухт, голой каменистой возвышенности и широкой береговой полосы, по которой и прошлась Анна, решив оставить осмотр всех остальных достопримечательностей Заката назавтра.
После прогулки Анна чувствовала себя так, словно и не был этот удивительный день очень долгим и богатым на впечатления. От переполнявшего душу восторга хотелось петь и плакать одновременно. И Анна впервые в жизни пожалела, что не умеет ни рисовать, ни сочинять музыку. Потому что иного выхода для этого восторга она не видела и теперь не знала, как выразить его.
Помогла Мария Михайловна. Посмотрев на вернувшуюся Анну, она улыбнулась так, как до этого улыбался смотритель маяка Василий, понимающе и мудро, и спросила:
- Что? Слов нет?
Анна закивала.
- Со мной то же самое в первое время было. Да и теперь случается. И хочется что-то такое хорошее сразу сделать Кажетсяиначе разлетишься на куски.
- Да, именно так, - отозвалась Анна, удивляясь тому, как эта простая женщина смогла понять её состояние и так точно выразить.Кажется, будь я композитором, сейчас что-то очень красивое написала бы.
- Открой-ка сервант, - велела Мария Михайловна.Левую дверцу. Открой, открой, - повторила она, заметив растерянность Анны.Тетрадки видишь? Бери любую. И ручку бери.
Анна выполнила распоряжение и вопросительно посмотрела на хозяйку.
- А теперь иди к себе в комнату да запиши всё, что чувствуешь.
- Но я
- Что ты? Музыку сочинять не умеешь, но писать-то очень даже. В школе ведь научили. Вот и пиши. Я б тебе краски дала, но бумага закончилась. Всю я измалевала. А новую ещё не привезли.