Та-ак, игрушечное, но тяжелое ружье повесила на плечо, поправила армейскую фуражку на голове, подтянула сапоги, которые размеров на пять были мне велики и набрав побольше воздуха в грудь, изобразив не лице самое свирепое выражение из возможных, шагнула на сцену.
Захар
То, что с Агнией я, кажется, опоздал, понял, когда вышел за нею и Аликом, отправляющимися в лес. Навстречу со второй своей пробежки возвращался Буддаи чего он сегодня так угробляется?
Я дураком никогда не был. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы понятьона к нему неравнодушна! Замерла, долго не попадая железной щеколдой на воротах в паз, а глаза прямо-таки прикованы к нему. И ничего вокруг не видит большесмотрит на Антона огромными своими синими озерами, вцепившись в ручку ворот, даже рот от восхищения приоткрыла! Потом, по мере его приближения, заметался ее взгляд, забегал по всем окружающим предметам, за меня, как за спасение ухватился, и я сказал:
Ты знаешь, Агния, я, наверное, с вами не пойду. Мне в город надо ненадолго съездить,а потом, нарочно отвлекая Будду, давая девушке передышку, крикнул ему.Антон, можно тебя на пару слов!
Легкое сожаление не отпускаловсе-таки понравилась девушка, все-таки успела задеть за живое! Но уже мчась на байке в Москву по практически пустой трассе, я думал о том, что никогда не встану на пути у Радулова. У кого угодно другогозапросто и без зазрения совести, но не у него! Я умел ценить добро. А столько добра, сколько для меня сделал Будда, даже родной отец не посчитал нужным сделать. Жилье, работа, учеба, спорт, понятное будущее с карьерой, с достатком, с делом, которое мне нравитсяэто все дал мне он. А кроме этогосаму жизнь дал! Не в том, извечном понимании этого слова, как отец дает жизнь сыну, а в другомесли бы не он, уже в подворотне какой-нибудь, пусть не там, не в гаражах, где он меня подобрал, так в другой какой-нибудь дыре, давно грохнули бы, прирезали или забили насмерть за воровство или еще по какой причине! Я умел ценить добро. За Будду любому глотку бы перегрыз, а уж между ним и женщиной вставать так тем более не собирался! Поэтому симпатию к Агнии следовало задушить в самом зародыше, чтобы даже мысли не возникало!
В первом попавшемся цветочном магазине ромашек не оказалось. Что хочешь бери! А вот ромашек нет! Понимая, что уже до назначенного времени осталось минут десять всего, забил по навигатору в телефоне маршрут до ближайшего цветочного, нарушая скоростной режим рванул в нужном направлении, и к театру прибыл с ромашками, но и с пятнадцатиминутным опозданием.
Паспорт потребовали на входе. Седая старушка с косой, уложенной гулькой на затылке, мельком взглянула на фотографию в нем, потом на меняпристально, словно она подрабатывала в полиции на полставки. Потом сунула мой документ обратно в полукруглое окошечко своей кассы вместе с вложенным в него глянцевым ярким билетиком.
А деньги? Сколько я должен?
Ты, дружок, в билетик-то заглянипо пригласительному идешь!
Что это значит, я совершенно не понял, но и спорить не сталслишком уж у бабули был воинственный вид. Не нужно денегцелее будут! Хотел было спросить, куда дальше идтиздание было огромное снаружи, а уж внутри, особенно для того, кто в подобном заведении оказался впервые, просто лабиринт какой-то! Но входная дверь внезапно приоткрылась, в нее протиснулся мальчишка в огромных очках и с ромашками! Правда, букетик был поменьше, чем у меня Бабуля ласково проворковала ему из-за окна, меняясь до неузнаваемости и удивленно кося на мои ромашки:
Коленька, нашел все-таки? Вот молодец наш! Беги-беги! Только минут десять как представление идет! Успеешь, внучок!
Пристроившись за Коленькой, я отправился в путь по лабиринту длинных коридоров с высоченными потолками, по каким-то переходам, по выложенному старинной плиткой с коричневыми узорами полу. Вдалеке были слышны голоса, как если бы где-то говорили в микрофоны. Когда они замолкали, раздавались звуки музыки, хлопки сотен ладошек, испуганные визги Потом все смолкало, а когда высокий худой пацан по имени Николай, за которым я держался, остановился у неприметной двери, в тон стене, оббитой дощечкой, и осторожно приоткрыл ее, через его плечо попытался заглянутьчто же там происходит?
Он вошел и встал у стеночки в темноте. Я вошел следом, прикрыл дверь за собой. В зале сидели детипросто море детей. И хоть никаких осветительных приборов в самом зале не горело, свет со сцены позволял разглядеть детей, сидящих в креслах, выстроенных в четкие прямые ряды. У некоторых из них на головах были надеты всевозможные светящиеся рожки-бантики, другие размахивали шариками, прикрепленными к длинным трубочкам, третьи ели сладкую вату. Но все они, как завороженные, смотрели на сцену.
На сцене шло представление. Переросток-Буратино в красном картонном колпачке и со съезжающим немного набок носом пытался сражаться с Кощеем на деревянных мечах под крики "УР-Р-РА! За Родину!", доносящиеся из невидимых глазу колонок. Детвора пищала от восторга, кровожадно требуя "долбануть его". Я, открыв рот, следил за разворачивающимся перед глазами действом. Потом Буратино долго куда-то шелдекорации крутились в центре сцены и показывали нам, зрителям, то лес, то горы, то пещеру с огромным кованым сундуком, то болото
И вот когда, застревая по колено в болотной жиже, опираясь на палку, якобы сломанную еще где-то в лесу, Буратино полез напрямик по непроходимой трясине, на сцене появилась Вероника! Ну, точнее, скорее всего Кикимора, или что-то из этой болотной нечистина голове зеленый парик, на лице зеленые же разводы, одета в мешок с пришитыми по всей поверхности зелеными длинными лентами, почему-то в резиновых сапогах до колен! На голове у нее была военная фуражка, а на плече ружье!
Стой! Кто идет?закричала она, выхватывая из-за плеча ружье.
Не стреляйте, тетенька!заверещал испуганный Буратино.
За нарушение государственной границы неизвестный приговаривается к расстрелу!выдала Кикимора, "передергивая" затвор своего орудия.
Позвольте слово молвить, бабушка,состарил кикимору-пограничницу на несколько десятилетий одним словом проказник-Буратино.
В суде будешь молвить,нахмурилась Кикимора, а потом вложила два пальца в рот и громко свистнула, вырывая у половины зала, в том числе и у меня, восхищенное "ВАУ!" Она и так умеет! Вот это девчонка!
Со всех сторон на свист выбежали похожие на нее, тоже зеленые, в мешках, париках и водорослях кикиморята, связали беднягу Буратино
Поначалу я даже не замечал, что улыбаюсьпросто смотрел, просто пытался понять, в чем здесь смысл. Но потом, как-то захватилода, по-детски, но весело, оригинально, с душой! Взрослые и дети на сцене выкладывались на все сто! И Вероника была лучше всех! А когда в самом конце она почти по-настоящему рыдала на сцене, признаваясь, что сделать ее доброй могут только ромашки, собранные на "заливном лугу, на восходе, в день летнего солнцестояния непременно принцем на белом коне" я, наконец, понял, зачем мне было приказано явиться именно с цветами!
По залу зашарил луч прожектора, кого-то разыскивая. Коля, стоявший чуть в стороне от меня, замахал руками, привлекая к себе внимание. Но тот, кто там, наверху, этим светом управлял, сначала почему-то увидел меня. Мне показалось, что зал замер, когда в яркий желтый луч попал я сам и мои ромашки. А потом луч "пошел" вдоль стены в направлении сцены и я пошел за ним, словно привязанный! Абсолютно не уверенный в том, что поступаю правильно, но все равно идущий по проходу между креслами и стеной, по ступенькам на сцену, по самой сцене в направлении Кикиморы!
Это мне?зеленые ресницы ее взметнулись вверх, и я, конечно, на сто процентов уверен не былсвет там был специфический, вроде бы яркий, но в то же время, какой-то концентрированный что ли, все видно, но как-то странно видно, словно со стороны, словно издалека. Но мне все-таки показалось, что в ее глазах блеснули слезы!
Тебе,хрипло выдохнул я. К счастью мой хрип был слышен только еймикрофона-то у меня не было.
Какое счастье!абсолютно искренне просияла Вероника.Теперь я смогу стать человеком! Теперь я смогу быть счастливой! Спасибо тебе, принц заморский! Расколдовал ты меня!