Ливония уступлена Швеции лишь формально, мой король. Мы еще вернем свое. Сейчас главное война с московитами.
Ты прав, пан Никола. Прав. Русский царь Алексей по-прежнему теснит нас в Украине, несмотря на нашу победу под Конотопом. И отречение гетмана Выговского ничего нам не дало. Юрий стал верным слугой Москвы.
Это временно, государь. Смею вас уверить. Временно. Скоро он примет нашу сторону и на условиях гораздо более выгодных для нас, чем это сделал умный Выговский.
Но пока он отдал Украину Московскому царю. Многие шляхтичи меня в том винят! Теперь они смеют говорить, что отставка Выговского была ошибкой. Будто не они, а я не захотел утверждать гадячский договор! Плох он был для них! Никола, если бы ты знал, как я устал быть королем этой страны! Один рокош Любомирского чего стоит. Они поднялись против меня! Есть ли мера неблагодарности магнатов!
Мы снова возьмем свое, государь. Мир со Швецией заключен. И все силы вашей армии можно бросить против московитов, ваше величество. С нами в союзе выступят и хан крымский и султан турецкий. Мы сумеем отвоевать Украину у московского царя и вернуть все, что было потеряно. И тогда шляхта признает ваши заслуги, и ваши права как короля будут расширены!
Ах, пан Никола! Мы уже не раз пытались их расширить. И что получалось?
Король махнул рукой. Цвилиховского в последнее время беспокоило настроение Яна Казимира. Он все больше впадал в апатию и все чаше говорил об отречении от трона. Орден Иезуитов был заинтересован, чтобы он оставался королем. И Цвилиховский получил вполне определенные распоряжения по этому поводу.
Счастье государя переменчиво, ваше величество. Сегодня нам тяжело, но завтра тяжело будет нашим врагам.
Счастье есть у многих государей, но только не у короля Речи Посполитой. У нас правит Сейм и шляхта, а не король. Это у Московского царя есть счастье. У хана Крымского есть счастье. А ведь я мог бы быть королем Швеции. А здесь, сколько сил потратил мой брат король Владислав IV на укрепление королевской власти. Сколько у него было планов и задумок полезных. Но он умер и так ничего и не свершил. С 1648 года, черного для Польши, я король. И что я сделал за эти 12 лет на троне? Подумай и скажи, Никола, что?
Многое, ваше величество. Война с казаками. Зборовский мир. Белоцерковский мир. Все это ваши заслуги. Война со Швецией. Вы отстояли отчизну от врагов. Без вас сама Речь Посполита могла бы погибнуть.
Король покачал головой. Ян-Казимир все больше и больше видел тщету своего царствования.
Что доносят наши агенты? Ян-Казимир перешел на другую тему.
Полковник Криса, наш эмиссар, был принят генеральным хорунжим Войска Запорожского Яном Яненченко.
Я про это уже знаю. Сам Хмельницкий его не принял. Боится московских соглядатаев.
Яненченко наш сторонник, как и многие полковники. Полковник Павел Тетеря ручается за него. А гетман Юрий прислушивается к его мнению. Яненченко муж его сестры.
Но сейчас он нам не много чем может помочь.
Отчего, пан круль, так думает? с хитрой улыбкой завил Цвилиховский. Яненченко многое может сделать для нас.
Что же? Заставит гетмана Юрия помогать моим войскам?
Пока нет. Но он может заставить гетмана Юрия не помогать и московитам. Пусть себе медлит. От той его медлительности для нас большая польза. Тем более что пан Чарнецкий уже отбыл в войска.
Да. Пан Стефан медлить не станет. А ты уже выяснил, кто из моего окружения служит московскому царю, пан Никола?
Такого человека нет, мой круль.
Нет, есть, пан Никола. При дворе московского царя слишком много знают из того, что происходит здесь!
Для того чтобы знать это, не нужно человека в вашем окружении, государь. Московский наверняка имеет своих людей среди шляхты и в Варшаве и в Кракове.
И ты уже знаешь кто эти люди?
Нет, государь.
Так чего тогда стоит тайная полиция Ордена? Мне ранее говорили, что Орден знает все.
Все дело в том, государь, что люди московского действуют умно. Им нужно не допустить соединения Украины и Речи Посполитой. Вот они и мутят головы нашим шляхтичам, что де не надобен Речи Посполитой союз со схизматами православными. А наши и рады те речи слушать! Любомирский, Потоцкий, Ляцкоронский все про то твердят. Не хотят они равноправного союза с казаками. Норовят их снова в холопское ярмо загнать! А кому то выгодно? Да московскому! Его люди в Украине заголосят, что ляхи снова рабами православных сделать хотят и одна для них и есть заступаправославный царь на Москве! А наши магнаты тому сами способствуют!
Так нужно объяснить все! Это же хитрость! вскричал Ян Казимир.
Кому объяснить, мой круль? Любомирскому? Тогда жди нового рокоша! С вельможными магнатами возможен один разговорв топоры их и всех под корень. Они поймут язык силы и крови. Иного нет. Этого так и не смог понять ваш брат король Владислав.
Если бы это было возможно, пан Никола! Если бы! Да и Владислав многое понимал, но что он мог сделать? Что? Не мог же он рубить головы магнатам! И я этого не могу. А как бы хотел. Если сейчас убить хоть сотню этих смутьянов, то и порядок бы пришел.
Придется нам немного потерпеть, мой круль!
И что делать нам сейчас, кроме того, что мы станем терпеть?
Нам стоит мешать людям московского в Крыму и гетманской столице Чигирине.
Да, пан Никола! Пошли еще наших агентов туда. Денег в этом случае жалеть не стоит
4
Стамбул: квартал Фанар, дом купца Адреотиса.
Грек-фанариот Адреотис возлежал на роскошных коврах и подушках в своём доме. Он ждал важного гостя. Комната с узкими окнами с разноцветными стеклами была оформлена в восточном стиле.
«Интересно как он сейчас будет выглядеть? Этот человек имеет редкий дар перевоплощения. Он может быть кем угодно. Гордым вельможей с надменным лицом и простым продавцом халвы с подобострастной улыбкой. Он настолько владеет своим лицом, что совершенно невозможно понять ход его истинных мыслей».
Так думал хозяин дома о своем старом знакомом кардинале Ордена Иезуитов Пьетро Ринальдини. И он снова оказался прав. Скоро ему доложили о приходе важного янычарского аги.
Янычар? удивился Адреотис.
Да. Кто-то из командования янычарского корпуса, ответил слуга. Их сейчас много новых и я не знаю имени этого господина.
Но разве он не назвал тебе своего имени?
Назвал. Но я почему-то не смог его запомнить, эфенди. Его глаза словно выжгли мою память.
«Глаза выжгли память! подумал Адреотис. Это он. Только про него такое можно сказать!»
Хорошо. Зови его сюда. И последи, чтобы нам никто не мешал.
Будет исполнено, господин.
«Монсеньор Пьетро не любит когда его узнают сразу. Стоит изобразить удивление и лишний раз восхититься его умением перевоплощаться. Даже великие люди имеют свои слабости».
Вскоре в покоях показался высокий офицер янычаров. На нем была отличная броня с насечкой и изображением полумесяца усыпанного жемчугом. На войлочном белом кауке красовался золотой челенкзнак храбрости проявленной в бою.
Рад приветствовать тебя, ага, начал было Адреотис, но прибывший ага прервал его.
Можешь звать меня монсеньор Пьетро, как и ранее. Ведь здесь мы одни? Не так ли?
Одни. Мой доммоя крепость.
И не стоит тебе разыгрывать меня, Адреотис. Ты сразу узнал меня.
Да. Но я не знал, захотите ли вы монсеньор, чтобы я вас узнал.
А почему нет? Как мой маскарадный костюм?
Отлично на вас сидит. Вы словно настоящий ага янычарского корпуса.
Ринальдини самодовольно усмехнулся. Он знал, что его умение перевоплощаться и внушать, не имеет себе равных.
Твой слуга и все в этом доме завтра смогут лишь вспомнить, что к тебе заходил ага янычар. И заходил он за деньгами. А зачем же еще может прийти к греку-фанариоту командир из корпуса «нового войска».
Вы как всегда осторожны, монсеньор.
Меня зовут невидимкой в Европе, Адреотис. Именно потому, что я умею быть, когда нужно незаметным. Твой слуга смотрел на мой дорогой панцирь, на жемчужный полумесяц, на изумруд в рукояти моего ятагана. Вчера я был слугой знатного иностранца, французского графа, и на меня вообще никто не обратил внимания. Никто даже заподозрить не мог, что я господин, а графслуга. Ты не представляешь, как иногда хорошо наряжаться слугой. Как много можно услышать, сохраняя глупое лицо.