Ножик хитрый себе завел! закричал Федор. Иш ты кикимора заморская! Одной сабелькой надобно! Сабелькой!
Испанец что-то проорал в ответ. Но сын боярский не понял его. Они снова скрестили клинки.
У тебя и не сабля вовсе! продолжил Федор. Этим вертелом много не навоюешь.
После этих слов его ятаган вошел в грудь офицера, пробив стальной нагрудник.
Ты доконал его, Федя! заорал Минка, потрясая окровавленной шпагой. Теперь бей остальных!
За тем дело не станет!
Мятелев приготовился к новой схватке, но, увидев гибель офицера, испанские солдаты стали бросать оружие. Битва с этой стороны кончилась.
Те воины-испанцы, что сражались с первой галерой, вообще растерялись, услышав позади себя пальбу и вопли турок.
О, святая Мадонна, нас предали!
Что там? Что случилось?
С той стороны нас атаковали!
Помоги нам бог!
Нас не пощадят! Нужно сдаваться!
Но капитан испанского фрегата сдаваться не пожелал:
Кто там предлагает предательство? Мы еще не проиграли!
Он стал ругаться на чем свет стоит, но его быстро уложили выстрелом из пистоля. Судно было захвачено турками
7
Море. Фрегат «Санта Мария де ла Виктория».
Захваченный испанский фрегат был сорокапушечным боевым кораблем, добротной постройки. Он носил имя «Санта Мария да ла Виктория» и считался грозой турок на Средиземном море. Неоднократно моряки этого корабля нападали на османское побережье и высаживали десанты. Они грабили и убивали подданных султана.
И вот это судно в руках османов. И все благодаря хитрости капудан-паши и воле Аллаха. Мустафа понимал, что такой поступок мог бы послужить к продолжению его карьеры в османском флоте. Капудан галерного флота империи не оставил бы его своим вниманием. Но Мустафа уже сделал свой выбор. Более на службу султану он не вернется.
Мустафа подошел к Федору и произнес:
Ты отлично сражался, гяур. Ты спас нас. И я могу это признать. Одолел опытного фехтовальщика.
Этого? Мятелев указал на труп офицера. У него оружие никуда не годное.
Турок подобрал шпагу испанца и внимательно осмотрел клинок.
Это толедский клинок. Отличная работа и сбалансирован хорошо! Так что ты не прав. Это твоя добыча.
Мустафа протянул шпагу Федору. Тот принял её и сказал:
Я к иным клинкам привык. Чего мне с этого?
Возьми, возьми. Это хорошая шпага. Она тебе еще послужит.
Если бы Федор мог тогда знать, как капудан-паша османского флота был прав. Этот толедский клинок будет спасать его жизнь в диких дебрях Южной Америки.
Как ты выбрался из каюты, где был закрыт? спросил капудан.
Дак битва началась. А я не мог пропустить битву, эфенди.
Хорошо. Ты бросился на врагов с голыми руками и только на испанском корабле получил оружие. Это смелый поступок. А я ценю смелость и умение драться на саблях. Ты хороший воин.
Давно держу клинок в руках, эфенди. А в награду за мою помощь, если таковой достоин, не забудь нас отпустить на волю, когда придет время для этого.
В том могу тебе поклясться Аллахом. Ты и твой друг получите свободу. А пока ты мой гость. Желаешь остаться на этом судне? Сейчас сюда прибудут мои матросы, и для тебя будет выделена лучшая каюта. Или снова прейдешь на «Меч падишаха»?
Нет, я останусь на этом корабле.
Эй! Мустафа приказал привести пленных офицеров.
И тех поставили перед ним. Их было трое.
Кто из вас командует этой посудиной? спросил он через толмача (переводчика).
Вон лежит его тело. Это дон Хуан де Гонсало и Вальдес, ответил высокий средних лет офицер. Я хорошо говорю по-турецки и пусть, эфенди не утруждает себя толмачем.
Кто ты? спросил Мустафа.
Штурман фрегата «Санта Мария де ла Виктория» дон Рамон де Нарвега.
Всех вас сейчас запрут в трюме. У вас будет выбор, либо принять ислам и пойти со мной, либо стать рабами и быть проданными в первом же берберском порту. Подумайте что для вас лучше. Несколько дней у вас есть.
Нарвега поклонился и опустил голову.
А что у вас вон в той каюте? Что там такое? Золото испанского короля? Почему закрыта?
Там наш пассажир, эфенди. Некий очень важный господин.
Что за господин? Кто такой?
Этого я не могу знать. Про то знал только сам капитан. Но он мертв.
Хорошо! Увести всех пленных и запереть в трюме! Быстро!
***
Мустафа с видом повелителя распахнул двери каюты таинственного пассажира фрегата. Он вошел внутрь и думал, как этот человек задрожит при виде его обрызганных кровью врагов боевых доспехов. Такое бывало не единожды.
Но в каюте был совершенно спокойный высокий человек средних лет. Ни один мускул на его лице аскета не дрогнул. Он учтиво склонил голову:
Привет тебе, эфенди! произнес он на турецком языке.
Я капудан османского флота Мустафа. А ты кто такой?
Я? Тот, кто имеет тамгу великого падишаха полумира, спокойно ответил незнакомец и протянул Мустафе пергаментный свиток. Посмотри сюда!
Мустафа пригляделся и похолодел. Это означало, что лично повелитель османской империи повелевает всякому подданному падишаха делать все, что скажет предъявитель сего!
Откуда это у господина? Мустафа побледнел.
А разве эфенди не должен повиноваться, и ни о чем не спрашивать?
Да. Прости мое любопытство, эфенди.
Ты можешь не переживать, почтенный капудан-паша. Я все знаю о тебе. Ты бежал из Стамбула. Но ты, по-прежнему, трепещешь при имени султана. Отчего так? Ведь ты теперь вне закона.
Да, я вне закона, эфенди. Но берберские пираты, к которым я ухожу, не враги великому султану. И одно дело бежать из Стамбула, а иное стать личным врагом падишаха, нарушив его прямую волю, что изложена в твоей бумаге.
Я это знаю. И потому помогу тебе, капудан-паша.
Поможешь? удивился Мустафа.
Ты желаешь, чтобы пиратские беи приняли тебя?
Да. Это мое желание, согласился капудан.
Тогда я дам тебе такую возможность. Ты получишь от меня письмо к Шагин-бею. И он примет тебя одним из своих капитанов.
К Шагин-бею? Мустафа был искренне удивлен, что этот гяур знает самого большого берберского бея. И он даже обещает ему протекцию.
Не веришь в мои возможности? снисходительно улыбнулся незнакомец.
Верю, произнес Мустафа, заколдованный взглядом этого человека.
Вот и хорошо. А сейчас позови ко мне того человека, что гостил на твоей галере, а ныне пассажир этого, захваченного тобой, корабля.
Ты и про него знаешь, эфенди?
Я многое знаю. Но не медли. Я жду его.
После этого Мустафа вышел из каюты и аккуратно закрыл за собой двери.
«Кто этот человек? Я так и не спросил его имени. Но он заставил меня повиноваться одним своим взглядом. Уж не сам ли это шайтан*? (*Шайтанчерт). Или один из таинственных дэвоввластителей судеб? Он все знает обо мне и моих планах. Ему не стоит перечить»
***
Федор Мятелев был удивлен не менее Мустафы. Он видел перед собой кардинала Пьетро Ринальдини!
Монсеньор?
Ты узнал меня, Федор. А я ждал тебя.
Здесь, монсеньор? На этом корабле? Я не могу прийти в себя от того, что монсеньор здесь!
Здесь. Я знал, что сейчас ты не попадешь в дом Адреотиса. Я знал, что ты окажешься волею судеб на османской галере «Меч падишаха».
Это странно, монсеньор. Падре может видеть судьбы?
Могу. Но не пытайся узнать, что тебя ждет в будущем, Федор. Я понимаю, про что ты желаешь спросить.
Отчего же мне не узнать, что меня ждет?
Бог даровал нам две даты, Федор. Две. Одну мы знаем. Вторая скрыта от нас. Дата рождения тебе известна, а бог не желает давать тебе знания о второй датедате смерти.
Моя смерть будет страшной? спросил Мятелев, побледнев.
Роr las Entranas de Dios! Всякая смерть страшна. Мало кому в этом мире хочется умереть. Но сейчас я звал тебя не для того, чтобы говорить о судьбе. Ты должен знать, что тебе делать далее.
Но со мной
Марта и твой друг, бывший галерный раб? Я знаю про это. Я знаю, что Марта провалила задание, которое ей было дано. Но так распорядилась судьба. А с судьбой не может спорить даже Орден иезуитов. Так что напрасно она испугалась моего гнева. Да и сделала она при дворе султана кое-что, хотя даже не догадывается об этом.
Значит ей можно явиться к тебе?
Нет. Видеть её я не желаю. Зачем?
Вот как?