— Салкхисс, — ответила она, потупившись.
— Красиво, а что оно означает?
— Не знаю, — она откинула прядь с лица, — Просто в голову пришло, когда Отец спросил.
Сзади послышались тихие шаги. Босые пятки шлёпали по полу.
— Не верь ему, если скажет, что похитил тебя, — сказала зеленоволосая, подходя к нам.
— Я одну и ту же шутку два раза не повторяю, — ответил я, с удовольствием её разглядывая.
Стоя она выглядела ещё лучше.
— Чего уставился? — спросила она.
Опасная.
— Интересно, — заметила черноволосая, — А где ещё один?
— Ещё? — переспросил я.
— Там девять дверей, а нас восемь, — тихо ответила Салкхисс.
— Ты их пересчитала? — спросила зелёная.
Та кивнула в ответ.
— А внутрь заглядывала? — спросила она снова, — А этот заглядывал.
И она ткнула в меня пальцем. Пальцы у неё оказались крепкими, точно ветки.
— И как? — спросила черноволосая.
— Её нашёл, — ответил я с ухмылкой.
По лестнице вновь кто-то затопал. Я повернулся и опешил. Темноволосая выругалась шёпотом и шарахнулась в сторону, поспешив спрятаться у меня за спиной.
Существо было бесформенным и огромным, точно вылепленным из сырой глины. Влажные куски плоти отваливались от него на ходу и звонко шлёпались на пол.
— Что здесь происходит? — прорычала тварь, — Где я? Кто я?!
Примерно с минуту мы разглядывали нелепое чудище, а оно таращилось на нас. Начав что-то понимать, оно опустило глаза и посмотрело на собственные руки — вернее то, что от них осталось.
— Боже… — прорычало оно, — Что со мной? Что это?…
Свет вспыхнул неожиданно. Столб накрыл великана и втянул в себя его самого и то, что он оставил на полу, точно грязь в водосток.
— Всё в порядке, — проговорил голос, обращаясь к нему, — Ты слишком скоро пробудился. Не беспокойся — сейчас я всё исправлю. Настал момент первого выбора…
Так вот как я выглядел. Как выглядели мы все, до того как Отец придал нам форму. На минуту мне стало не по себе. Чем я был на самом деле — куклой или живым человеком?
Осторожно, словно боясь сломать, я потрогал свои руки. Они были тёплые, пальцы чувствовали, как под кожей пульсировала кровь.
Девятый появился вновь — теперь уже в человеческом обличье — спустя всего пару минут. Ходьба определённо далась ему легко.
Поджарый и высокий, с тёмными вьющимися волосами и острыми чертами лица, он огляделся по сторонам.
— Иди сюда, — позвал его рослый крепыш со светло русыми волосами, тот самый, что встретил меня.
— Не ходи к ним, — сказал я, — Они зануды. А у нас есть печеньки.
Я положил руки на плечи девушек. Зеленоволосая тут же скинула её, а Салкхисс, похоже, даже не заметила.
Великан окинул нас хмурым взглядом и приблизился.
— Давно вы здесь? — спросил он.
— Пять минут, — ответил я, — Как звать?
— Торгард.
— Иллерия, — представилась ему зелёноволосая.
Мы с Салхисс последовали её примеру.
Прошло ещё минут пять. Или целая вечность. Странно, чем дольше я находился там, тем хуже удавалось чувствовать время.
Я повернулся и глянул в пропасть внизу.
— Что ж, мы тут, а ты где, папка? — прокричал я туда.
Секунду ничего не происходило. Мгновением позже в бездне сверкнула звезда и тут же огромный столб яркого пламени поднялся вверх и заполнил собой всё пустое пространство. Огонь не обжигал и даже не грел. Я потянулся рукой и из любопытства тронул столб.
Тот дрогнул и рассыпался мириадами звёзд.
Зелёноволосая ткнула меня локтем в бок, а Салкхисс проворчала:
— Наверное сломал чего-нибудь.
Я тоже так подумал и слегка испугался.
Звёзды обрели очертания галактик и туманностей.
— Дети мои, — торжественно произнёс Отец, — Рад, что вы проснулись. Вы хорошо себя чувствуете?
— Да, отец — проговорили хором все, кроме меня.
— А у меня нога побаливает. Самую малость, — сказал я и тут же получил локтем, — Шучу, отец, у меня тоже всё отлично.
Картины сменяли одна другую.
— Вы зовёте меня отцом, но имя моё — Онагэ. Это означает — Создатель. Также зовётся и весь мой народ. Создавать, творить — вот наш долг. Настал и мой черёд внести свою лепту в историю. Тысячи лет я путешествовал по Вселенной, собирая свою коллекцию. Лучшее из девяти разумных миров — я выбрал вас, чтобы положить начало новой жизни. Вы — моя коллекция, моё творение, моё будущее. Вместе мы зажжём свет жизни в ещё одном мире.
Карта звёзд сменилась голубой планетой. Сверкая в свете невидимого солнца, на ней проступали очертания материков и морей. Она казалась странно голой, но, вместе с тем, в ней чувствовался потенциал.
— Онегайя — жемчужина этой галактики. Мой мир, моё творение. Я подготовил эту планету, но для того, чтобы вдохнуть в неё душу мне нужны вы.
— Будем плодиться и размножаться, да? — я ухватился за свой член, чувствуя как тот набухает в руке, — Я готов.
И завертел им, точно лопастью вертолёта.
На этот раз аудиторию оживить удалось. Половина давила смешки, Торгард гоготал в голос. Хороший парень, мне он сразу понравился.
— Успокойся, Ларс, — произнёс отец, — Я не стал бы использовать вас для такой примитивной цели. К тому же ваши виды слишком разные и вы едва ли способны дать потомство.
— Но попробовать-то можно, — крикнул я, — А вдруг?
Удар локтем был по настоящему страшен. Я покосился и рухнул на пол. В этот раз Салкхисс тоже не сдержалась и легонько ткнула меня пяткой в нос.
— Каждый из вас получит часть силы моего народа, — проговорил Отец, — Я дам вам инструменты и научу пользоваться ей. Вашим первым заданием будет создать разумный вид, способный заселить Онегайю. С этого дня для вас не будет ничего невозможного. Берите этот мир, дети мои, пользуйтесь им, населяйте его. Я вложил в вас всё своё мастерство и любовь, не подведите меня.
Планета исчезла из виду. Я поднялся, пытаясь вздохнуть сквозь спазм. Вновь вспыхнул столб света и соткал будто бы из воздуха девять абсолютно одинаковых ромбовидных щитов, переливавшихся яркими цветами.
— Подойдите, дети мои, — сказал Отец откуда-то сверху, — Примите дары. Манус, ты первый.
Светловолосый здоровяк прикоснулся к щиту и тот вспыхнул ярким солнечным светом.
— Да будет так, — сказал Отец, — В тебе сияет свет Солнца, будь же его хранителем. Дари его всем живым существам Онегайи.
Призма щита уменьшилась до размеров браслета и обвила левую руку богатыря. Вспыхнув напоследок, украшение растворилось, будто бы слившись с кожей.
— Теперь ты, Брумбалия.
Широкобёдрая девица с тяжёлыми грудями приблизилась к сияющему столбу. Её щит окрасился синевой и разошёлся облаками.
— Тебе, дочь моя, благоволят небеса этого мира. Будь их хранительницей.
Следующим был Гронто. Толстяку улыбнулись горы. Щит молчаливой Шилены разбился пенными волнами, а у темноволосой Клоссидры, что как две капли воды походила на мою черноволосую подружку Салкхисс, расплылся тенями загробного мира.
Подошла очередь нашей компании.
— Как-то боязно, — пробасил Торгард, — Давай ты.
Он подтолкнул Салкхисс. Девушка притронулась к талисману и тот засиял серебром.
— Твоя кожа бела, словно лик Трёх Лун, дочь моя, — проговорил Отец, — Будь же их хранительницей.
Торгард сорвал щит, не дождавшись, пока тот ответит. Ромб обвился браслетом и вспыхнул языками яркого пламени.
— Да будет так, — засвидетельствовал голос Отца.
— А ты, трусишка? — спросила меня Иллерия, — Так все талисманы разберут.
Я не волновался на этот счёт. Оставалось ровно два щита — для меня и для неё.
— Иди уже, — сказал я.
Огонь, вода, воздух — всё приличное давно разобрали.
Талисман Иллерии разросся, точно куст и опутал её вьющимися побегами. Разумеется, она сама, похоже, была растением когда-то.
— Ларс, ты последний, — заметил отец.
Но я всё не решался приблизиться. Не люблю определённость.
— А если мне не понравится, — спросил я, — Можно будет поменяться с кем-нибудь?
И всё же я сделал шаг навстречу. Протянув руку, я коснулся талисмана. Чувство было странное, точно угодил под две струи воды — горячую и холодную.
Щит рассыпался у меня в руке. Два осколка обратились в птиц и вспорхнули наверх. Один же, самый большой, превратился в зайца и шлёпнулся к моим ногам.