“Нет?” - спросил он в замешательстве. “Что ты имеешь в виду, нет?”
«Я должна идти, Джейк», - сказала она, откидывая бедра назад и стягивая юбку. «Я не должен был оставаться так долго».
“Ты собираешься уйти … сейчас ?” - недоверчиво спросил он. «Мы вроде как в центре чего-то».
«Да», - сказала она. «Мы грешим перед Богом. Только на этот раз у меня есть силы остановиться».
«Ты, должно быть, шутишь», - сказал он.
«Тебе не нужно ругаться на меня», - сказала она. «Вы знаете мои взгляды на секс до брака. Вы знаете, что я чувствую себя виноватым, когда грешу с вами. Я не собираюсь этого делать на этот раз. Я не могу и не буду».
Он задрожал на месте на мгновение, сильно подумывая просто сбросить штаны, надеть презерватив и все равно забрать ее. Она могла немного возразить, но позволила бы ему, особенно когда его член вошел в ее киску. Она обвивала его ногами и умоляла еще. Но в конце концов он этого не сделал, не смог совершить то, что технически квалифицировалось бы как изнасилование. Вместо этого он откинулся назад, усевшись на маленький стул у переборки.
“Почему вы это делаете?” - спросил он, кладя презерватив обратно в карман. “Это какое-то наказание?”
«Нет, Джейк», - сказала она. «Я сказал тебе, мне нужно уйти. У меня урок в 8:20 утра, а я уже слишком поздно».
Он сердито покачал головой. “Почему бы нам не избавиться от чуши?” он посоветовал. «Скажи мне, что тебя действительно беспокоит». Он немного фыркнул. «То, что беспокоит вас, обычно вас не беспокоит».
Она открыла рот, несомненно, чтобы настоять на том, что урок 8:20 - это все, что у нее на уме, а затем снова закрыла его. Она вздохнула, ее руки расправили юбку. «Та песня, которую ты играл сегодня вечером», - сказала она. “Новый.”
” Это в книге ?” - спросил он, хотя знал, что это именно тот. Это была единственная новая песня, которую они исполнили. И он прекрасно понимал, почему ей это не понравилось.
«Это тот, - подтвердила она. “Это о Библии, не так ли?”
Теперь это он вздохнул, немного откинувшись на переборку. Он знал, что это должно произойти в какой-то момент, он просто не думал, что она так быстро уловит смысл слов в « Это в книге» . Песня была о негативных уроках, которые преподала Библия, хорошо продуманная и острая мелодия, которой Джейк, написавший ее, очень гордился, но любой человек, назвавший себя «хорошим христианином», вероятно, обидится к.
” Нетерпимость и ненависть, фанатизм и боль
Это в книге … Это в книге
Насилие, угнетение, ревность, стыд
Гонения во имя Бога,
Это в книге … Это в книге “
Это был всего лишь один куплет песни. Было шесть других плюс особенно яростный бридж незадолго до гитарного соло, что было пограничной тирадой. Короче говоря, песня была гневным осуждением основ христианства и организованной религии.
«Да», - сказал Джейк. «Это о Библии».
Лицо Мишель напряглось, глаза сузились до щелочей. «Ты высмеиваешь Библию, Джейк, - сказала она. «Милая Мария, Богородица! Ты думаешь, это смешно, что ли?»
“Смешной?” он спросил. «Это звучало так, будто я пытался быть смешным? В этой песне нет ничего неправдивого, дорогая. Библия действительно учит нетерпимости и ненависти. Она действительно учит фанатизму и боли. Вы отрицаете это?»
“Вы вырываете все из контекста!” крикнула она. «И ты делаешь это только для того, чтобы эти безбожные люди поклонялись тебе еще больше. Ты никогда не боишься за свою душу, Джейк? Ни капли?»
«Я не собираюсь обсуждать с тобой религию», - сказал он ей. «Мы уже сталкивались с этим снова и снова. Мои убеждения - это не ваши убеждения. Вы знали это обо мне с самого начала. Почему у вас внезапно возникли проблемы с этим?»
«Я выросла с тех пор, как мы начали встречаться», - сказала она. «Вы знаете, зрелость? Вы когда-нибудь слышали об этом? Вы точно не развивались в этом году».
Он глубоко вздохнул, сдерживая несколько ненавистных ответов. Наконец, он спросил: «Что вы пытаетесь сказать?»
«Я не знаю», - сказала она, и по ее лицу текла слеза. “Я вырос, я повзрослел, я изо всех сил стараюсь достичь своих целей в жизни. Я люблю тебя, Джейк. Я люблю тебя нежно, но посмотри, что ты делаешь со своей жизнью . Посмотри на себя! Ты бросил школу и не собираешься возвращаться, не так ли? “
«Если наступит время, когда мне нужно будет вернуться, я вернусь», - сказал он. «Прямо сейчас мы проводим три сета в неделю, иногда четыре. У нас репетиции два дня в неделю и джем-сейшны, на которых мы пытаемся собрать новые песни в другие дни. Эта группа - моя работа, Мишель. Не надо. ты понял? “
«О, я все понимаю», - сказала она. “А сколько ты зарабатываешь на своей работе, Джейк?”
«Вы знаете, сколько мы зарабатываем», - сказал он. Это тоже старый аргумент. «Пятьсот долларов за набор на Д-стрит и шестьсот за набор на Виллис. Другие клубы обычно платят нам где-то посередине».
«Все это не значит сквотировать, если разделить его на пятерых и снять налоги, не так ли?»
«Нет», - признал он. «Это действительно не так уж и много».
«Это меньше, чем зарабатывают люди, получающие пособие», - обвиняет она. Конечно, это не совсем так, но и не так уж и далеко.
И Мишель была не единственной, кто привел ему этот аргумент. Его собственные родители, два человека в мире, на которых он должен был рассчитывать, чтобы поддержать его во всем, что он делал, постоянно спрашивали его, когда он собирается избавиться от этой «фазы рок-группы» в своей системе и вернуться в школу.
«Я знаю, что ты любишь заниматься музыкой, дорогая», - сказала ему мать, когда он в последний раз приходил к ужину. «И очевидно, что вы и ваша группа очень хороши в этом. Я имею в виду, мы видели, как вы играете, верно? Но я думаю, что ваш талант можно было бы гораздо лучше использовать в качестве учителя музыки и голоса, не так ли? Можете ли вы представить, что поделитесь своим даром с молодежью? Разве это не было бы прекрасно? Но для этого вам нужно получить высшее образование и учительскую квалификацию. А это значит, что нужно вернуться в школу ».
И он был не единственным, кто находился под таким давлением родителей. Мать Билла, лучшая подруга матери Джейка и коллега по филармоническому оркестру, регулярно читала Биллу аналогичные лекции, хотя ее предложения включали в себя использование его навыков игры на фортепиано, чтобы попытаться получить должность в Бостоне или Филадельфии или - осмелятся они мечтать - Нью-Йоркский филармонический оркестр.
м живу именно той жизнью, которой хочу жить. У меня лучшее время, Мишель, и то, сколько денег мы зарабатываем, не имеет к этому никакого отношения. Мне очень жаль, если это не вписывается в твои планы относительно достойного парня “.
Теперь по ее лицу текли слезы. «Это не так», - сказала она, качая головой. «Это совсем не подходит».
Он не знал, что сказать. Кажется, здесь не было правильного ответа. Боже, как это больно. Он чувствовал боль, как физическую вещь, выходящую из кишечника и распространяющуюся по всему телу. Теперь он почувствовал, как по его щеке катится слеза. Он сердито смахнул его.
«Я должна идти, Джейк», - сказала она ему, вставая. “Вы подумаете о том, что я сказал?”
“О чем думать?” - с горечью спросил он. «Ты просишь меня выбирать между моей музыкой и тобой».
Она пожала плечами, немного принюхиваясь. «Если вы хотите так на это смотреть», - сказала она. «Когда будешь готов быть со мной на моих условиях, позвони мне».
«Ага», - фыркнул он. «И когда вы будете готовы быть со мной на моем, сделайте то же самое».
Она не ответила. Она грустно улыбнулась ему и поднялась по маленькой лестнице к двери. Она открыла его и выскользнула в ночь. Джейк не пошел за ней. Он знал, когда была достигнута точка тщетности.
Он покопался в кармане брюк и, наконец, вытащил из него смятую пачку дыма. Все сигареты внутри были погнуты и сломаны. Он расправил конец одного и вставил его в фильтр другого. Он снова зарылся в штаны и наконец нашел зажигалку. Он вспыхнул, медленно курил и плакал.
«Точка бесполезности», - пробормотал он про себя, часть его разума уже сочиняла самые незначительные зачатки лирики, чтобы соответствовать этой фразе, этой концепции, в то время как остальная часть его горевала. «Как тебе такая гребаная мелодия? Смысл гребаной тщетности».
Он пробыл там почти двадцать минут, достаточно долго, чтобы собраться вместе и затянуть три сигареты, каждая из которых шатче предыдущей. Наконец - как только он почувствовал себя под контролем (и с этой фразой «Точка бесполезности» , все еще танцующей в его голове), он встал и убрал беспорядок, который они с Мишель устроили, оставив яхту более или менее такой, какой он нашел. Это.