На этом их первая сессия закончилась.
«Увидимся завтра», - сказал им Мэтт, когда они направились к двери. «В то же время, на том же гребаном канале».
Они вышли на стоянку, где их ждал лимузин от Buxfield Limousines, чтобы отвезти Купа и Даррена домой. У Джейка был свой Corvette, а у Билла был новенький Ford Escort, который он купил вскоре после отъезда из турне («Он практичный, экономичный и экологически чистый», - объяснил он, когда Мэтт назвал его гребаным педиком за покупку такого автомобиля. киска машина). У Мэтта была новая машина, которую он купил неделю назад. Это был серебристый Maserati Biturbo 1987 года выпуска, за который он заплатил 75000 долларов наличными. Было очевидно, что он любил машину почти так же сильно, как свою страту.
“Кто-нибудь хочет поужинать?” - спросил Джейк.
«Не я», - сказал Мэтт. «Сегодня ко мне приедут сучки, и я устрою небольшую оргию».
“Как насчет тебя, Ботаник?” - спросил Джейк.
«Может быть, завтра», - ответил Билл. «Я собираюсь принять душ, а затем отправлюсь к« Фламинго ». Я чувствую необходимость в бессмысленном блуде. Ты придешь сегодня вечером?»
«Не-а, - сказал Джейк, - я все еще немного обожжен бессмысленным блудом после тура».
«Это не помешало тебе избить ту маленькую цыпочку в стиле панк-рок в Нью-Йорке», - сказал Мэтт.
«Я не говорил, что что-то останавливаю», - сказал Джейк. «Я только что сказал, что не готов к этому сегодня вечером. Увидимся, ребята».
Они попрощались, и Джейк сел в свою машину. Он направился в небольшой ресторан, который открыл в прошлом году, репетируя мелодии Balance Of Power .
Кафе Brannigan Station находилось на бульваре Уилшир на Гейли-авеню в районе Вествуд, Лос-Анджелес. Это было всего в нескольких кварталах к югу от обширного кампуса UCLA, но студенты UCLA редко покровительствовали этому заведению. Вместо этого целевой клиентурой были работники огромного комплекса Управления по делам ветеранов, расположенного напротив шоссе Сан-Диего и Федерального здания всего в двух кварталах к западу. Обе эти группы обычно отправлялись на станцию ??Бранниган на завтрак, обед и, в меньшей степени, на ужин по дороге домой на целый день.
Джейк обнаружил это место через день после того, как покинул репетиционный склад на соседнем Олимпийском бульваре в Сотелле. Он хотел остановиться, чтобы перекусить, прежде чем отправиться в бар, часто посещаемый студентами Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где легко было бы подобрать девятнадцатилетнюю шлюху, готовую на все ради Джейка Кингсли. Ресторан был всем, что он искал в заведении общественного питания. Прежде всего, это был семейный ресторан, а не сетевой ресторан. Во-вторых, время, когда он обычно был там - около четырех часов пополудни - было самым медленным временем дня для станции Бранниган с тех пор, как обед закончился, а ужин еще не начался. Часто в это время он был единственным посетителем в заведении. Самая важная причина - причина, по которой он возвращался - заключалась в том, что даже если в этом месте были клиенты, они, как правило, были пожилыми людьми в возрасте от тридцати до середины шестидесяти, а это означало, что очень немногие из них даже знали, кто такой Джейк Кингсли, и не хотели с ним разговаривать, если знали, кто он такой. Это было место, где он мог спокойно есть хорошую еду, без постоянной светской беседы с фанатами, раздавать автографы или иметь дело с религиозными фанатиками, желающими сказать ему, что он отправляется в ад из-за того, что он развращает американскую молодежь.
В 16:16 он вытащил свой Corvette на парковку и вошел в парадную дверь. В ресторане совершенно не было посетителей, за исключением пожилой пары лет семидесяти - вероятно, покровителей больницы VA - сидящей в одной из будок рядом с входом. Когда он вошел, они подняли глаза, бросили на него неприятный взгляд, увидев его длинные волосы и рваные джинсы, но в остальном не проявили никаких признаков узнавания.
Джо Энн Бранниган, владелица ресторана, занимала подиум для хозяйки. Когда он вошел, она восхитительно улыбнулась.
«Джейк», - сказала она, сияя, и подошла, чтобы обнять его. «С возвращением. Мы не видели вас много лет».
Он обнял ее, чувствуя, как ее большая грудь после операции упирается в его грудь. Джо Энн была довольно привлекательной: на вид ей было от двадцати до тридцати, а не сорок четыре года, как она была на самом деле. Она была проницательной бизнес-леди, которая арендовала здание и открыла ресторан за десять лет до того, как использовала деньги от своего второго урегулирования бракоразводного процесса. Она управляла им как хорошо отлаженной машиной, пользуясь своим местоположением и обслуживая свою предполагаемую клиентуру, нанимая хорошо обученных и опытных поваров и дружелюбных, приятных для глаз, но не распутных официанток и официантов. Это позволило ей быть финансово стабильной в верхнем среднем классе, когда наконец закончились алименты и алименты.
«Рад видеть тебя, Джо», - сказал он ей, когда их объятия разорвались. «Ты, как обычно, выглядишь горячо».
Она покраснела довольно эротично. «Ах ты, - сказала она, хлопнув его по плечу. «Это мило с твоей стороны, но после всей той юности, с которой ты сталкиваешься в туре, я уверен, что выгляжу как мешок старых костей».
«Вовсе нет», - сказал он. «Ты выглядишь как мешок с молодыми костями. Обещаю».
Она хихикнула, как школьница. «Рад тебя видеть, Джейк. Ты готов на небольшой ужин?»
“У вас все еще есть сырный стейк” Филли “в меню?”
«Ты это знаешь», - сказала она. «Мы бы не избавились от нашего самого популярного предмета».
«Тогда я здесь, чтобы пообедать», - сказал он. “Думаешь, сможешь меня втиснуть?”
Она оглядела пустую столовую. «Я думаю, что стол только что открылся», - сказала она. «Иди выбери свое место, и я пришлю Рэйчел принять твой заказ. Что-нибудь выпить?»
«Корона с лаймом», - сказал он. “И продолжайте их приходить”.
«Ты понял», - сказала она.
Он сел в кабинку в дальнем конце комнаты, в том месте, где он получил бы наименьшее количество внимания, если бы неожиданно появилась толпа. Вскоре подошла Рэйчел Мэдисон, дочь Джо-Энн от первого брака, неся бутылку короны с лаймом. Рэйчел, изучающая английский язык в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, днем ??и вечером работала на предприятии своей матери. Она была не чем иным, как младшей версией своей матери. Она была блондинкой от природы (так казалось), миниатюрной, довольно симпатичной и выглядела значительно моложе своих двадцати двух лет. Она могла бы легко сойти за старшеклассницу, если бы захотела. На ней была стандартная форма официанток Браннигана - простые узкие джинсы и ярко-красная футболка, заправленная за талию.
«Привет, Джейк», - сказала она, ставя его пиво на стол. Затем она наклонилась и крепко обняла его, уткнувшись грудью ему в плечо и коротко поцеловав в щеку. «Хорошо, что ты вернулся. Я начал думать, что мы больше никогда тебя не увидим».
«Я просто не мог оставаться в стороне», - сказал Джейк. «С тех пор, как тур закончился, я жаждал вкусного сэндвича с сырным стейком из Филадельфии и посмотреть на тебя в футболке Брэннигана».
Она покраснела так же, как ее мать всего несколько минут назад.
“Как прошел тур?” спросила она. «Я видел, что случилось в Цинциннати. Какое, должно быть, ужасное место».
«Не думаю, что перееду туда в ближайшее время», - сказал Джейк. «Чертовы деревенские жители, вероятно, появятся в моем доме с таранами и факелами».
Она хихикнула. «На днях я увидел в новостях, что судья снял с вас обвинения. По крайней мере, у кого-то есть смысл».
«Я уверен, что ему не понравилось снимать обвинения», - сказал Джейк. «Он просто знал, что первый суд, в который я подал апелляцию, отменит его и, вероятно, объявит выговор».
“Так система работает?” спросила она.
«Ну, меня уже трижды арестовывали по разным обвинениям, и пока … да, я должен сказать, что система работает. По крайней мере, если вы богаты и у вас есть дорогие юристы, как у меня. “
«Правосудие за деньги», - сказала она с улыбкой. «Что вы можете сказать? Мы все знаем, что это по-американски».
Он посмеялся. « Стикс », - сказал он, впечатленный ее музыкальным знанием малоизвестной мелодии и ее способностью цитировать ее в правильном контексте. « Полпенни, две пенни . Хороший текст».
«Не так хорошо, как твоя», - сказала она. «Ты никогда не говорил мне, действительно ли ты это сделал или нет».