— Алина!
— Что?
Встречаюсь взглядом с Владимиром, который сидит передо мной на полу и удерживает за плечи.
— Ты чуть не упала. Голова опять?
— Да, что-то я, кажется, не очень себя чувствую, — вымученно улыбаюсь, а у самой все еще звенит внутри от детского смеха.
— Идем, тебе надо отдохнуть. Врач же говорил.
Миша молчаливо следует за нами в гостиную. Емельянов помогает мне прилечь на диван, приносит плед, а затем и пакет с лекарствами.
— Раз уж ты не можешь уследить, буду сам контролировать, — ворчит он, выкладывая блистеры с таблетками.
А у меня даже сил, чтобы спорить, нет. Не только головная боль сводит с ума, но и полное бессилие, невозможность ухватить за хвост образ прошлого, и хоть что-то узнать о себе.
Миша все это время молча стоит возле дивана и робко держится за край пледа, а когда я, наконец, выпиваю все, что прописал доктор, присаживается рядом и с таким ожиданием смотрит, что мне становится неловко.
— Прости, что испортила тебе игру.
— Можно я рядом посижу? Я могу включить тебе мой любимый мультик!
— Миша! — в который раз одергивает того отец.
— Все хорошо, — заступаюсь за малыша. — Давай, конечно, включай.
Тот радостно улыбается и бежит за пультом к телевизору. Владимир качает головой и смотрит на меня с осуждением.
— Не потакай ему. Иначе он тебя совсем заездит, — тихо говорит он, пока мальчик занят поиском. — Прости, он слишком навязчив, но… После того как ушла жена, он никого из женщин не воспринимал.
Володя выглядит виноватым — наверное, ему и правда неловко, что Миша так сильно привязывается ко мне, а я вот сама совершенно не испытываю дискомфорта по этому поводу. Может, я просто люблю детей? Может, работаю в детском саду, например?
— Вот! — Миша, наконец, находит жезл власти и усаживается рядом. А затем переводит взгляд на папу. — Посмотришь с нами?
Судя по тому как он спрашивает, особой надежды на это у мальчика нет. Но Емельянов соглашается и устраивает рядом. Хорошо, что диван здесь и правда огромный.
Первые полчаса я еще как-то слежу за сюжетом мультфильма. Но постепенно начинаю терять нить происходящего, а в итоге вовсе, кажется, проваливаюсь в сон.
Где-то на заднем фоне все еще слышу крики кота, который снова не догнал мышку, но сама я уже далека от этого.
Вместо картинок из мультфильма вдруг вижу силуэт мужчины. Он стоит у окна, но спиной ко мне. И эти широкие плечи, его поза, поворот головы — все кажется до боли знакомым. Словно мы с ним не чужие. Будто между нами есть что-то очень важное.
Я протягиваю руку вперед, стараюсь дотянуться, прикоснуться, позвать. Но у меня не выходит произнести ни звука.
Шаг, затем еще один, но приблизиться никак не выходит. Хотя мне кажется, что я уже почти у цели, что вот-вот смогу наконец достать до мужчины, имя которого точно знаю, однако никак не могу вспомнить.
Никак…
Раздается резкий хлопок. Резко оборачиваюсь, верчу головой, но вокруг все начинает странно темнеть. Снова смотрю на мужчину возле окна, а тот как раз начинает оборачиваться, и я почти уверена — что вот сейчас узнаю его. Даже если забыла — обязательно вспомню! Потому что чувствую — он значит для меня очень-очень многое.
Но свет гаснет быстрее, чем я успеваю различить хоть какие-то черты лица.
А затем наступает звенящая тишина.
Я снова одна.
Резко открываю глаза и, двинувшись вперед, оглядываюсь. Дыхание не сразу удается восстановить, а когда наконец глаза привыкают к темноте, понимаю, что место незнакомо мне.
Шарю рукой по сторонам, натыкаюсь на стену, а следом нащупываю выключатель. И как только свет загорается с удивлением оглядываю… спальню?
Я что, в комнате Владимира? Но почему?
Друзья! Чтобы не потеряться, добавляйте книгу в библиотеку и подписывайтесь на мой профиль, чтобы не пропустить новинку про Мирона:)
— 11 Назар -
Мне повезло — с Ольгой я не ошибся. Она сумела найти подход к Платону и при этом ее присутствие рядом не напрягало. Так что несколько дней проходят довольно спокойно. Конечно, я пока не рискую полностью перебираться в офис. Глупость, наверное — вроде Оля и правда показала себя надежным человеком, но… Не могу. Внутри так и точит мысль, что после того, как Полина вот так безответственно оставила его у меня под дверью, поступить с ним так же просто не могу. Даже на полдня.
Поэтому в основном работаю из дома.
За это время моя квартира потихоньку превращается в филиал детского мира. Поначалу я заказал все что необходимо, как мне казалось — кроватку, пеленальный стол, и все.
Потом выяснилось, что нужен стульчик для кормления, у которого есть возможность откидывать сидение. Да и помимо смеси Оля стала спрашивать о прикорме, а я так и не смог внятно ответить на вопрос о возрасте Платона. Вдобавок она сама принесла кучу разных погремушек и каких-то цветных штук, чтобы занимать малыша.
Вообще девушка оказывается весьма приятной в общении и понимающей. Еще ко всему прочему и готовить успевает обеды и ужины. Просто идеал. Вот только…
Глядя на то, как Ольга держит на руках малыша, я все чаще представляю на ее месте Полину и задаюсь вопросом — а как это делала она? Так же улыбалась? Тоже пела колыбельные сыну?
От Олега по-прежнему никаких вестей, и это начинает уже всерьез беспокоить. Сам себе я дал срок до сегодняшнего вечера — и дальше либо он объявится, либо позвоню сам. Потому что неизвестность начинает напрягать.
С утра Ольга отпросилась и уехала по делам, и я снова впервые остаюсь один на один с Платошей. Впрочем это даже хорошо — нам ведь ехать за результатами ДНК. А объяснять няне, почему это я вдруг решил сдавать этот анализ, я уж точно не планирую.
Малыш, словно чувствует важность момента, ведет себя просто идеально. Хотя уже зайдя в клинику, я вдруг ловлю себя на мысли, что, может, послать это все лесом? Я ведь и так уже привязался к нему, как к своему. Да что там! В мыслях я давно уже называю пацана своим сыном. Так, может, ну, его?
Даже останавливаюсь, решая стоит и правда вернуться домой без результатов, как меня перехватывает тот самый мужчина, который брал у нас анализ.
— Назар Леонидович, добрый день. Вы за результатами?
— Здравствуйте, — киваю в ответ. — Да, но я тороплюсь, так что…
— Проходите, это быстро.
В итоге все же получаю запечатанный конверт на руки и зависаю, глядя на тот. Сотрудник клиники смотрит с явным интересом.
— Спасибо, — говорю и быстро покидаю кабинет. Наверное, обычно папаши вроде меня тут же вскрывают и читают результат. А я… Я вот только в машине все же решаюсь на это. С твердым пониманием, что написанное не изменит принятого решения.
Когда вижу в графе результат цифру 99,99 внутри что-то обрывается.
То есть вот она правда, которая ничего, по сути, и не меняет. Больно ли мне от понимания, что Полина лишила меня нескольких месяцев жизни моего сына?
Очень.
До безумия. Я злюсь на нее. Злюсь так, что внутри все кипит. Но одновременно с этим во мне растет благодарность, что не избавилась, не отказалась. Выносила, родила.
Когда найду, спрошу за все, разумеется. Но уже сейчас знаю — Платона не отпущу больше. Ни за что.
Подъезжая к дому, вижу машину брата. И понимаю, что неспроста это. Стоит мне припарковать тачку, как Мирон выходит из своей и идет ко мне. Да вот только я-то не один. Поэтому как только здороваюсь с ним, подхожу к задней двери и, открыв ту, достаю переноску.
Мир забавно хлопает глазами и смотрит то на меня, то на Платона.
— Теперь я понимаю почему мама сказала заехать к тебе в гости, — выдает он ошарашенно.
— Так все же она, — усмехаюсь я. Даже не сомневался, что младший не просто так появился тут. — И что еще она сказала?
— Просто попросила заехать узнать, как твои дела и напомнить, что скоро у нас семейный ужин. Ева с Ником прилетают. Так что ты тоже должен быть. Но, видимо, не один?
Вот ведь… мама. Все просчитала. А я-то гадал, как это она не объявилась за это время ни разу. Не напомнила, что я все-таки обещал с отцом поговорить и про Платона рассказать.
— Это же твой? — Мирон задает вроде бы логичный вопрос, но меня почему-то задевает это.
— Сам-то как думаешь?
— А от кого? Черт, и когда ты вообще успел? — брат ошалело смотрит на пацана, который беззубо улыбается ему, и я прямо вижу, как младшенький начинает таять. А ведь тот еще закоренелый холостяк и чайлд-фри.