И вот пришло новое осознаниеЮстинианис нисколько бы не возражал, но уже вряд ли когда-нибудь представится случай задать вопрос, чтобы услышать: «Конечно, ты можешь так говорить». Наверное, правильнее было бы думать, что случай вообще никогда не представится, но в это не хотелось верить даже теперь. Особенно теперь.
Ты не будешь мне другом, Турок, прошипел Яннис с такой ненавистью, которой сам от себя не ожидал. Ты принёс столько горя мне, и всем моим родным, и всем друзьям, а теперь хочешь дружить со мной? Если бы я не был твоим пленником, то спросил бы: «Ты с ума сошёл?»
Разве тебе не объяснили, что ты не пленник, а гость? спросил Великий Турок, подавшись вперёд. Его невозмутимость исчезла, и он едва сдерживался, чтобы в гневе не вскочить с кресла. Он был как хищник перед прыжком, но Яннис не испугался.
Объяснили, но я не верю, резко ответил мальчик.
А ты поверь. С этими словами турецкий правитель совершенно неожиданно расслабился и заулыбался. Да, мне пришлось воевать с вами, потому что вы не хотели отдать мне Город добровольно. Но теперь я хочу остановить насилие. Я хочу делать добрые дела. В том числе хочу быть добрым с тобой. Неужели ты не хочешь помочь мне в этом? Неужели ты намерен мешать мне? А ведь в твоих руках не только собственная судьба, но и судьба твоей сестры.
Напоминание о сестре заставило Янниса прийти в себя. Оказывается, он уже успел сжать кулаки, но теперь следовало их разжать.
Господин, я прошу прощения за свою несдержанность, с усилием произнёс он.
Я охотно тебя прощаю, всё так же улыбался Турок, неторопливо поднялся с кресла и, казалось, хочет подойти к собеседнику совсем близко, почти вплотную.
Яннис невольно сделал шаг назад, но заставил себя не делать второй.
Турок меж тем подошёл, положил руки гостю на плечи, заглянул в глаза и участливо спросил:
Может быть, у тебя есть ко мне какая-нибудь просьба? Если она выполнима и разумна, то я с радостью её исполню.
Ответ напрашивался сам собой:
Это касается моей сестры. Было бы хорошо найти ей служанку. Моя сестра не хочет, чтобы ей прислуживали евнухи.
Твоя просьба будет исполнена, ответил Турок, убирая руки с плеч гостя и теперь задумчиво глядя куда-то мимо него. Я даже постараюсь сделать так, чтобы это была служанка из вашего дома, а не незнакомая женщина.
Благодарю, господин, почти без усилия произнёс Яннис.
Это собеседнику очень понравилось. Он засмеялся, а затем развернулся и сделал несколько шагов прочь, как будто пританцовывал:
Иоанн, я знал, что ты умеешь быть благодарным! Я уверен, что со временем ты поймёшь, что я вовсе не так ужасен, как ты думал. А ведь тебе наверняка говорили обо мне только плохое?
Говорили, что ты злой и коварный, охотно признался Яннис и даже забыл добавить «господин».
Я зол только по отношению к своим врагам. Разве это плохо? Турок снова повернулся к своему гостю.
А почему ты хочешь перевести меня из врагов в друзья, господин?
Великий Турок присел на длинную широкую скамью возле стены и сделал знак Яннису сесть рядом, а затем спросил:
Случалось ли, что ты, не желая того, становился причиной чьей-нибудь гибели?
Вопрос явно был серьёзный, и отвечать на него следовало так же серьёзно и обстоятельно, поэтому гость сначала задумался.
Однажды было, наконец сказал Яннис. Я нашёл птенца чайки, который упал с крыши, где было гнездо. Наверное, он сначала упал на карниз, а затем на землю и поэтому не разбился. Я принёс птенца домой, в свою комнату. Хотел выкормить, чтобы у меня была ручная чайка. Первые несколько дней всё было хорошо. Птенец даже привык ко мне. Но однажды я ушёл и забыл закрыть дверь. Или кто-то случайно открыл её, хотя я предупредил всех, чтобы не открывали. Через открытую дверь в комнату вошла кошка, поймала птенца и съела. Когда я вернулся, от него уже почти ничего не осталось. Мне до сих пор горько оттого, что я взял птенца домой. Лучше бы я оставил его там, где он был. Возможно, он бы остался жив. Его родители наверняка позаботились бы о нём и защитили от кошек.
Понимаю, сказал Великий Турок. Ты стремился держать его при себе. Думал, что так будет лучше. Думал, что птенец будет рядом с тобой счастлив. Ты не думал, что своим стремлением удержать убьёшь его.
Да, я не думал, искренне согласился Яннис и даже удивился проницательности собеседника.
Значит, ты понимаешь меня, продолжал тот. Мне тоже горько. И поэтому я хочу попробовать снова, но уже не совершать прежней ошибки.
Яннис слушал и пытался понять, о какой ошибке говорит Турок. Причиной чьей гибели он стал? А когда наконец пришла догадка, то показалась жуткой.
Ты стал причиной гибели человека? осторожно спросил мальчик. Не хотел, но стал?
Турок как будто не видел в этом ничего пугающего:
Да, я стал причиной гибели человека. Моего друга. Он снова положил руку Яннису на плечо. Ты смущён? Зато я честен с тобой. Думаю, ты это оценишь и поможешь мне избежать ошибки впредь. Я хочу доказать себе, что способен быть другом. И чем больше будет у меня друзей, тем лучше.
* * *
Шехабеддин-паша, по обыкновению, подслушивал под дверью своего повелителя. Казалось, никто не посмел бы мешать, поэтому евнух вздрогнул и оглянулся, услышав за спиной чьи-то приближающиеся шаги. Это оказался Заганос, который, поняв, что напугал, виновато улыбнулся и развёл руками.
Евнух был серьёзен и сосредоточен, но друг словно не замечал этого, потому что выглядел весёлым и беззаботным.
Хоть на время забудь о делах, прошептал Заганос.
Шехабеддин, чтобы не продолжать разговор под дверями повелителя, взял друга за локоть и повёл на второй этаж, в свои покои.
О Ты хорошо здесь устроился, заметил Заганос, оглядывая комнаты, обставленные в восточном вкусе. Почти ничто здесь не напоминало о том, что комнаты расположены во дворце правителя румов. Разве что форма окон и росписи на стенах, не завешанных коврами.
Походный шатёр мне нравился больше, ответил Шехабеддин, но я не мог оставить повелителя, а повелитель решил поселиться здесь.
Ты всегда можешь стать гостем в моём шатре, непринуждённо произнёс Заганос, усаживаясь на софу. Кстати, в городе я нашёл бочонок отличного вина и уже приказал доставить в мой лагерь, но пить это вино мне не с кем. Что же мне делать, мой друг? Подскажи.
Евнуха начало раздражать, что друг так весел.
Это всё, что тебя заботит?
А о чём мне ещё заботиться? Война окончилась победой. Время праздновать.
И тебя даже не беспокоит, получишь ли ты заслуженную награду?
Заганос по-прежнему не понимал:
Беспокоиться следует тогда, когда сделано ещё не всё, что можно сделать для достижения цели. Я сделал всё. Остальное зависит от повелителя, а не от меня.
А если я скажу тебе, что ты можешь не получить должность великого визира? спросил Шехабеддин. Повелитель решил пока не наказывать Халила за то, что Халил мешал нам взять город.
Теперь Заганос понял, но нисколько не огорчился, а даже как будто развеселился ещё больше:
Значит, моя счастливая звезда не погаснет, а продолжит радовать меня своим светом.
Шехабеддин заставил себя улыбнуться и постарался, чтобы выглядело искренне:
Ты во всём ищешь хорошие стороны. Он подошёл к софе и сел рядом с другом. Послушай, ты должен поговорить с нашим повелителем, напомнить ему
Закончить фразу не получилось. Заганос обнял евнуха, притянул к себе и зарылся лицом тому в волосы, как всегда спускавшиеся на плечи из-под тюрбана.
Это была неприятная неожиданность, но Шехабеддин старался сохранять спокойствие:
Что ты делаешь, мой друг?
Призываю луноликую Ширин, прошептал тот. Пусть она придёт. Я уже два месяца её не видел. Если она не придёт в ближайшее время, я заболею от тоски.
Как же огорчали Шехабеддина такие моменты! Его огорчало, когда к Заганосу возвращалось безумие. И не потому, что друг был так уж неприятен в этом безумии, а потому, что заставлял евнуха чувствовать вину.
Не так давно, когда Шехабеддин сказал Заганосу, что является джинном, то в этом почти не было шутки. Евнух был уверен, что является джинном хотя бы отчасти и что вредит другу одним своим присутствием.