Здесь, сказал я, приставляя большой палец к сердцу.
Отец нахмурился.
А сердце?
Тоже болит.
Где?
Здесь я приложил указательный палец к голове.
Все смешалось, сказал отец, и не только в доме Облонских.
Он поежился, словно от холода, потом вскочил со стула и поспешно зашагал к даче. Он пересекал поляну большими шагами, высокий и стройный, но какой-то жалкий-прежалкий, и мне стыдно было на него смотреть. Скажет какую-нибудь умную, но злую вещь, а потом извиняется, как добрый и глупый. Тряпка! Я достал из кармана куртки блокнот с фломастером и нарисовал такую картину Значит, так Дачный двор. На веревке висит белье и мужчина С мужчины стекает вода Рядом стоит женщина. Соседка ее спрашивает: «Что это вы своего мужа сушите?»«А я сейчас им полы мыла!»отвечает женщина.
Ничего получилось. Для Бордигеры сойдет. Бордигераэто старинный итальянский город, где Чезаре Перфетта (это такой итальянец) проводит международные салоны юмора. Я там хочу свою персональную выставку устроить Со временем.
Я встал с шезлонга. Из дачи доносились папин и мамин речитативы, они говорили, как в опере, оба одновременно, не слушая друг друга. Каждый проталкивал без очереди свою мысль. Сколько лет живут, столько лет и отношения выясняют.
Как-то Бон-Иван озадачил Наташу загадкой, которой она озадачила меня: «Чем занимаются все люди на земле одновременно и по отдельности?..» Оказалось, все выясняют между собой отношения! Государство с государством, правительство с народом, учреждение с учреждением, родственники с родственниками, друзья с друзьями, муж с женой, жена с мужем и т. п. Взять, к примеру, нашу семью Или вот меня лично Меня, можно сказать, самого выясняющего из всех выясняющих
Бон-Иван встал из-за стола, свирепо ввинтил окурок в пепельницу и сказал:
Я придумал очень смешной аттракцион для парка: комната смеха сквозь слезы Закурив сигарету, он разогнал рукой дым и сказал:Иду по Кисловодску и вижу в окне одного санатория женщину. Она жадно затянулась сигаретой, выдохнула из себя облако дыма и сказала: «Совсем другой воздух, чем в Москве»
Мои родители продолжали спорить.
Пойду работать мерилом человеческих отношений Опыт есть буркнул Бон-Иван. Он шел и приговаривал, как стихи:Пунктир. Машенька, пунктир. Сашенька, пунктир. Пунктир, Яшенька. Пунктир, Коленька. Пунктир, Оленька
Сделав несколько шагов от стола, я лег на траву, зажав уши руками. В траве свистели в свои милицейские свистки цикады, как будто там, в траве, у них тоже происходили все время какие-то нарушения каких-то правил и выяснение каких-то отношений.
Может, я действительно зря не хожу позировать этому Ста-Гро? Вообще-то его фамилия Ста-Гронский. Это на картинах он так подписывается Ста-Гро. Гронскийэто художник. По его словам, он мудрец, который прожил жизнь дурака. Мы ему позируем вместе с папой и Бон-Иваном. Он пишет картину про Бородинскую битву. Она называется «Генерал Раевский благословляет своих сыновей на бой». Был такой в двенадцатом году исторический эпизод. Только я не знаю, зачем ему нужна эта картина про Бородинскую битву и про этого генерала Раевского. Благословляет генерал, и пусть благословляет.
Ста-Гронский, говорят, в молодости одну картину гениально нарисовал, но она сгорела, а потом все не мог повторить удачу. Злиться начал. Завидовать другим. Тянуться за ними. У них машина, а что он?.. Дачу друг купил, а что он?.. Стал церкви расписывать. Святых малевал. Разбогател. Коллекцию икон собрал, лучшую в Москве. А себя все уговаривал: сделаю что-нибудь настоящее в тридцать лет. Потом перенес все это на сорок лет, на пятьдесят, на шестьдесят
Работает он интересно: пишет картину и думает вслух. Месяца два тому назад, во время сеанса, про Ревизора все думал. Наступает, говорит, такой момент в жизни каждого человека, когда к нему приезжает Ревизор, но не Иван Александрович Хлестаков, а тот, что по высочайшему повелению. Ну, Ревизор, одним словом. К счастливым, говорит, Ревизор не приезжает, к несчастливым является в юности, а к очень несчастливым поздно, слишком поздно
У него под Москвой белый дом. В кухне картина какого-то хорошего художника висит, потому что больше вешать некуда. Бон-Иван говорит, что он Ста-Гронский потому, что все дела начинал со стасо ста рублей, со ста друзей А вообще он какой-то таинственный человек и, может, даже личность. Папа сказал, чтоб я о нем ни слова маме не говорил, и о том, что мы ему позируем, чтобы я тоже молчал. Я и молчу
Я стиснул еще крепче уши ладонями и сказал: «Люди откровенны только в поездах». Я просто повторил папину фразу, правда, с возмущением, потому что эти папины слова действительно возмутили меня. А теперь я отца, пожалуй, понимаю и благодарен ему за это откровение, потому что даже если в нашей семье было бы все нормально и мой папа был у нас папой, все равно я не стал бы теперь дома с ним разговаривать, а взял бы билет, скажем, от Москвы до Тулы и обратно и в дороге с каким-нибудь незнакомым мужчиной обо всем переговорил откровенно. Дома мне по-мужски поговорить не с кем. Разве что с мамой. Не с Наташкой же! Она умная, конечно, но, во-первых, сестра, во-вторых, ненамного старше меня, а в-третьих, я вспомнил, как однажды поделился с Натальей одной тайной. Ну не тайной, а чем-то, что принадлежало одному мне. Она мне сказала: «И все-то ты один ходишь Хоть сказал бы какой-нибудь девчонке «Я вас люблю!» Я ей ответил, что я это уже сказал. Она спросила: «Кому?» Я сказал: «Не знаю. Сидел в сквере вечеромодин, конечно, весной, конечно. Как раз почки над самым ухом на деревьях лопались. Громко, как выстрелы. Ну и луна, конечно, со своим повышенным давлением своего ни на что не похожего света. Я вдруг прошептал: «А я вас люблю!..»
«Кому прошептал?»спросила Ташка. А я ей сказал, что не знаю и буду искать, кому сказал Я еще не знал, что эти слова я сказал Юлке. Наташа рассказала о нашем разговоре Мамсу. А Мамс рассказал маме, мама сказала: «В этом что-то есть!» Мамс киносценарий об этом написал. Я с Ташкой поругался из-за всего этого, а она заявила, что «писательэто не сберкасса и он не должен сохранять тайну вкладов». Так что папа прав: с незнакомыми еще можно делиться, а со своими
С отцом, хоть он и мужчина, тоже не поговоришь, потому что у нас в семье папа вроде совсем не папа, а скорей, что мама: он, к сожалению, сам стирает, и обеды готовит, и на базар ходит, и белье гладит И с мамой, которая нас троих в руках держит, с мамой тоже нельзя поговорить, как с отцом, ну, по-настоящему, по-мужски, она нам хоть и вместо отца, но все-таки женщина.
Нет, пусть мне кто-нибудь попробует объяснить, почему: «Валентин, перестань бомбить меня своими письмами», а не, скажем: «Алик, случилось что-то неожиданное и ужасное, но я знаю, что ты меня поймешь» Ведь все можно объяснить по-человечески, даже подлость Объяснить Подло, конечно, и, конечно, гнусно объяснить эту самую подлость. Но объяснить.
Главное, все клочки моего изорванного письма положила обратно в конверт Я это письмо склеил, не знаю, зачем только Ну бросила бы все в рижское море или в рижскую урну Представляю, какое у нее было в это время лицо, когда она эти обрывки складывала в конверт. Между прочим, когда собачек выводят гулять, известно, конечно, зачем, они задними лапками все забрасывают. Вот откуда они понимают, что некрасивое никто не должен видеть? Но ведь понимают. Понимают же? А ведь они собаки С кем же? С кем же? С кем же мне поговорить и посоветоваться?..
Николай Павлович, господин Чехов, нарисуйте мне мою знакомую хорошую в моих Сокольниках!.. Вы понимаете, нет никого на дорожке никого
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Я вдруг вспомнил, что там, в Строгановском училище, я, кроме всего прочего, убеждал того человека, что все неправильно иллюстрируют Гоголя! «И Боклевский неправильно! И Кардовский! И Агин!..»«Все неправильно?»переспросил он меня, а я поправился и сказал: «Ну не совсем правильно!..»«Один ты правильно?»«А я правильно!..» Я в который раз уткнулся в начало «Мертвых душ», где описывается въезд Чичикова в ворота гостиницы губернского городка NN и то, как два русских мужика спорили между собой, доедет колесо брички Чичикова «если б случилось, в Москву или не доедет?».