— Мы хотели как можно лучше выполнить приказ, — оправдывался унтер,
— Вы очень старались, — усмехнулась Надежда.
— Так точно, господин обер-лейтенант,:— подтвердил унтер.
— Фельдфебель Кляморт, — позвала Надежда Артура, — посмотрите, что прятали под ящик эти бравые вояки. Возможно, мы узнаем, чем вызвано такое рвение к службе.
Раммо направился к ящикам, на которых только что сидели солдаты. И, чем ближе он подходил к ним, тем больше вытягивалось и без того длинное и худое лицо унтера. Раммо заглянул под один ящик, под другой, вытащил оттуда бутылку, понюхал горлышко и доложил:
— Шнапс, господин обер-лейтенант.
— Вот, значит, чем вы тут занимаетесь, канальи! — зло сощурила глаза Надежда и легко спрыгнула с повозки на землю.
Унтер, не ожидая ничего хорошего, как, впрочем, он и предполагал, инстинктивно попятился.
— Кто дежурит в этой машине? — указала Надежда на бронеавтомобиль.
Унтер мельком взглянул на своих подчиненных и мрачно ответил:
— Никто, господин обер-лейтенант.
— Совсем хорошо. Партизаны перестреляют, как мух, вас самих и еще заберут боевую технику. Так? — прошипела с негодованием Надежда.
— Один из нас все время сидел за пулеметом, господин обер-лейтенант, — поклялся унтер. — Отлучился только на минуту.
— Ничего. Теперь он посидит подольше. И ты тоже. И все вы, — окинув солдат испепеляющим взглядом, пообещала Надежда. — Кляморт, посмотрите их солдатские книжки и перепишите фамилии и имена.
Она сделала паузу, чтобы дать немного отдышаться унтеру и его солдатам, и уже более спокойно перешла к делу:
— Когда вас сюда поставили? — спросила она.
— Вчера вечером, господин обер-лейтенант, — обрадовался, что его уже не ругают, унтер.
— Кого вы сменили?
— Никого. Этот пост выставили только вчера.
— Зачем?
— Весь этот участок включен в особую зону. Всякое передвижение в ней без специальных пропусков строго запрещено, — молотил как из пулемета унтер. — Обо всех задержанных я немедленно обязан докладывать в комендатуру.
— В какую? — стараясь выдержать независимый и спокойный тон, продолжала расспрашивать Надежда. Хотя в душе у нее при этих словах унтера все содрогнулось: мало того, что они все четверо, ни о чем, не ведая, сами шли в лапы немцам. Им, не зная о существующем порядке, никогда бы не выполнить приказа командования. — Где ваша комендатура?
— В Гривнах, господин обер-лейтенант, — доложил унтер.
«Еще не легче», — молнией мелькнуло в сознании у Надежды. Проклятый унтер словно нарочно загонял ее в тупик. Ведь в Гривнах размещалась армейская группа ГФП оберст-лейтенанта Рихерта. Этот унтер доложит о них в свою комендатуру. Те, естественно, немедленно начнут наводить справки в ГФП. До выяснения наверняка прикажут задержать. Или, в лучшем случае, пришлют кого-нибудь разбираться сюда. А это или полный провал вообще, или уж точно провал во времени.
— В Гривнах, это хорошо, — неожиданно мягко сказала Надежда. И чтобы выиграть еще хоть две минуты на обдумывание ситуации, закурила и предложила закурить унтеру. Тот осклабился во весь рот и взял сигарету. Решать надо было немедленно. Проще всего было уничтожить всю охрану. Но, во-первых, это все равно ничего бы не дало, потому что их наверняка бы скоро хватились, начались бы поиски и т. д. Во-вторых, даже если охранников и перебить, продолжать путь на лошадях далеко не удастся. Непременно где-нибудь группу остановит второй пост. А уж повезет ли им избавиться и от него — еще неизвестно. Бросить же лошадей в лесу и пробираться в особую зону напрямик через чащу и болота пешком — наверняка потерять как минимум двое, а то и трое суток. Столько времени в распоряжении разведчиков не было. Значит, трогать охрану нельзя. Но и допустить, чтобы унтер доложил о группе своему начальству— тоже было крайне нежелательно… И вдруг Надежду осенило. Она поглубже, исключительно для успокоения, затянулась и покосилась на телефон:
— Связь исправна?
— Так точно, господин обер-лейтенант, — доложил унтер.
— Соедините меня с оберст-лейтенантом Рихергом, — приказала она.
Унтер беспомощно заморгал.
— Я не знаю такого, господин обер-лейтенант, — признался он.
— А надо знать! — нажимая на слово «надо», снова строго проговорила Надежда. — Надо знать начальника группы полевой полиции. Живо!
Унтер бросился к телефону. Он не знал Рихерта. Но в комендатуре его знали прекрасно. И уже через две минуты Надежду соединили с ГФП. Оберст-лейтенанта на месте не оказалось. Трубку взял его заместитель майор Бамлер. И довольно сердито ответил, что он не знает никакой Штюбе, тем более обер-лейтенанта.
— Я из группы, дислоцирующейся в Марино, — объяснила Надежда.
— Что? — так и взорвался голос на том конце провода. — Из группы в Марино? Куда вы запропастились? Мы сбились с ног — ищем вас. И где этот ваш Герхольц? Он что, не знает, что штандартенфюрер не любит шуток?
— Какие шутки, майор? Гауптман Герхольц убит, — обиженным тоном объяснила Надежда.
— Что? — снова прохрипело в трубке, но уже значительно тише.
— Гауптман Пауль Герхольц погиб в перестрелке с бандитами, — подтвердила Надежда. И чтобы окончательно убедить собеседника, добавила: — Погиб он, унтер-фельдфебель Кюхлер и еще двое солдат комендатуры со станции Панки.
— Черт побери, — уже совсем тихо прозвучало в трубке. — Извините, фрау Штюбе. Я теперь все припоминаю. Вы назначены переводчицей в группу Герхольца. Да-да. Где же все это произошло?
Надежда поняла: Бамлер, конечно, уже знал от Краузе о таинственном исчезновении группы и получил документы, найденные полицаями на подводе, и теперь он, естественно, хочет все проверить.
— Они напали на нас примерно в трех километрах не доезжая Марино, — ответила Надежда.
— Как же вам удалось спастись?
— Мы отступили в болото. И отсиделись там, господин майор.
— Кто же остался с вами?
— Фельдфебель Вилли Кляморт, унтер-офицер Ганс Герке и обер-ефрейтор Курт Кинцель, господин майор.
— Ну что ж, поздравляю вас, обер-лейтенант Штюбе. И раз уж вы не добрались до Марино, немедленно приезжайте сюда.
— Но нас не пропускают, господин майор. У нас нет пропусков, — доложила Надежда.
— Конечно, конечно, — согласился майор. — Я сейчас распоряжусь. Передайте трубку старшему поста.
Надежда молча передала трубку унтеру. Она же не сомневалась в том, что их пропустят, и даже успела порадоваться тому, что они не поспешили и не убрали охрану.
—…Вас понял!.. Все будет сделано!.. Так точно! — четко отвечал унтер майору. Потом он положил трубку на аппарат и сказал, обращаясь к Надежде:
— Господин майор приказал пропустить вас и выделить вам сопровождающего. С вами поедет шютце Краппе, господин обер-лейтенант. И извините, мне надо его проинструктировать.
Глава 7
Разведчики прошли примерно полчаса, и Спирин остановился. Оперся спиной о березу. Коржиков подбежал к нему.
— Не могу больше, братцы, — тихо произнес Спирин. — Не ходок я.
— Это ничего. Понесем. Народу эвон сколько, — Коржиков обернулся к Бритикову. — Мы сейчас носилки сделаем.
Разведчики быстро и ловко соорудили носилки, не очень удобные, но прочные. На них положили Спирина. Можно было трогаться дальше. Коржиков подошел к полицаю:
— Нам сейчас не до того, чтобы с тобой, гадом, нянчиться. Хочешь живым остаться — помогай нам. Вздумаешь артачиться — тут же приколю. «Язык» ты все одно никудышный.
Глаза у полицая были полны животного страха. Смерть отца и старшего брата подействовала на него ошеломляюще. Он утвердительно закивал головой.
— Так-то оно лучше, — одобрительно проговорил Коржиков.
Бритиков привязал полицая за руку к себе веревкой, носилки подняли и двинулись по направлению к фронту. Впереди шагов на двести шел дозорный. Замыкал группу Коржиков.
В лесу было тихо. Грохот стрельбы с фронта досюда не долетал. От дорог они отклонились в чащу. Шум время от времени доносился только сверху, с неба, когда над лесом небольшими группами пролетали самолеты. Спирин был почти все время в забытьи. Но неожиданно пришел в себя и подозвал Коржикова.
— Сколько уже вы идете, Павел Ерофеич? — спросил он.
Коржиков взглянул на часы.