Решение приходит мгновенно. Юрген встает, поднимается на сцену, берет у юноши гитару, делает несколько пробных аккордов и запевает народную песню. Песню о родимом крае, о юности и любви. Сразу возникает контакт с залом. А заканчивает он свое выступление старинной русской песней, которая, тревожа душу, наполняет зал романтикой степных просторов.
Юрген раскланивается, возвращает юноше гитару и уходит со сцены. Ему от души аплодируют. Ингрид спешит воспользоваться неожиданной поддержкой: она завершает выступление своей группы веселой песней. Хористов сменяет танцевальная группа, и зал заметно оживляется.
По вашу душу, говорит Юргену Рошаль.
К их столику подсаживается мужчина лет двадцати пяти, худой, в очках с необычайно толстыми стеклами. Это он представлял в начале вечера группу Ингрид.
Разреши поблагодарить тебя, пожимает он Юргену руку. Веришь, меня даже холодный пот прошиб. Ингрид отговаривала, доказывала, что группа еще не готова и провалится. Но я давил на нее, пока она не уступила.
Ты что, бургомистр, коли позволяешь себе давить на кого-то? спрашивает Юрген.
Худой мужчина смеется. Оказывается, он, Ханнес Корбшмидт, агроном местного кооператива.
И чем же ты занимаешься? интересуется Юрген.
Ну, дел у меня немного: нужно всего-навсего обработать две тысячи гектаров земли, засеять их, вырастить и убрать урожай. При этом, если урожай хороший, хвалят погоду, если плохойругают агронома. Кроме того, на меня повесили организацию культурного досуга. «Приобщайся, говорят, к крестьянам». А те только шутят в ответ: «Чего ты от нас хочешь? Культуры? Наша культура в поле».
Оркестр открывает танцевальную часть вечера быстрым ритмом, затем звучит туш, и один из музыкантов предлагает дамам пригласить на танец певца в военной форме. Юрген чувствует, как кровь приливает к его лицу.
Корбшмидт толкает его в бок и указывает глазами на Ингрид, которая в этот момент усаживается в зале со всей своей группой:
Пригласи ее, танцевать тебе так и так придется.
Делать нечего. Юрген пересекает зал, и они с Ингрид вступают в круг, который образовали присутствующие. С первых же тактов вальса он ведет ее таким широким шагом, что Ингрид едва касается пола, ее щеки покрываются густым румянцем, а в глазах появляется выражение растерянности.
Но вот вальс заканчивается. Оба подчеркнуто кланяются в сторону музыкантов и в окружении десятка парней направляются к стойке.
Это надо спрыснуть, громко предлагает юноша с копной ярко-рыжих волос.
Юрген заказывает пиво и по порции водки, в том числе и музыкантам. Ингрид от водки отказывается, и парни поднимают ее на смех. Рыжеволосый заказывает еще по одной, а Ингрид увлекает Юргена в круг, и они смешиваются с толпой танцующих.
Она поднимает на него глаза:
Спасибо, что пришли на помощь. Я уже была готова провалиться сквозь землю И все же какого вы мнения о программе?
Я бы сказал, довольно своеобразная. В некоторых номерах много отступлений от принятой трактовки. А если совсем откровеннопрограмма пока сырая.
С последним согласна, отвечает Ингрид. Поэтому я и предлагала отложить выступление Как вы сказали: своеобразная, с отступлениями от принятой трактовки?
Именно так, если говорить коротко, отвечает Юрген с легким поклоном, как бы прося у Ингрид извинения.
В этот момент танец заканчивается. Юрген провожает партнершу к ее столику и замечает, что на него смотрит красивая блондинка с чувственным ртом.
Лейтенант подсаживается к Рошалю, и тот ошарашивает его очередной новостью:
Напротив нас сидит Майерс. Знаете, он неравнодушен к учительнице.
С которой я танцевал?
Рошаль кивает.
Юрген украдкой смотрит в сторону Майерсатот сидит в компании, расположившейся за сдвинутыми столиками. И лейтенант вдруг вспоминает, что с командиром отделения ему еще предстоит неприятный разговор.
А она? Ей тоже нравится Майерс? спрашивает он Рошаля.
Этого я не знаю. Несколько раз они танцевали Но не думаю, что их отношения зашли далеко.
Вновь праздничный шум заглушает музыка. Юрген смотрит в сторону Майерса, и неожиданно их взгляды встречаются. Майерс встает, чтобы пригласить на танец Ингрид Фрайкамп. И снова лейтенант замечает блондинку, которая сидит за столиком Ингрид и бросает в его сторону призывные взгляды.
Это Лило, секретарша школы, дает справку Рошаль. Поговаривают, что в любовных делах ее способности выше средних. Глядя на нее, этому можно поверить.
Тем временем Майерс кружит возле их столика Ингрид, что-то говорит ей. Лицо девушки разрумянилось, она смеется, и, судя по всему, ей приятно танцевать с сержантом. «Черт возьми! думает Юрген. Почему бы и мне не потанцевать?» Он приглашает блондинку, и все сидящие за столиком улыбаются. Улыбается и блондинка, но не так, как другие. Она кладет руки на плечи Юргену, при этом кончики ее пальцев касаются его шеи, запрокидывает голову и смотрит ему в глаза. Нет, такой взгляд невозможно выдержать. Он волнует лейтенанта. Впрочем, волнует его и слегка приоткрытый рот, и тонкий аромат ее духов.
Когда танец заканчивается, блондинка интересуется, не новичок ли он в деревне и долго ли здесь пробудет.
Вы угадали, отвечает лейтенант.
Вам нравится у нас?
Сегодняда.
Блондинка смеется, слегка пожимает ему руку и рассыпается в комплиментах: мол, у того, кто умеет так петь, должен быть богатый духовный мир, он, вероятно, натура глубоко чувствующая. Юрген невольно улыбается, а когда подводит блондинку к столику, она произносит «спасибо» так выразительно, что не остается никаких сомнений в ее симпатиях.
Я не ошибся в своей оценке? ухмыляется Рошаль.
Но лейтенант уходит от ответа:
Танцует она неплохо Может быть, еще по рюмке?
У стойки они заказывают по рюмке водки, потом идут пить кофе в комнату для приезжих. Здесь не так людно и шумно, но они не задерживаются надолго. Когда они возвращаются в зал, их оглушает веселый гвалторкестр исполняет марш. Юрген скользит глазами по парам и видит, что Майерс вновь танцует с Ингрид Фрайкамп, а рядом с ними блондинка в паре с огромным здоровяком лет тридцати, который обхватил ее ручищами и стремительно крутит.
Юрген раздосадован: блондинка смотрит на своего партнера таким же влюбленным взглядом, каким всего несколько минут назад смотрела на него.
А как полное имя блондинки? спрашивает лейтенант Рошаля.
Не знаю Думаю, его вообще мало кто знает.
А это кто?
Моряк. Наверняка по его заказу будут исполнять его любимую «Голубку».
Вот так номер! А что этот моряк делает здесь, в горах?
Строит дома, водит комбайн, а если где-нибудь в округе устраивают ярмарку, выступает как силачрвет цепи.
Рошаль, как всегда, прав: вскоре оркестр начинает играть «Голубку» по заказу моряка. Танцевальная площадка пуста, она предоставлена лишь одной паре. Моряк выделывает замысловатые па, его тело и тело Лило, кажется, слились воедино. «Что за дурацкая сцена! думает Юрген. Какая пошлость!» Он теряет всякий интерес к празднику, допивает свое пиво и выходит на улицу вместе с Рошалем.
На улице свежо. Дождь кончился. От ветра бежит рябь по лужам. За околицей такая темень, что хоть глаз выколи. В ветвях деревьев и в проводах посвистывает ветер.
А почему вы не вместе, когда ходите в увольнение? спрашивает лейтенант. Например, куда подевался Барлах?
Он в увольнение не ходит. Да и Франк Майерс нас сторонится. У каждого свои заботы Вы что, сняли с него стружку?
Да, снял, если вы предпочитаете жаргон. Но, кажется, наш разговор прошел впустую. Майерс ощетинился как еж, а я, к сожалению, сорвался
Придя домой, Юрген пытается уснуть, но сон не приходит. Голова полна каких-то беспорядочных мыслей. Диапазон их довольно широкот Майерса до событий в танцзале, эпизоды учений сменяются раздумьями о командирах отделений его взвода, которые, как ему кажется, далеки от того, чтобы представлять собой спаянный командирский коллектив.
В ходе учений он наблюдал за солдатами. Выучка у них вроде бы и неплохая, но за полгода можно добиться гораздо большего. Конечно, если все будут к этому стремиться. Вопрос заключается в том, кто будет стремиться сам, а кого придется заставлять «Завтра же соберу командиров отделений, решает Юрген. Или они меня поддержат, или мы так и будем посредственным взводом». Взгляд Юргена останавливается на фотографии Марион. Он встает и принимается писать ей письмо. Но с письмом ничего не получается: дважды он начинает и тут же комкает листы бумаги. «Лучше бы я остался на празднике Хотя бы на один вечер забыл обо всем», мысленно сетует Юрген. И неожиданно для самого себя громко бурчит: